Пациент

— Он признался, что следил за мной. Что беспокоился о моей безопасности, не больше. Он кажется достаточно безобидным, я невольно ощутила жалость. Ему ничего не нужно.

— Каждому что-то нужно. — Голос Блейка стал жестче. — И обычно это власть. Как врач, вы выше по положению, и его это бесит. Пугая вас, он чувствует себя доминирующим. Мужчины причиняют женщинам боль с той же целью. Это не так уж трудно понять.

Мы шли бок о бок в молчании, пока не добрались до Подворья. Когда мы проходили мимо собора, я ощутила его силу, проникавшую в меня; даже воздух показался заряженным по-другому, как бывает вблизи скалы или большого дерева. Люди, стекаясь к собору, жались поближе к его стенам, будто в поисках утешения, но для меня это было тревожное место. В детстве меня пугали огромная высота здания, ухмылявшиеся горгульи, зиявший вход, темная тишина внутри. И теперь собор выглядел сурово и грозно. Мог ли Брайан напасть на меня?

— И какие у вас планы на сегодня? — Мне хотелось сменить тему, страх меня доконал.

— У меня? — Голубые глаза Блейка сверкнули. — Буду играть в крикет со своим племянником.

Сын Офелии, пасынок Люка; маленькая семья, в которую я так нелепо влезла. Чтобы Блейк не заметил виноватое выражение моих глаз, я взглянула на шпиль, сиявший под жарким послеполуденным солнцем, как меч.

— Я видела его на новоселье. — Я заставила себя улыбнуться. — Сколько ему, десять? Офелия выглядит слишком молодой, чтобы быть его матерью.

— Обязательно передам сестре ваши слова, ей понравится. Она старше, чем выглядит, но не позволяет говорить об этом.

И тем не менее Офелия была намного моложе меня. Люк наверняка сравнивал нас, пусть даже подсознательно. Если бы мы соревновались во внешности, я проиграла бы вчистую. Но теперь это не имело значения — я вернула его, хотя он никогда не был моим настолько, чтобы возвращать.

— Она очень милая, — сказала я и подумала, не удивил ли Блейка мой излишне ровный голос.

— Оскар весь в нее. — Лицо Блейка словно растаяло. — Я до неприличия горжусь этим сорванцом, он — одна из причин, почему я держусь поблизости.

Оскар выглядел счастливым; ему явно повезло иметь такого дядюшку, как Блейк. Имей я брата, Лиззи, быть может, была бы счастливее. Ее окружала бы большая семья, которая компенсировала бы мои ошибки.

Мы шли мимо ряда темных деревьев — высоких сосен и теснившегося под ними низкорослого кустарника. То давнее убийство произошло в темноте, но даже при солнечном свете это место вызывало тревогу. Тень под деревьями лежала очень плотно — идеально для того, чтобы спрятаться. Я придвинулась ближе к Блейку, и он обнял меня, будто почувствовав мой страх. Офелии повезло иметь такого брата. Повезло больше, чем она сама осознавала. Он уже вел себя как мой старинный друг, подоспевший в нужное время со всем своим беззаботным великодушием человека, выросшего в богатстве.

У двери дома я повернулась к Блейку лицом. Мне не хотелось, чтобы он уходил. Его жизнерадостность и непринужденность успокаивали меня, убеждая, что все закончится хорошо и не стоит придавать произошедшему со мной большого значения.

— Хотите выпить кофе?

Блейк взглянул на часы.

— К сожалению, после крикета я сразу же возвращаюсь во Францию, на этот раз вместе с Офелией; мы хотим окончательно определиться с планом ремонта. По пути мы завезем Оскара к друзьям.

Когда Блейк уехал, Люк, должно быть, решил, что опасность миновала, и теперь они собирались застать его врасплох, но вряд ли могли бы заставить сделать то, чего он не хотел.

На прощание Блейк дважды поцеловал меня — сперва в одну щеку, затем в другую. От него пахло лимоном и корицей.

— Спасибо за паб. — Я благодарно положила ладонь ему на рукав. — И за то, что помогли.

— Всегда к вашим услугам. Не волнуйтесь. Думаю, впредь Брайан будет вести себя хорошо.

Он хотел меня приободрить, но во мне снова зашевелился червячок беспокойства. Я проводила Блейка взглядом. Проходя через ворота, он, не оборачиваясь, вскинул руку в салюте. Непринужденный, очаровательный Блейк, высокий и золотоволосый, как кинозвезда, направлялся поиграть в крикет со своим племянником. Он показался мне еще приятнее, еще удачливее — этаким баловнем судьбы, который шел по жизни, наслаждаясь всеми удовольствиями, которые та ему подбрасывала.

