Ожидание

Она смотрела, как Марк подошел к Тамсин и, словно защищая ее, обнял за плечи. Она с готовностью спряталась в объятиях мужа.

Кейт подняла рукав.

– Хочешь, я покажу тебе, что ношу на запястье я? – спросила она Марка. – Это паук. Он напоминает мне, что нужно продолжать бороться. Не сдаваться. Бороться с такими, как ты.





Ханна




Лежа на кровати, Ханна слышала крики. Хлопнула дверь. Обеспокоенные голоса. Она знала, что должна пойти и проверить, звучало все серьезно, что бы там ни случилось. Но усталость овладела ею, словно на спине она несла что-то тяжелое. Как будто она шла с этим грузом так долго, что ее тело полностью измоталось. Ей просто хотелось лежать здесь, рядом с этим ребенком, чувствовать его тепло, и спать, спать. На лестнице раздались шаги.

– Ханна? – Нэйтан заглянул в комнату.

– Да?

Как же ей не хотелось, чтобы эта полоска света в дверном проеме становилась шире, чтобы этот кинжально-острый свет заполнял комнату, увлекая ее в будущее, холодное, неумолимое, жесткое. Ей захотелось затащить Нэйтана в комнату и закрыть наконец дверь. И лежать с ним вдвоем в темноте рядом с этим ребенком.

– Это Кейт. Она ушла, она пьяна. Думаю, надо пойти за ней.

Ханна встала и спустилась вслед за ним по лестнице, моргая от яркого света. В гостиной все разбрелись по парам.

– Пойду поищу ее, – сказала Ханна.

– Пусть остынет, – ответил Марк. – Она в бешенстве. Ей не помешает свежий воздух.

Ханна повернулась к нему. Самодовольная, невыносимая туша. Как бы ни вела себя Кейт, Ханна была уверена в одном. Этот человек ей не нравился. Она взяла пальто и повернулась к Нэйтану.

– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил он.

– Нет, ты останься.

На улице было холодно, и Ханна понятия не имела, куда идти, где искать. Она стала звать Кейт, ее голос звучал высоко и тонко. Она увидела отпечатки каблуков на земле и пришла по ним на пустую парковку у супермаркета. Ханна почувствовала себя здесь уязвимой, на этих каблуках, в этом платье.

– Кейт? – позвала она. Дорога была оживленной даже в этот ночной час. Внезапно ей пришла в голову ужасная мысль, и Ханна побежала.

– Кейт? – повторяла она. – Кейт?

И тут Ханна ее увидела. Она стояла на маленьком горбатом мостике, склонившись над рекой.

– Кейт! – снова крикнула Ханна.

Она задыхалась от волнения.

– Я ухожу, – произнесла Кейт, сверкая глазами. Под мостом тихо текла холодная черная вода.

– Кейт, – сказала Ханна, беря ее за руку. – Ты пьяна. Утром все будет выглядеть по-другому. Честное слово.

– Не затыкай мне рот! Знаешь, Ханна, ты такая же, как и все остальные. «Не бери в голову, что тебя разрезали и не сказали, зачем. У тебя здоровый ребенок. Принимай эти чертовы антидепрессанты и заткнись». Ты не хочешь услышать правду.

Ханна почувствовала, как внутри нее поднимается холодная ярость.

– Какую правду, Кейт? Давай, расскажи мне.

Кейт упрямо отмахнулась.

– Ну что ж, давай я расскажу тебе свою правду, хочешь? – Теперь Ханна говорила быстро и четко: – Мой муж уходит от меня, потому что мы не можем иметь детей. Я потеряла ребенка. У меня был выкидыш. У тебя когда-нибудь было такое?

Глаза Кейт расширились.

– Рассказать тебе, Кейт? Смотри, – она взяла ее за руку и задрала рукав. – Он был примерно такого размера. Размером с твоего драгоценного паука. Околоплодный мешочек, в котором находился мой неродившийся ребенок. Это чудовищное зрелище. Это не то, что ожидаешь увидеть. Ожидалось, что он останется внутри меня – будет расти и расти, пока не родится нормальным. Ты ведь знаешь, каково это, не так ли? Ребенок, растущий внутри тебя?

