Отмели космоса

– Слышь, спирт есть? – хрипло спросил Бубнов.

– Есть, – с готовностью ответил Гнидой. – В медотсеке.

– Пошли.

– Пошли.





Глава сорок пятая. Незапланированные встречи




– Сраные керамические карлики! – Коновал с чувством рыгнул и вновь отпил из стакана.

Я хотел внести уточнение, что карлики не керамические, а кремниевые, но незапланированной минутке просвещения помешали ещё до её начала.

– Одной из спас-капсул нет, Флюгера тоже, – сказал Доржи, заходя в столовую.

Здесь собрались все, кроме Сэнду, который всё ещё лежал в отключке. Посреди стола стояло шесть полулитровых бутылочек семидесятипроцентного спирта, и первая уже опустела. Каждый сам выбирал, в какой пропорции разбавлять пойло. Пакс, например, взяв из холодильника фруктовый концентрат, сделала себе слабоалкогольный коктейль. Бубнов мешал спирт с водой в пропорции один к одному. Я просто пытался не нажраться. Гнидой же достал откуда-то тёмную пластиковую бутылку, которая явно не входила в базовую комплектацию корабельного холодильника.

– Квас, – ответил он на вопросительный взгляд Пакс, после чего начал разбавлять коричневой жидкостью спирт в своём стакане.

Менее вопросительным её взгляд от этого не стал.

– Хлебное безалкогольное пиво, – ответил я ей, стараясь подобрать самую близкую аналогию.

Гнидой от такого сравнения презрительно фыркнул, не отвлекаясь от создания пойла. Избавившись от экзоскелета, он теперь напоминал сдувшийся, покрывшийся морщинами воздушный шарик.

– Кто вообще придумал настолько стрёмное сочетание? – спросил я.

– Практиканты, – неопределённо махнул рукой эскулап и пояснил: – Когда стажировался в инфекционке, квас вместе с пайком выдавали. И спирт мы регулярно воровали. Вот и сложилось.

– Кэп, кстати, а чего твоя каюта открыта? Мне казалось, ты её всегда закрываешь, – вдруг спросил Доржи.

Рука Бубнова замерла, не донеся стакан до рта. Он аккуратно поставил его и быстрым шагом покинул комнату. Спустя минуту до нас донёсся крик ненависти и очень много непереводимой ругани, включающей по крайней мере пять раз слово «фра» и производные от него. Из всего богатого потока нефильтрованной брани я выделил пожелание, чтобы некий слиток оказался у Флюгера в прямой кишке.

Вернулся тяжело дышащий багровый Бубнов. Он сразу подошёл к столу, взял две бутылки спирта и, ничего не говоря, пошёл обратно. Только перед дверью он остановился, постоял, переводя дыхание и, не поворачиваясь, выдавил из себя несколько слов.

– На мостик не заходить. Пакс, найди себе каюту.

Капитан ушёл. Переглянувшись с Доржи, я, прочитав выражение его лица, удостоверился, что мы думаем об одном и том же. Кажется, наша огромная надбавка к кушу растворилась как утренний туман.

Потянулись часы и дни пребывания на бороздящем космос судне. Никто не знал, сколько нам осталось прыжков до цели, так как капитан заперся на мостике и не был в духе с кем-либо говорить, а навязываться Бубнову – занятие опасное. Тем не менее он хотя бы предупреждал о прыжках и по необходимости вёл отсчёт полупьяным голосом.

Первая телепортация случилась всего через полтора часа – видимо, Бубнов пока только выходил на маршрут. После очередной порции межпространственного ужаса я отправился спать.

Второй скачок настиг меня во сне. Точнее, настиг бы, если бы интерком не предупредил всех страдающим от похмелья голосом Бубнова. Я посмотрел на время. Оказалось, что сон продолжался почти пятнадцать часов.

– Пятьдесят секунд.