Они с Офелией собирались лететь во Францию. Я представила, как они будут ходить по дому Люка: Офелия — открывать шкафы, а Блейк — ощупывать стены на предмет сырости. Потом они поднимутся наверх и увидят вазу на подоконнике в той комнате, где мы спали. Цветы в ней наверняка уже завяли. Они постоят у окна, любуясь видом, как это делали мы. Люк что-нибудь приготовит — возможно, на гриле. Блейк станет донимать его своими возмутительными идеями улучшения, а Люк улыбаться в ответ и качать головой, разжигая огонь и наливая вино. Вероятно, он расстелет пледы на лужайке, как делал это для нас.

Меня охватила такая неистовая тоска, что на глазах навернулись слезы. Мне нужно было взять себя в руки и войти в дом.

Вставив ключ в замок, я почувствовала на своей шее теплое дыхание и в тот же момент увидела чье-то темное отражение в полированном дереве двери.





Глава 16




Июнь 2017 года

Я резко обернулась. Это была Лиззи, подошедшая почти вплотную.

— Господи, Лиззи! Ты меня напугала.

Дочь стояла так близко, что я могла разглядеть неровности неумело нанесенного на лицо тонального крема и вкрапления блесток в темных тенях для век. Она выглядела одновременно и знакомой, и чужой.

Когда Лиззи была ребенком, она несколько раз прибегала ко мне на работу. Кэрол заводила ее в мой кабинет, семилетнюю, заплаканную. Лиззи хотела быть со мной и не понимала, почему не могла остаться. Это было так давно, что я почти забыла. Неужели подобное началось снова?

— Ты следила за мной, дорогая?

— Разумеется, нет! — Дочь отступила на шаг, скривив лицо от отвращения. — Ты хоть понимаешь, как нелепо выглядела? Этот мужчина вдвое моложе тебя.

— Блейк? Но ведь ты его знаешь, вы познакомились на вечеринке у Офелии. — Я была в замешательстве. — Мы просто пообедали в пабе.


— Ты пригласила на обед меня! Я уже долго тут жду. — Ее лицо раскраснелось под макияжем, голос дрожал от гнева.

— Боже… — Я потрясенно уставилась на нее. — Я совсем забыла.

— Ты звонила мне вчера вечером.

— Дело в том, что меня преследовали.

— Кто, Блейк?

— Нет, конечно. Я наткнулась на него, когда убегала. Я была так напугана, что не могла толком соображать. Он решил, что выпивка и сэндвич приведут меня в чувство, вот и все.

— Ты цеплялась за его рукав.

— Я просто его поблагодарила.

— Больше не зови меня обедать, если не будешь уверена, что сможешь уделить мне время.

— Милая, давай зайдем и сварим кофе. Я объясню, что произошло. Это по-настоящему серьезно, я хотела тебя предупредить…

Лиззи отвернулась, шагнула к своей машине, скользнула за руль и громко хлопнула дверцей, уже отъезжая. Она не поверила ни одному моему слову.

Ее витая вазочка все еще стояла на кухонном столе, на этот раз Нейтан наполнил ее белыми розами. Я устало опустилась на стул и стала убеждать себя, что пора посмотреть правде в глаза — маленькая любительница книжек, которая дарила мне свои поделки и бегала за мной на работу, навсегда исчезла. От нее не осталось и следа, повзрослевшая Лиззи стала совершенно другой. Она сердилась при каждой встрече, но на этот раз я не могла ее винить. Она пришла по моей просьбе, а я забыла о ней и, что еще хуже, вела себя глупо и лишилась последнего шанса наладить отношения.

На вечернем приеме я радовалась большому количеству пациентов и бумаг, которые должна была заполнить. Как обычно, я уходила последней. Кит, муж Кэрол, — отставной военный, одетый в блейзер и прямой как палка — листал потрепанный номер «Кантри Лайф». Я задержалась у регистратуры, где Кэрол вычеркивала выполненные задачи из своего списка.

— Кэрол, я хотела бы поговорить о Брайане…

— Прием закончен, верно? — Она взяла карточки у меня из рук и, стуча каблуками, скрылась между полками.

