Остров Сокровищ
Часть 4 из 22 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Внезапно грохнул выстрел, и в небо взвился огонек.
— Красная ракета! — сказал один. — Надо валить.
— Куда валить? — завизжала Бьянка. — Он где-то здесь! Ищите его! Загляните в каждую щель!
— Конечно, у тебя-то трахаль — депутат, он тебя отмажет, — заметил кто-то. — Тебе даже селедку с молоком есть можно — ничего не будет.
Ответил ему пистолет в руках африканки. Кровь брызнула на стену, и разбойник, вытянув руки по швам, грохнулся на крыльцо.
— Дебилы! Найдите карту, и сами купите кого угодно! Там миллионы! Тоже мне, мужики! У меня, у женщины, у бедной, беззащитной девушки, яйца крепче, чем у вас! Сыкло! Никто не рискнул пойти к Григорьеву, кроме меня! И теперь из-за вас я теряю свою счастье! Я должна раздвигать ноги под этим жирным тюфяком, когда сама могла бы покупать кого хочу!
— Десятка баксов-то — нехилый улов, — возразил еще кто-то.
— А чувак с картой поди давно свалил — ищи ветра в поле! — добавил другой.
— Всех положу! — бесновалась негритянка, размахивая пистолетом.
— Да пошла ты…
Один из головорезов зарядил ей в челюсть. Удар был такой силы, что девушка полетела в одну сторону, а пистолет — в другую. Вдали, на дороге, блеснули автомобильные фары. Приближалось не менее трех машин!
— Как думаешь, Дядя Степа, может, замочить ее? — предложил один из налетчиков.
— Да ну ее… мараться неохота. Сваливаем.
И разбойники бросились врассыпную. Кто-то вглубь острова, кто-то — наоборот, к бухте. Через минуту взревел мотор катера, и судно унеслось прочь. Бьянка осталась одна. Она поднялась на четвереньки, потом — на ноги. Покачиваясь, нетвердой походкой, женщина прошла мимо меня.
— Мальчики, где вы? Куда вы подевались? Разве я плохо вас ласкала? Степа, Андрей, Женя! Вы же не кинете свою черную девочку?
Африканка повернулась к морю. Автомобили тем временем приближались. Свет фар прошел по щелям в настиле моста, затем посыпалась пыль из-под колес и скрипнули тормоза. Загремели армейские ботинки.
— Стой! — раздался оклик.
— Не возьмете, суки! — ответила Бьянка.
Она уже успела пройти приличное расстояние. Рука женщины метнулась к поясу, но пистолета там не было — он лежал где-то около гостиницы. Тогда она развернулась и побежала.
— Стой, стрелять буду!
Щелкнул автоматный затвор.
— Пошел ты! — ответила на бегу атаманша.
— Куда! — завопил я, высовываясь. — Там обрыв!
Но было поздно… через секунду африканка исчезла с горизонта.
— Димыч, ты? — прозвучал голос Листьева.
— Да я это, я, — заверил я, поднимаясь на ноги.
— Извини, подзадержался… — развел руками хирург. — Вот, холуаевцев с собой прихватил… похоже, не зря…
— Черт, жалко бабенку, — цокнул языком солдатик, тот самый, что готовился стрелять. — Жопа классная была.
— Ну-ну, — кивнул я. — Только до этого она одному по яйцам зарядила, а второму мозги вынесла.
— Бр-р… — вздрогнул военный.
Большая часть спецназовцев рассыпалась по скалам, в поисках сбежавших бандитов. Еще несколько остались, на случай если какому-то недоумку взбредет в голову вернуться. Эти ребята способны захватить без шума и пыли американский авианосец, а с шумом и пылью — целых три.
Я же, вместе с Леночкой и Олегом Павловичем, вернулся в "Адмирала Казакевича". Хотя налетчики ничего не унесли, кроме кое-какой мелочи из кассы, стало понятно, что я разорен. Погром был страшный. В поисках бумаг Сан Саныча они даже посрывали картины со стен, а уж про мебель и говорить нечего — раздолбана в щепки, обшивка кресел и диванов вспорота. Чтобы все восстановить, и снова запустить гостиницу — нужно просто нереальное бабло.
— Так ты говоришь, они искали еще что-то кроме денег? — подозрительно уставился на Леночку капитан — командир спецназа.
— Ну да, — подхватил я, вцепившись в локоть девушке. — Они искали большие деньги.
— Большие деньги? — переспросил офицер.
— Ну да, — повторил я, кивнув на куль в Лениных руках.
— А… — хотела было возразить любовница Григорьева, но я с силой сжал пальцы, так что она могла только вскрикнуть.
— Видишь ли… мадам залетела от нашего постояльца… так что я считаю вполне справедливым, что сироте достанется хоть какая-то часть добра его покойного отца. Согласен?
— Ну да, — кивнул военный, сверля меня взглядом. — Ну да.
Но планшетку я заранее благоразумно перевесил на грудь, и застегнул куртку, так что увидеть ее он не мог… если только не обладал рентгеновским зрением.
