Отмели космоса
Часть 25 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я шёл по вонючей зассанной улице и с аппетитом хрустел. Баул крайне неприятно давил, но попытки поправить его привели к тому, что ко всему прочему лямка начала натирать.
Пережевав последний снек, я, скомкав пустую пачку, начал искать глазами мусорку, но в этом занятии не преуспел. На протяжении целого квартала мне не попалось ни одного бачка. Не то что я бы осуждал местных – какое у меня вообще есть моральное право на это, – но, чёрт вас дери, ни одной мусорки – это же безобразие. Это не по-людски, такое пренебрежение к обществу я не понимаю и осуждаю. А вот и точка назначения – дом Атасравы и её семейки. Сейчас я буду его совершенно справедливо поджигать.
Выкинув скомканную пачку в ближайший открытый канализационный люк, я огляделся по сторонам. Людей мало, это хорошо. Если правильно подгадать момент, будет лишь два-три свидетеля.
Зайдя в переулок, я скинул баул и начал доставать вещи. Десять минут приготовлений, пять минут ожидания, пока пройдёт непонятно откуда взявшаяся толпа, и вот я устремился к зданию, не забыв напялить балаклаву.
Эта невысокая хибара, в которой мне оттяпали ногу и за совершенно неприличные деньги лечили неизвестно от чего, прилегала к другой такой же. Ну и чёрт с ними, огонь не должен перекинуться. Вроде.
Была ли это месть за обман? Если быть честным с самим собой, то больше всего меня злило само отсутствие ноги. Доказательств у меня не было, но я предполагал, нет, скорее даже верил в то, что мою конечность можно было спасти, если бы эти сыны помоек не были мнительными скупердяями. В общем, думается, их жилище сойдёт за моральную компенсацию моих страданий.
Половину содержимого канистры выливаю на полимерную стену и наваленную на неё кучу мусора, поджигаю. После засовываю ветошь в горлышко и, поджёгши импровизированный запал, бью рукояткой ножа по стеклу, которое почему-то не разбивается.
Это стеклопакет! Полноценный стеклопакет! На этой бомжацкой планетёнке даже в нормальных зданиях используется обычное стекло, так почему в этой халупе стоит стеклопакет?!
Прохожие уже всё поняли и суматошно забегали, а у меня окно не разбивается. Радует одно – никто из моей команды не видит этого дебилизма.
Если я достану ствол, то у силовиков будет больше поводов прибыть сюда как можно скорее, поэтому показывать его разбегающимся прохожим я не буду. Тем более неподалёку уже организовалась группа зевак, с интересом следящая за развитием событий.
Подхватываю с земли кусок бетона, раньше являвшийся частью тротуара, от которого тут остались только воспоминания. После второго удара стеклопакет разлетелся. Кажется, он был не очень качественный, хорошее изделие продержалось бы больше. Из рассыпавшегося окна высунулся какой-то человек, но он тут же получил куском бетона по ключице и с криком боли отпрянул, завалившись на спину, попутно запутавшись в шторах. К этому моменту канистра уже загорелась и начала оплавляться. Рискуя получить ожоги и лишиться ещё нескольких процентов плоти, я подхватил ёмкость и закинул её внутрь дома.
Тут же обнаружилось, что выбранное мною одеяние склонно к воспламенению – левый рукав успел заняться от открытого огня. Матерясь, я скинул с себя горящую тряпку. Рука всё же пострадала, по ощущениям было похоже на ожог первой степени. Но всё это было неважно – я бежал со всех ног по переулкам, не забыв подхватить оставленный баул.
Местом остановки после пятиминутного броска стал случайный переулок. Выбрал я его потому, что здесь был очень удобный карман, где я обработал и перебинтовал ожог, переоделся и надел очки, окончательно сменив образ. Сложив всё ненужное в баул, на смену которому пришла простенькая сумка, я свернул его и засунул в подвернувшийся мусорный контейнер позади какой-то столовой.
А теперь продолжим делать глупости. По правде говоря, я готов назвать каждого, кто вернётся на место преступления, кретином, но именно это сейчас и произойдёт. Нужно удостовериться, что их дом достаточно пострадал.