Я постарался разбудить себя как можно быстрее. Главное – не заснуть снова. Для процесса телепортации, может, и хорошо, что тело во сне двигается и не так активно, как при бодрствовании, но один раз в своей жизни я пережил прыжок в состоянии сна, не послушав советы более опытных коллег. Таких кошмаров, наверное, ни одна дурь подарить не может. Я их даже не запомнил, их и запомнить-то невозможно – настолько они аморфные, первобытные и невыразимые. Но воспоминание о самом существовании этого бредового ужаса я хранил и сейчас искренне сочувствовал Сэнду, который находился в отключке. Трудно даже представить, какая дьявольщина сейчас обсасывает его разум.

Пока капитан вёл отсчёт, я сел на пол своей каюты и огляделся. Мала, но чего можно было ожидать от федерального судна. Койка, шкаф, прикроватная тумбочка, стол, стул. Большего желать было бы наглостью, но вообще-то я бы не отказался от холодильной камеры. И пусть тут из алкоголя только спирт Гнидого, никто не помешает захватить мне с дюжину бутылок на следующей планете. Наверное.

– Десять.

Морально готовлюсь к предстоящему. Вот и прыжок. Всё прошло так же, как и обычно, но легче от этого не было.

Послышался истошный крик. Это проснулся Сэнду. Я начал одеваться – сон остался далеко отсюда, за много световых лет. От одежды уже порядком воняло – нужно постирать. Займусь этим, как только наш чиновник перестанет орать.

Выхожу из каюты, иду в медотсек, на крики. Там меня встречает достаточно забавная картина. Главное действующее лицо – Сэнду – размахивает медицинскими ножницами, которые, видимо, стащил у Гнидого. Эскулап и капитан обступили его и постепенно приближались, остальные с интересом наблюдали за развитием событий.

Сэнду был гол, да к тому же не в лучшей форме, он всё-таки только из отключки вышел. Его противники особой поспешности не проявляли, и на то были причины. У Гнидого таковой был сочащийся кровью порез на ладони, а у Бубнова – похмелье, придававшее его лицу измождённый вид.

– Подонки! Ублюдки! – вопил Сэнду, размахивая ножницами.

Он сделал выпад, надеясь достать капитана, но тот исхитрился выбить ножницы из рук нагого пижона, на которого сразу накинулся Гнидой.

– Не вырубай его! Нет! – рявкнул Бубнов, видя, что в бледных пальцах коновала мелькнул шприц.


Вдвоём они скрутили его, и эскулап таки сделал пациенту укол, но другим шприцом. Сэнду ещё немного побрыкался и расслабился.

– Мрази, сдали меня, паскуды, федеральные подстилки… – лепетал он заплетающимся от дозы успокоительного языком.

– Федерал мёртв.

– Мёртв?! Они же найдут нас, найдут нас всех…

– Успокойся ты! – твёрдо сказал Бубнов. – Пока они твоих боссов достанут…

– Достанут, всех достанут! – не переставал причитать Сэнду, теряя в моих глазах остатки уважения к своей напыщенной персоне. – Их будут трясти, пока не вытрясут всё, вообще всё!..

– Сэнду, фра! – Бубнов встряхнул его так, что отчётливо хрустнули встающие на место позвонки. – Мы сделаем дело, получим деньги, и вы все свалите на другую планету! Никакие федералы вас там не найдут!

– Но… Но!.. Я же…

Мне это надоело. Веселье закончилось, осталось только выяснение отношений и планирование лишённого надежд будущего. Я пошёл в столовую, за мной увязался Доржи. Он точно взял за привычку по возможности портить мою трапезу своими разговорами.

– Слушай, Ян, а куда Бубнов людей-то везёт? Капсулы эти…

– Как обычно, не? Либо на экспресс-пересадку органов, либо на фермы стволовых клеток.

– Последний пункт назначения – планета Оборонного щита.

– И что?

– Какие, чёрт их дери, фермы стволовых клеток на такой планете?

– Тогда пересадка.

– Какого лешего ты исполняешь? Подсос Гнидого вроде тебя должен быть в курсе, что стазис несовместим с экспресс-пересадкой.

– Чего докопался? Ну иди у капитана спроси.

