Отражения

Такая мстительная особь, как Хшэнь, этого случая точно не забудет и обязательно постарается отыграться либо на мне, либо на Рейне.

— Не беспокойся. — Обняв меня и чмокнув в лоб, радаманец выдал свою коронную фразу: — Я сам со всем разберусь.



Рейн



— Вот поэтому я и был против твоего здесь преподавания, — выслушав жалобы в адрес мастера Хшэня, назидательно заметил Флар. Поднеся к губам чашку, до краёв наполненную обжигающим кофе, сделал осторожный глоток. — Рейн, ты ведёшь себя непрофессионально. Здесь ты должен относиться к Шионе не как к невесте, а как к ученице. А ты чуть ли не пылинки с неё сдуваешь. — Отодвинув от себя поднос с опустевшей тарелкой, продолжил увещевать: — И, поверь, Таро необходимы дополнительные тренировки. Не сомневаюсь, её возьмут в МРУ, она одна из лучших учениц Олисера. Но с таким уровнем физической подготовки она может пострадать на первом же задании. Ты должен это понимать.

— Я и понимаю. Просто не хочу, чтобы Хшэнь с ней тренировался. — Рейн почти не притронулся к завтраку. Во время разговора с другом машинально ковырял ложкой отвратную на вид кашу, которую за минувший цикл успел возненавидеть, и, глядя на серые, разваренные зёрна, слипшиеся в неаппетитные комочки, с тоской вспоминал о вкусных завтраках, которые готовила ему Вивита.

— И что ты предлагаешь?

— Ты ведь раньше сам с ней занимался. — Радаманец вскинул на ментора пытливый взгляд. — Почему перестал?

Дайлан громко хмыкнул.

— И ты ещё спрашиваешь! Сам же просил держаться от Шионы подальше. Вот я и передоверил её Хшэню. Чтобы ты не бесился.

— А потом зазывал на вечерние «свидания» в спортзале, — снова почувствовал укол ревности Даггерти.

— Это уже было после инцидента с фор Варом, — спокойно возразил ему приятель. — Из-за их идиотской выходки Шиона опять в аутсайдерах, ей нужно зарабатывать баллы. И вообще, ты всерьёз думаешь, что я способен на такой подлый поступок, как отбить чужую невесту? После стольких лет дружбы не ожидал от тебя подобных обвинений.

— Ноты же её поцеловал… — на лице у коммодора непроизвольно задвигались желваки.

— Вообще-то не я её, а она меня, — справедливости ради уточнил Дайлан и, отведя в сторону взгляд, нехотя признался: — Ладно, не буду скрывать, она мне нравится. Но я никогда не встану между вами. Так что можешь расслабиться.

Откровения друга Рейну едва ли понравились, но данное обещание не вмешиваться в их с Шионой отношения почти успокоило коммодора и притупило ревность.

— В общем, хотел попросить, чтобы ты возобновил с ней тренировки. Хшэнь её морально уничтожит.

— Не ожидал от тебя такой… жертвы, — улыбнулся Дайлан, заметив, с каким страдальческим выражением была озвучена эта просьба. — Ещё немного, и я поверю, что ты действительно влюбился.

Ни подтверждать, ни опровергать слова приятеля Рейн не стал. Лишь, поднявшись из-за стола, бросил на прощание:

— Короче, отдаю её под твою защиту. Если с Шионой здесь что-нибудь случится — отвечать будешь ты. — На такой «позитивной» ноте коммодор закончил своё утреннее общение и отправился на очередной урок, которые уже успел возненавидеть так же сильно, как и скудное академическое меню.

…Пальцы скользят, едва касаясь холодных перил; густой ворс ковра укрывает ступени, и, соприкасаясь с ним, каблуки не воспроизводят ни малейшего звука. Я стараюсь спускаться бесшумно, не желая нарушать царящую в особняке тишину. В последнее время только допотопные настенные часы в гостиной, издающие невыносимо противное тиканье, имеют на это право. Да возня по утрам слуг — этих серых, безмолвных теней напоминает о том, что здесь живут не фантомы, а всё-таки люди.

Со смертью Фейруса дом утратил свою последнюю искру, а мы с Рейном так и не смогли зажечь в нём новую жизнь.

Спускаясь по лестнице, не отвожу от двери взгляда, мечтая как можно скорее оказаться снаружи. Здесь, в этом месте, я чувствую себя как в клетке. Пустой, холодной и такой чужой.

Шагнув с последней ступени, дальше двигаюсь чуть ли не на цыпочках и почти не дыша, но всё равно замираю посреди холла, услышав тихое:

— Снова уходишь?

— Мне нужно в город, — отзываюсь спешно, всё ещё надеясь избежать очередной ссоры. Или, скорее, от неё сбежать. Потому что не ссориться Рейн уже не может.