Теперь их дыхание сливалось в тихом морозном воздухе.

– Но я тебе этого не рассказывала. Я не говорила об этом. Ни с кем.

– Почему?

– Потому что в то время ты была беременна. Потому что я не хотела тебя расстраивать. Потому что мне было стыдно.


Плечи Кейт поникли.

– Ты должна была мне рассказать, – хрипло произнесла она.

– Нет, – ответила Ханна. – Ты должна была спросить.





* * *


Когда они приехали в отель, было уже поздно. Комната оказалась меньше, чем казалась на картинке.

– А где ванная комната? – спросил Нэйтан.

– Мне достался последний номер, здесь смежная ванная, – устало ответила она. – Думаю, она дальше по коридору.

Ей было холодно. Там, на мостике, она прилично промерзла.

Он кивнул и пошел к сумкам.

– Ты помнишь, куда положила мою зубную щетку?

– Держи, – протянула Ханна.

Когда он ушел, она устало опустилась в кресло. Из зеркала на нее смотрело ее отражение. Дурацкое платье, смазанный макияж. Все испорчено. Все кончено. Все абсурдно.



Утром за дверью оставили два подноса с завтраком. Она принесла их и поставила на стол. Он сидел на кровати, натягивая джинсы.

– Я выйду на улицу, – сказал он. Когда он возвратился, от него пахло сигаретами.

Ханна, разозлившись на все, позвонила в ресторан и отменила заказ на обед.

Все, обеда не будет. Не будет устриц и свежеиспеченного горячего хлеба, не будет ягненка из Эйлсбери. Не будет ребенка. Она убивает детей до их рождения. Нэйтан к ней не прикоснулся. Она даже была ему за это благодарна. Ей казалось, что она как будто разбилась на мелкие кусочки изнутри и только тонкая кожа держит все это вместе. Словно коснись ее – и она может рассыпаться так, что не собрать.

Они шли по пляжу, не касаясь друг друга, не разговаривая. Молча смотрели на бурлящее море, потом сели в машину и поехали в Лондон. Всю дорогу Ханна делала вид, что спит. Сдав арендованную машину, на автобусе добрались до Хакни.

Они поднялись в квартиру. Нэйтан стал собирать вещи.





Лисса




Последний выход. Пьеса «летала». Лисса никогда не чувствовала себя на сцене так свободно – словно плывет по воздуху и слова всплывают в ней, как будто ее собственные.

«В ваших жилах течет русалочья кровь, будьте же русалкой! – говорит ей Ваня. – Дайте себе волю хоть раз в жизни».

Сойдя со сцены после своего последнего выхода, она поняла, что совершенно не думает о зрителях, полностью сосредоточившись на других актерах, выйдя за пределы себя. Она не вспоминала о Нэйтане полтора часа. Когда они вышли на поклон, Джонни повернулся к ней и поприветствовал легким кивком. За кулисами он старомодно поцеловал ей руку.

– Ты была великолепна, – сказал он.

– Ты тоже.

Он склонил голову набок.

– Мы должны за это выпить, – сказал Джонни, все еще держа ее руку. – Ты и я.

Она поспешила в гримерную, чувствуя, что счастлива, что сегодня ночью что-то завершилось, она получила ответ на вопрос, которым задавалась в юности. Что она может играть. Что это того стоит. Что она не пребывала в иллюзиях, не была глупой.

Когда она начала раздеваться, пришло сообщение от Нэйтана: «Я здесь».

Она посмотрела на экран, перевела взгляд на свое отражение. В приглушенном свете увидела силуэт красивого наряда Елены для последнего акта – длинное темное пальто с пуговицами, застегнутыми до самой шеи, собранные наверх волосы. Она смотрела на свои припухлые губы, чуть косые глаза, смотрела, как поднимается и опускается грудь в такт дыханию. Она не ответила на сообщение, зная, что он будет ждать.

Лисса закончила расстегивать свой костюм, выскользнула из него, повесила на вешалку, а затем пошла к раковине и сполоснула шею. Натянула джинсы и топ, оставив свой макияж как есть. Слегка лишь смазались глаза. Когда она вынула заколки из волос, они волнами упали ей на плечи.