Когда я по дуге вернулся к месту преступления, прошёл уже почти час с момента поджога. Зеваки к этому моменту разошлись, и только какой-то одинокий обыватель сидел на асфальте у залитого пеной дома.
Кстати, о доме. Он обуглился, выгорел изнутри и, кажется, немного скривился. Прилегающая к нему хибара тоже слегка обгорела снаружи, но, вроде особо не пострадала. Теперь вопрос, а где семейка Атасравы?
Я подошёл к человеку, который сидел на земле и никуда не торопился. Вид у него был несчастный.
– Эй, что здесь произошло?
Признаков образования я на его лице не увидел и поэтому на всеобщем говорил медленно и чётко.
– Пожар, ты несообразительный человек из-за отца-предка.
Интересно, это было оскорбление? Если да, то насколько грубое?
– А где владельцы? Жители? – Я поймал его недовольный, несколько непонимающий взгляд и ещё раз уточнил: – Атасрава, её отец, ребёнок.
– Они уехали, будут прокляты они. Тут я живу! Я живу! Неделю живу, оно сгорело! Человек-кал дом сжёг, мой дом! Род его будет проклят!
Вот ведь шлюшьи дерьмохлёбы! Это же надо было так обосраться!
– Как уехали? Куда?
– Получили сомнительные деньги и неуважительно переехали. Район с водой.
– Водой? – Я переспросил, так как переводчик, кажется, опять не справлялся.
– Вода. Трубы. Циркуляция. Ты дурак?
Новую порцию иноязычных оскорблений я проглотил, так как чувствовал себя виноватым, да и не хочется ругаться с человеком, который час назад лишился дома. Давно я не чувствовал себя таким придурком. Появилось желание даже каким-то образом отвлечь погорельца, ободрить.
– Эй, выпить хочешь? Я плачу.
Несчастный посмотрел на меня, как на лучшего друга.
Через десять минут мы уже сидели в каком-то заведении, выглядящим раза в три хуже, чем бар, в котором постоянно зависала наша команда. Пока я неспешно цедил банку фруктового пива, мой собутыльник заливал горе уже второй бутылкой «Крабового сиропа» и даже не подозревал, что виновник его печали сидит напротив. Избрав момент, когда непрекращающийся поток плача и стенаний жертвы случайного возгорания слегка ослаб, я задал вопрос, который меня интересовал больше душевных переживаний собеседника:
– Так почему уехали прежние жильцы?
– Они обманули неопределённого глупца и на его деньги переехали в район с водой. Купил за деньги это себе, нормальные деньги, наконец дом нормальный был…
«Неопределённого глупца»? Обидно. Хотя, по ошибке спалив жилище этого бедолаги, я только подтвердил данное мне определение.
– В смысле вода? Озеро? Река? Какая вода?
Он посмотрел на меня задумчивым, замутнённым алкоголем взглядом. Вдруг у него в голове что-то включилось и лицо ясно передало озарение владельца.
– Водная труба. Вода. Водоснабжение. – Он расплылся в улыбке, несомненно, довольный парой слов, произнесённых на всеобщем.
– У вас там воды нет что ли? – Он радостно закивал. – А подключить никак?
– Подключить стоит сорок пять тысяч. Купить дом с водой стоит десять тысяч. Хороший дом был у меня, человек-кал всё сжёг!
– Сорок тысяч? С каждого, что ли?
– Сорок пять тысяч платит весь район, дают водный кабель. Потом каждый сам проводит воду оттуда.
– Погоди, а чего вам тогда не скинуться? Это же дешевле?
Он непонимающе воззрился на меня. Я уточнил, как мог:
– Собираются много человек и каждый даёт немного денег. Вместе получается сколько надо. И у всех вода. Понял?
Он понял и не понял одновременно. Это я прочувствовал, глядя на его обезображенное мыслительными процессами лицо.
– Зачем отдавать деньги неопределённому лицу? Лицо обманет, деньги пропадут, ты глупец.
И в этот момент я, кажется, для себя кое-что понял. Как минимум то, почему тут все так плохо живут.
– Эй, мужик.
– Что?
– Держи десятку и переезжай в нормальный район. Прощай.