— Шиона… — Даггерти замолкает, явно раздумывая, с чего начать: с допроса или упрёков.

В итоге останавливается на втором. Я понимаю это, когда вижу, как он, по-прежнему стоя в дверях кабинета, протягивает мне раскрытую ладонь, демонстрируя три прозрачных таблетки.

— Нашёл это у тебя.

— Теперь ты ещё и роешься в моих вещах, — усмехаюсь горько. Из последних сил стараясь не сорваться, как можно спокойнее говорю: — Это часть моего лечения.

— Не знал, что наркотики помогают забеременеть, — и снова передо мной жестокий и язвительный Рейн.

Муж хочет ребёнка, а я — покоя. И даже не пытается понять, что меня уже тошнит от бесконечных попыток обзавестись потомством и бесовой терапии, которая оказывается всё равно бесполезна. Но вместо этого он продолжает на меня давить.

— Рейн, пожалуйста, давай не сейчас, — непроизвольно морщусь. Заметив тень раздражения на моём лице, он тоже начинает злиться. — Я только что говорила с Каори.

— Как она? — взгляд радаманца становится чуть теплее.

Нетерпеливо пожимаю плечами.

— Если в двух словах, то продолжает ныть. Обвиняет нас в том, что мы выжимаем из Арии последние соки. Как будто я имею к этому какое-то отношение и могу что-либо изменить… А теперь ещё и ты доводишь! — не сдержавшись, бросаю резко и быстро направляюсь к выходу. — Мне нужно развеяться, хорошо? А потом мы с тобой поговорим и о таблетках, и о Каори. О чём захочешь.

— Когда вернёшься?


Хочется сказать — никогда, но вместо этого я только тихо отвечаю:

— Не знаю.

Также, как и не знаю, догадывается ли он о том, куда я так часто улетаю. С кем провожу дни, а иногда и ночи… Наверное, всё-таки нет. Иначе фамильный склеп Даггерти пополнился бы ещё одной симпатичной урной, и вопрос о ребёнке отпал бы сам собой…



Шиона



В тот выходной мы с ребятами, пожертвовав возможностью нормально выспаться, улетели с базы первым рейсом, чтобы успеть на заседание Незримой коллегии. Если честно, торопились только я с Авеном, ну а Нуна, Тэн и Луора продолжали дружно нас отговаривать. Не оставляли в покое ни на минуту. И даже в космопорту, уже когда прощались на флаерной стоянке, снова попытались выбить из нас, как они выражались, авантюрную дурь.

— Мало было вам проблем с фор Варом, — хмурясь, ворчал Олер. — Теперь ещё и это тайное совещание! Стопудово попадётесь.

— Почему не рассказала обо всём Рейну? — поддакнула своему, якобы тайному, ухажёру Луора. — Он бы, возможно, что-нибудь придумал…

— Придумал что? — немного резко отозвалась я, раздражённая непрекращающимся брюзжанием. — В последнее время мне приходится отчитываться за каждый новый синяк и малейшую царапину. Узнай Рейн о моём желании поближе познакомиться с членами коллегии, ни за что бы и никуда не отпустил. Даже не стал бы слушать!

— И что ты ему наплела? — садясь в аэробол, с усмешкой поинтересовалась Нуна. — Вы же должны были провести этот день вместе.

— Сказала, что сначала хочу заглянуть с подругами в пару торговых центров. Приглашала составить нам компанию, но Рейн, как и предполагала, от этого удовольствия отказался. Он ненавидит шоппинг.

Тэн и Авен громко хмыкнули, тем самым выражая полную солидарность с Даггерти. Помахав на прощание троице паникёров, мы с Виларом направились к тосковавшему на стоянке аэроболу. Выбрав на дисплее маршрут, активировали прозрачный режим, и наш летающий «шарик» послушно взмыл в радужное небо.

Заседание должно было состояться в историческом центре Авийона, в одном из красивейших кварталов Старого города — на площади Создателей, названной в честь одноимённого храма, построенного там более десяти лет назад; кажется, по настоянию самой Провидицы.

Радаманцы не признавали никаких религий, отрицали существование богов, верили только в самих себя, не полагаясь ни на удачу, ни на знаки судьбы. Поэтому храм Создателей был чуть ли не единственным местом во всём Радамане, где можно было помолиться и заказать традиционную для своей веры церемонию. Например, провести обряд бракосочетания или благословения новорождённого.

Поговаривали, что возведением храма её святейшество хотела отдать дань уважения различным вероисповеданиям и придерживающимся им инопланетянам, которые проживали в сердце Федерации.