Я подумала, что после выходных она, возможно, будет в лучшем настроении, и я смогу рассказать ей, что Брайан следил за мной, и попросить перевести его к Роджеру, хотя она вряд ли поверит, что у меня есть веские причины для беспокойства. Я поздоровалась с Китом, который стоял с усталым видом, перекинув пальто жены через руку. В другой он держал большой коричневый конверт с ее именем, проштампованным синими чернилами. Я ощутила приступ сочувствия к Кэрол; вероятно, она нарушает правила, таская бумаги домой, чтобы разобраться с ними в свободное время. Она работала усерднее, чем большинство из нас. Кит, должно быть, сбился со счета, сколько раз ему приходилось ждать ее вот так, с вещами, чтобы отвезти домой в конце дня. Он нахмурился, словно считал меня виноватой в ее частых задержках. Впрочем, очень часто так оно и было.

Дома я налила себе большой бокал красного вина и позвонила Нейтану. Я хотела рассказать ему о слежке и о Лиззи. Нейтан не отвечал, поэтому я набрала номер его матери.

— Как приятно тебя слышать! — Голос Ады дрожал. — Когда ты приедешь меня проведать?

— Скоро, Ада. — Я представила свою скромную и милую свекровь с ее венчиком седых волос, бледно-молочными глазами и неизменным нежно-розовым кардиганом. — Вам получше?

— Получше?

— После падения.

— А я что, падала?

— Поэтому Нейтан и поехал к вам, дорогая. Могу я с ним поговорить?

— А он здесь? — Голос Ады звучал одновременно испуганно и виновато, как будто она потеряла сына по недосмотру.

— Должен быть. Сегодня утром он поехал вас навестить.

— Боже мой, он, наверное, заблудился! — Ада была готова заплакать.

— Возможно, он на кухне, дорогая. Можете попросить его перезвонить мне?

— Конечно, милая. Сейчас я посмотрю.

Я снова наполнила бокал. Деменция Ады прогрессировала. План Нейтана подобрать для матери хороший пансионат имел смысл. Вокруг стояла тишина. Виктория пока не вернулась, чтобы составить мне компанию и наполнить дом музыкой виолончели. Я бродила по комнатам, поглядывая в сад через стеклянные двери. Снаружи постепенно темнело. Я не включала свет, опасаясь, что Брайан, вопреки обещаниям, мог снова подглядывать за мной. Возможно, Блейк был прав и в нем таилось скрытое второе «я» — буйный человек внутри робкого. Я сидела в темноте, ожидая звонка Нейтана. У меня не было настроения читать или смотреть телевизор. Вместо этого я набрала на своем телефоне длинное сообщение Люку. Я написала, что скучаю по нему, нуждаюсь в нем, жажду его и телом, и душой, постоянно о нем думаю. Призналась, что он был прав, а я совершила ошибку — теперь стало ясно, что мы должны быть вместе.

Потом я удалила все до последнего слова, убедив себя, что лучше просто вспоминать о том моменте, когда мы встретились, и обо всех моментах позже, о тех прекрасных солнечных днях и теплых ночах. Я проживала их мысленно снова и снова, пока мне не стало казаться, что меня покидает рассудок.

Наконец я поняла, что слишком устала, чтобы наблюдать за садом, легла в постель и стала читать «Анну Каренину», пока не уснула. Я встрепенулась лишь один раз, ближе к утру, услышав звук затухающей полицейской сирены, а затем снова провалилась в сон.

Проснулась я от жары. Солнечный свет падал на кровать широкими полосами. Было уже поздно, но наступила суббота, и это не имело никакого значения. Я взглянула на телефон. Там не было ничего от Люка и даже от Нейтана — ни сообщений, ни пропущенных звонков. Я встала и приняла душ, а затем, щурясь от солнечного света, вышла в сад с книгой и кофе.

Стояло знойное и тихое июньское утро. Листья деревьев обвисли под палящим солнцем, розы поникли. У меня начала болеть голова, я ощущала легкий озноб, какой бывает в первые дни гриппа. Меня это не слишком обеспокоило; я привыкла постоянно цеплять вирусы на работе. Я подумала, что за выходные успею отлежаться, почитаю и отдохну. Услышав трель телефона, я быстро схватила его, но это был не Люк. Я поборола разочарование.

— Рэйчел? — Голос Нейтана звучал по-другому — странно и расстроенно.

— У тебя все хорошо? Ада вчера сказала, что не видела тебя…

— Она забывает обо мне, как только я выхожу из комнаты. — Нейтан помолчал, а затем продолжил, слегка торопливо: — Ты слышала новости?

— Какие новости? — У меня пересохло во рту, тон мужа настораживал. — С Лиззи все в порядке?