– После того как Флюгер слиток стащил? Ага, сейчас, побежал. Ладно, шут с тобой, конечно, но ты же сам хотел в этом разобраться.

– Мне, Доржи, – я вздохнул, уставился на него и медленно отчеканил: – Абсолютно всё равно что будет с этим грузом, плевать, что там задумал капитан и насрать, чего хочешь добиться ты. Отстань. Я ем.

Доржи разочарованно замолчал, забрал из холодильника мультизлаковый хлебный брикет и удалился. Я спокойно начал трапезничать.

Спустя ещё один прыжок – на расчёт этого ушло часов двадцать – Сэнду приспичило проинспектировать груз. Дела у меня были, но с ними можно было немного повременить, так что я, сидя в кузове пикапа, созерцал, как уже, наверное, бывший чиновник, растерявший половину своих пижонских шмоток, пересчитывает стазисные капсулы. Они были ощутимо меньше спас-капсул, что было логично – им не нужно было лететь через космос бог знает куда.

Видимо, моя безмятежность оскорбляла Сэнду, поэтому он приказал мне вытаскивать капсулы из контейнеров, которые мы с Двадцаткой припёрли на фуре, и складывать их штабелями. Сам чиновник грязной работы не чурался, поэтому после прихода остальной команды, исключая Бубнова и Пакс, которые тухли на мостике, тоже подключился к перетаскиванию капсул.

Ворочая тяжести, я возвращался к мысли, что важных дел хватало и без дополнительных развлечений, выдуманных Сэнду. Нужно было поесть, поспать, восстановиться после Амтруно. Заодно перебрать снаряжение, почистить оружие, особенно сферошлетт. Ещё хорошо бы подготовить все наши стволы к дальнейшему использованию, но этим, наверное, Двадцатка займётся, как закончит потрошить роботов.

Но свалить не получилось бы, так что пришлось гнуть спину, ворочая эти гробы. Удивительно, но из всех капсул – кажется, всего в грузовом отсеке их насчитывалось в районе полутора или двух сотен – только четыре оказались повреждены критически. Люди в них умерли, но они хотя бы не страдали. Было ещё несколько капсул, которым просто повредило кожух и теперь они съехали со своих мест, угрожая бухнуться на пол или ещё куда. Их мы вытаскивали из штабелей и размещали отдельно, опирая на стену. Когда я отряхнул от металлических и пластиковых осколков одну из капсул – то ли десятую, то ли пятнадцатую по счёту, я увидел знакомое лицо.

– Чего застыл? Взяли, понесли. – Из ступора меня вырвал голос Гнидого.

Я спохватился, подхватил стальной саркофаг и понёс его к другим. Но когда металл стукнулся о металл, и Гнидой отвернулся, я прильнул к открывшемуся после снятия изуродованного кожуха окошку.

Нет, этого не может быть. Смысл торговли людьми, которой наша команда периодически занималась, ещё и в том, что человека, которому не повезло очутиться в нашем грузовом отсеке, нельзя отследить, нельзя найти. Это бездомные бродяги, люди без документов, незаконные эмигранты и прочие подобные индивиды. А человека, который был в этой капсуле будут искать, точно будут. Или всё же нет? Как вообще она могла здесь оказаться?

– Эй, ты чего там застрял?

– Иду-иду.

Я бросил прощальный взгляд, убеждаясь, что мне не показалось. Да, сомнений быть не может – это именно та женщина-врач, которая сообщила мне о запрете галибата на Амтруно.





Глава сорок шестая. С небес на землю




– В смысле нет названия у корабля? – одновременно спросили мы с капитаном.

– Его после прибытия сразу же списали, на нём не летал никто, – сказал Сэнду и зевнул. – Сам назови.

После этой реплики, адресованной Бубнову, чиновник удалился в свою каюту, коротать время за бутылкой медицинского спирта. Прошло около недели нашего пребывания в космосе, и Сэнду, кажется, привык к прыжкам. Хотя слово «привык», тут не уместно – лично я не смог этого сделать до сих пор. Скорее смирился.