Оставив на столе десять тысяч кнарфов, я спешно вышел из помещения, оставив за столом пьяного и непонимающего, что произошло, человека.
И что на меня нашло? Раньше я к благотворительности особой склонности не имел. Да, конечно, вина моя, но ведь есть люди, которым помощь нужна больше, чем этому любителю дешёвого бухла. И уж точно есть те, кто заслуживает её в большей степени.
К чёрту. Я шёл быстрым шагом по улице и растирал лицо руками. Какую же тупость я творю. Аж стыдно. Что-то вообще за всё стыдно стало. Вся жизнь какое-то недоразумение. Кругом одна тупость. Да и я не лучше.
С этими мыслями я решительно рыкнул и ускорил шаг. Сделано это было достаточно невовремя – протез при очередном взмахе ногой зацепился за торчащую из земли арматуру, и я с размаху плюхнулся в удачно расположившуюся лужу. Остаток пути до квартиры проделал грязным и мокрым, не переставая задавать себе вопрос: «И зачем я сегодня вообще из дома вышел?»
Глава двадцать шестая. Молчание – золото
На подходе к резиденции и столь желанному душу меня встретила Инес. Она сидела на одной из заплёванных покосившихся лавочек, предусмотрительно подстелив под себя пакет и, судя по виду, откровенно скучала. Повинуясь её призывному жесту, я подошёл.
– И чем ты тут занимаешься посреди ночи?
– Караулю.
– Что, интересно знать?
– Во-первых, Бубновскую паранойю, а во-вторых, одного придурка, нарушившего приказ. Капитан ждёт тебя в баре.
Чёрт. Надо бы предоставить убедительную версию своего отсутствия.
– Понял. Только сбегаю переоденусь.
– Не сбегаешь. Он сказал что-то вроде: «Если этот спортсмен попытается ещё и заныкать свой клоунский прикид, я ему его шмотки запихаю туда, куда не светит солнце».
– Я уверен, он сказал не это.
– Но посыл был именно такой.
– В квартире кто?
– Как минимум Флюгер и шизанутая.
Чёрт, чёрт, чёрт.
– А ещё заявил, что чем ты быстрее придёшь, тем лучше для тебя.
– Так и сказал?
– Посыл тот же.
Пережевав последний снек, я, скомкав пустую пачку, начал искать глазами мусорку, но в этом занятии не преуспел. На протяжении целого квартала мне не попалось ни одного бачка. Не то что я бы осуждал местных – какое у меня вообще есть моральное право на это, – но, чёрт вас дери, ни одной мусорки – это же безобразие. Это не по-людски, такое пренебрежение к обществу я не понимаю и осуждаю. А вот и точка назначения – дом Атасравы и её семейки. Сейчас я буду его совершенно справедливо поджигать.
Выкинув скомканную пачку в ближайший открытый канализационный люк, я огляделся по сторонам. Людей мало, это хорошо. Если правильно подгадать момент, будет лишь два-три свидетеля.
Зайдя в переулок, я скинул баул и начал доставать вещи. Десять минут приготовлений, пять минут ожидания, пока пройдёт непонятно откуда взявшаяся толпа, и вот я устремился к зданию, не забыв напялить балаклаву.
Эта невысокая хибара, в которой мне оттяпали ногу и за совершенно неприличные деньги лечили неизвестно от чего, прилегала к другой такой же. Ну и чёрт с ними, огонь не должен перекинуться. Вроде.
Была ли это месть за обман? Если быть честным с самим собой, то больше всего меня злило само отсутствие ноги. Доказательств у меня не было, но я предполагал, нет, скорее даже верил в то, что мою конечность можно было спасти, если бы эти сыны помоек не были мнительными скупердяями. В общем, думается, их жилище сойдёт за моральную компенсацию моих страданий.
Половину содержимого канистры выливаю на полимерную стену и наваленную на неё кучу мусора, поджигаю. После засовываю ветошь в горлышко и, поджёгши импровизированный запал, бью рукояткой ножа по стеклу, которое почему-то не разбивается.
Это стеклопакет! Полноценный стеклопакет! На этой бомжацкой планетёнке даже в нормальных зданиях используется обычное стекло, так почему в этой халупе стоит стеклопакет?!