Не знаю, как приверженцам других инопланетных религий, но моей она угодила точно. Фасад молитвенного дома, увенчанный треугольным фронтоном, по краям которого застыли каменные изваяния крылатых существ, а также его внутреннее убранство: красочные, выполненные с претензией на старину фрески, отделанный золотом и серебром внушительных размеров алтарь и даже тихая музыка — всё в этом месте напоминало мне об Арии, о наших традициях и устоях. Да и само его название — храм Создателей — будто бы говорило, что здесь обитают арийские боги.

Каждый раз, оказываясь в стенах этого святилища, я чувствовала, будто некая неведомая сила переносит меня домой.

— Тебе всё ещё снятся те сны? — вопрос Авена вырвал из размышлений и заставил оторваться от изучения простиравшейся внизу панорамы.

Повернувшись к другу, с натянутой улыбкой проронила:

— Нет, в последнее время ничего не снилось.

Пришлось солгать, потому что о недавнем своём видении я бы не рассказала даже под пытками. Не хотелось вспоминать, что во сне я была наркоманкой, наплевательски относящейся к своей семье и без угрызений совести изменяющей собственному мужу.

Да ещё и с кем! Не-е-ет, подобные откровения лучше держать при себе. И если это не просто бред моего воображения, а возможный вариант нашего с Рейном будущего, то я сделаю всё возможное, чтобы ничего подобного не случилось. Мы будем вместе, и всё у нас будет хорошо.

Постепенно аэробол стал снижаться, и вскоре мы уже подходили к той самой площади. В центре неё красовалась ещё одна достопримечательность — серый монолит, представлявший собой высокий пьедестал и покоящуюся на его основании полуразрушенную сферу. Одна её часть была изрезана трещинами, другая рассыпалась грудой камней. Сфера символизировала Старый свет, когда-то очень давно уничтоженный предками радаманцев, и служила безмолвным напоминанием о гибели целой цивилизации.

Нужное нам здание обнаружилось неподалёку от мрачного памятника, прямо напротив храма Создателей. С виду ничем не примечательное, это было строение цилиндрической формы, единственным украшением которого являлась опоясывавшая его колоннада.

Переглянувшись, мы с Авеном мысленно пожелали друг другу удачи и направились к зданию. Пришлось поплутать по пустынной галерее и проверить с дюжину дверей. Но все, как назло, оказались заперты. Я уже совсем было отчаялась проникнуть внутрь. Привалившись к колонне, понуро наблюдала за тем, как друг толкает очередную створку. Не поддалась. Хотели продолжить поиски входа, когда над нашими головами вдруг раздался механический голос, озвучивший начало выученного мной стишка. Стараясь говорить как можно чётче, я громко продекламировала вторую его строчку и, вуаля, — створки бесшумно раскрылись.

— Пока что всё очень просто. — Авен первым шагнул в полутёмное помещение.

В последний раз оглянувшись на залитую ярким светом площадь, я последовала за ним.

Понадобилось немного времени, чтобы глаза привыкли к полумраку. Из небольшого зала, в котором мы оказались, вела ещё одна дверь. Оглядевшись, увидела развешанные на стенах длинные чёрные балахоны с мешковатыми капюшонами. К каждому такому одеянию прилагалась белая маска с расплющенным крупным носом и выдающейся вперёд заострённой нижней частью.

— Похоже на театральный реквизит. — Сняв одну из масок, Вилар приложил её к лицу, и голос друга тут же изменился, стал почти неузнаваемым. По-видимому, причиной тому была специфическая форма маски. — Не знал, что на Радамане ещё остались обычные театры с живыми актёрами, а не голограммами.

Приблизившись к двери, я осторожно её приоткрыла. Моим глазам предстал просторный холл и широкая, изгибающаяся дугой лестница, возле которой негромко о чём-то переговаривалась облачённая в чёрные балахоны и маски троица.

— Никакой это не реквизит, — пробормотала я и тихонько позвала друга.

— Может, нам тоже принарядиться? — проводив взглядом поднявшуюся по лестнице колоритную компанию, предложил Вилар.

Раздался сигнал, скорее всего, объявлявший о начале заседания, поэтому нам тоже следовало поторопиться.

— А давай! — азартно согласилась я и сняла со стены первое попавшееся одеяние.

— Чувствую себя идиотом, — пожаловался приятель, снова нацепив на лицо маску.

Я последовала его примеру. Как оказалось, замаскировались мы вовремя, потому что снаружи вдруг послышались громкие голоса. Дабы избежать нежелательных встреч, поспешили в холл, а оттуда бегом бросились вверх по лестнице.

Второй этаж представлял собой открытую галерею со множеством колонн, по всей длине украшенных витиеватой лепниной. Точно такие же лепные узоры красовались и на потолке-полусфере. Лившийся оттуда свет, мягкий и приглушённый, едва ли способен был справиться с темнотой.