Прохожие уже всё поняли и суматошно забегали, а у меня окно не разбивается. Радует одно – никто из моей команды не видит этого дебилизма.
Если я достану ствол, то у силовиков будет больше поводов прибыть сюда как можно скорее, поэтому показывать его разбегающимся прохожим я не буду. Тем более неподалёку уже организовалась группа зевак, с интересом следящая за развитием событий.
Подхватываю с земли кусок бетона, раньше являвшийся частью тротуара, от которого тут остались только воспоминания. После второго удара стеклопакет разлетелся. Кажется, он был не очень качественный, хорошее изделие продержалось бы больше. Из рассыпавшегося окна высунулся какой-то человек, но он тут же получил куском бетона по ключице и с криком боли отпрянул, завалившись на спину, попутно запутавшись в шторах. К этому моменту канистра уже загорелась и начала оплавляться. Рискуя получить ожоги и лишиться ещё нескольких процентов плоти, я подхватил ёмкость и закинул её внутрь дома.
Тут же обнаружилось, что выбранное мною одеяние склонно к воспламенению – левый рукав успел заняться от открытого огня. Матерясь, я скинул с себя горящую тряпку. Рука всё же пострадала, по ощущениям было похоже на ожог первой степени. Но всё это было неважно – я бежал со всех ног по переулкам, не забыв подхватить оставленный баул.
Местом остановки после пятиминутного броска стал случайный переулок. Выбрал я его потому, что здесь был очень удобный карман, где я обработал и перебинтовал ожог, переоделся и надел очки, окончательно сменив образ. Сложив всё ненужное в баул, на смену которому пришла простенькая сумка, я свернул его и засунул в подвернувшийся мусорный контейнер позади какой-то столовой.
А теперь продолжим делать глупости. По правде говоря, я готов назвать каждого, кто вернётся на место преступления, кретином, но именно это сейчас и произойдёт. Нужно удостовериться, что их дом достаточно пострадал.
Когда я по дуге вернулся к месту преступления, прошёл уже почти час с момента поджога. Зеваки к этому моменту разошлись, и только какой-то одинокий обыватель сидел на асфальте у залитого пеной дома.
Кстати, о доме. Он обуглился, выгорел изнутри и, кажется, немного скривился. Прилегающая к нему хибара тоже слегка обгорела снаружи, но, вроде особо не пострадала. Теперь вопрос, а где семейка Атасравы?
Я подошёл к человеку, который сидел на земле и никуда не торопился. Вид у него был несчастный.
– Эй, что здесь произошло?
Признаков образования я на его лице не увидел и поэтому на всеобщем говорил медленно и чётко.
– Пожар, ты несообразительный человек из-за отца-предка.
Интересно, это было оскорбление? Если да, то насколько грубое?
– А где владельцы? Жители? – Я поймал его недовольный, несколько непонимающий взгляд и ещё раз уточнил: – Атасрава, её отец, ребёнок.
– Они уехали, будут прокляты они. Тут я живу! Я живу! Неделю живу, оно сгорело! Человек-кал дом сжёг, мой дом! Род его будет проклят!
Вот ведь шлюшьи дерьмохлёбы! Это же надо было так обосраться!
– Как уехали? Куда?
– Получили сомнительные деньги и неуважительно переехали. Район с водой.
– Водой? – Я переспросил, так как переводчик, кажется, опять не справлялся.
– Вода. Трубы. Циркуляция. Ты дурак?
Новую порцию иноязычных оскорблений я проглотил, так как чувствовал себя виноватым, да и не хочется ругаться с человеком, который час назад лишился дома. Давно я не чувствовал себя таким придурком. Появилось желание даже каким-то образом отвлечь погорельца, ободрить.
– Эй, выпить хочешь? Я плачу.
Несчастный посмотрел на меня, как на лучшего друга.
Через десять минут мы уже сидели в каком-то заведении, выглядящим раза в три хуже, чем бар, в котором постоянно зависала наша команда. Пока я неспешно цедил банку фруктового пива, мой собутыльник заливал горе уже второй бутылкой «Крабового сиропа» и даже не подозревал, что виновник его печали сидит напротив. Избрав момент, когда непрекращающийся поток плача и стенаний жертвы случайного возгорания слегка ослаб, я задал вопрос, который меня интересовал больше душевных переживаний собеседника:
– Так почему уехали прежние жильцы?
– Они обманули неопределённого глупца и на его деньги переехали в район с водой. Купил за деньги это себе, нормальные деньги, наконец дом нормальный был…
«Неопределённого глупца»? Обидно. Хотя, по ошибке спалив жилище этого бедолаги, я только подтвердил данное мне определение.
– В смысле вода? Озеро? Река? Какая вода?
Он посмотрел на меня задумчивым, замутнённым алкоголем взглядом. Вдруг у него в голове что-то включилось и лицо ясно передало озарение владельца.
– Водная труба. Вода. Водоснабжение. – Он расплылся в улыбке, несомненно, довольный парой слов, произнесённых на всеобщем.
– У вас там воды нет что ли? – Он радостно закивал. – А подключить никак?
– Подключить стоит сорок пять тысяч. Купить дом с водой стоит десять тысяч. Хороший дом был у меня, человек-кал всё сжёг!
– Сорок тысяч? С каждого, что ли?
– Сорок пять тысяч платит весь район, дают водный кабель. Потом каждый сам проводит воду оттуда.
– Погоди, а чего вам тогда не скинуться? Это же дешевле?
Он непонимающе воззрился на меня. Я уточнил, как мог:
– Собираются много человек и каждый даёт немного денег. Вместе получается сколько надо. И у всех вода. Понял?
Он понял и не понял одновременно. Это я прочувствовал, глядя на его обезображенное мыслительными процессами лицо.
– Зачем отдавать деньги неопределённому лицу? Лицо обманет, деньги пропадут, ты глупец.
И в этот момент я, кажется, для себя кое-что понял. Как минимум то, почему тут все так плохо живут.
– Эй, мужик.
– Что?
– Держи десятку и переезжай в нормальный район. Прощай.
Оставив на столе десять тысяч кнарфов, я спешно вышел из помещения, оставив за столом пьяного и непонимающего, что произошло, человека.
И что на меня нашло? Раньше я к благотворительности особой склонности не имел. Да, конечно, вина моя, но ведь есть люди, которым помощь нужна больше, чем этому любителю дешёвого бухла. И уж точно есть те, кто заслуживает её в большей степени.
К чёрту. Я шёл быстрым шагом по улице и растирал лицо руками. Какую же тупость я творю. Аж стыдно. Что-то вообще за всё стыдно стало. Вся жизнь какое-то недоразумение. Кругом одна тупость. Да и я не лучше.
С этими мыслями я решительно рыкнул и ускорил шаг. Сделано это было достаточно невовремя – протез при очередном взмахе ногой зацепился за торчащую из земли арматуру, и я с размаху плюхнулся в удачно расположившуюся лужу. Остаток пути до квартиры проделал грязным и мокрым, не переставая задавать себе вопрос: «И зачем я сегодня вообще из дома вышел?»
Глава двадцать шестая. Молчание – золото
На подходе к резиденции и столь желанному душу меня встретила Инес. Она сидела на одной из заплёванных покосившихся лавочек, предусмотрительно подстелив под себя пакет и, судя по виду, откровенно скучала. Повинуясь её призывному жесту, я подошёл.
– И чем ты тут занимаешься посреди ночи?
– Караулю.
– Что, интересно знать?
– Во-первых, Бубновскую паранойю, а во-вторых, одного придурка, нарушившего приказ. Капитан ждёт тебя в баре.
Чёрт. Надо бы предоставить убедительную версию своего отсутствия.
– Понял. Только сбегаю переоденусь.
– Не сбегаешь. Он сказал что-то вроде: «Если этот спортсмен попытается ещё и заныкать свой клоунский прикид, я ему его шмотки запихаю туда, куда не светит солнце».
– Я уверен, он сказал не это.
– Но посыл был именно такой.
– В квартире кто?
– Как минимум Флюгер и шизанутая.
Чёрт, чёрт, чёрт.
– А ещё заявил, что чем ты быстрее придёшь, тем лучше для тебя.
– Так и сказал?
– Посыл тот же.