— Палыч, ты предлагал перекантоваться у Торопова, ежели чего? — напомнил я. — Кажется, большего ежели чего сложно представить…
Доктор, слава Богу, мужик умный, не стал со мной спорить и задавать лишних вопросов. Оставив спецназовцев прочесывать окрестности, мы сели в его машину, и покатили в Аякс. Разумеется, по пути закинув девушку домой, к ее матери.
6. Планшетка Полковника
Я откровенно завидовал выдержке Листьева. Он не проронил ни слова за всю дорогу, даже когда мы высадили Леночку. За девушку можно было не беспокоиться — она получила сумму даже большую, чем можно было мечтать в ее положении.
Так, в полной тишине, нарушаемой лишь гулом тойотовского двигателя, мы доехали до дома Торопова. Ну как дома… Целого замка, окруженного кирпичной стеной, высотой в добрых три метра. Ворота нам открыл охранник, вооруженный кулаками, размером с мою голову.
Или хирург был здесь частым гостем, или нас ждали — так или иначе, но охранник пропустил нас без вопросов, отметив лишь, что хозяин в своем кабинете. Доктор уверенно прошел по длинному коридору, застланному ковром, к нужной двери.
Кабинет был квадратной формы, две стены которого оказались заставлены книжными шкафами, третья представляла собой одно сплошное окно, а у четвертой стены находился камин, по обеим сторонам которого весели сабли, шашки, палаши, рапиры, шпаги и прочее холодное оружие.
Сам хозяин сидел за письменным столом с резными ножками, со столешницей, застланной зеленым сукном, и дымил трубкой.
Про Торопова я неоднократно слышал от Олега Павловича, и знал лишь, что он — отставной подполковник, бывший замполит Листьева, но видел его впервой. Это был высокий, слегка седоватый, мужчина, ростом под метр девяносто, с круглым лицом, с хитрым прищуром глаз.
— Привет-привет, — протянул он, приветствуя нас.
— И тебе не хворать, — кивнул военврач, бухаясь в свободное кресло.
— Как все прошло? — поинтересовался хозяин.
— А, — отмахнулся хирург. — Пока рано судить… но, похоже, у нас кое-что есть… правда, Дима?
— Что? — удивился я.
— Да ладно тебе, Димон, — улыбнулся Палыч. — Ты же не хочешь сказать, что эти господа перерыли всю гостиницу только ради нескольких десятков тысяч баксов?
— Вообще-то — около двух сотен тысяч баксов, — поправил я.
— Да не важно, — махнул замполит. — Все равно это не та сумма, ради которой… постой, а ты, вообще, слышал что-нибудь про Николаса Буте?
— Про кого? — переспросил я.
— Николас Буте, он же — Николай Баранов, бывший полковник Четвертого Управления ГРУ, — пояснил Листьев. — На заре эпохи демократических преобразований он, вместе с еще парой-тройкой десятков человек, покинули вооруженные силы и занялись торговлей.
— И торговали, надо полагать, не швейными машинками? — догадался я.
— В основном как раз ими, с 7,62-миллиметровыми иглами. Стиральными машинками с вертикальным взлетом-посадкой, кассетными кофеварками и глубоководными кипятильниками… примерно пять-семь лет назад господин товарищ Баранов пропал, предположительно — в Намибии, — произнес Торопов.
— По-идее, бабла у него должно было быть немеряно. Только никто ничего не нашел… ни счетов, ни недвижимости, ни даже маленького-маленького золотого зубика… — продолжил Листьев.
— То есть вы считаете, что те ребята искали как раз то бабло? — подытожил я.
— Ну, не само бабло… скорее — ключ, с помощью которого можно узнать, где это самое бабло спрятано.
— А его там… ну, бабла этого — много? — осведомился я.
— Ну если у Григорьева — человека, далеко не первого в организации… но, правда, и не последнего — спустя столько лет осталось две сотни убитых енотов — то можешь представить.
— Не могу!
— Миллионы! А то и миллиарды!
Мы все надолго замолчали. Лишь потрескивали дрова в камине, да стучал в стекло дождь.
— Не томи уже, сынок, — не стерпел замполит. — Показывай.
Я расстегнул куртку, и оба Стечкиных не преминули этим воспользоваться, вывалившись на пол с ужасающим лязгом. Поколебавшись с секунду, я снял с шеи планшетку, и положил ее на стол.
Хирург открыл сумку, и достал из нее два предмета: толстую тетрадь и пухлый пакет.
— Первым делом предлагаю посмотреть тетрадь, — развел руками доктор.
Мы с Тороповым с любопытством смотрели через его плечо. На первой странице было выведено каллиграфическим подчерком "Григорьев А.А.", а ниже — нарисованы перекрещенные серп и молот, обрамленные пшеничным венком, с пятиконечными звездами и прочей атрибутикой, свойственной военному человеку.
— Красная ракета! — сказал один. — Надо валить.
— Куда валить? — завизжала Бьянка. — Он где-то здесь! Ищите его! Загляните в каждую щель!
— Конечно, у тебя-то трахаль — депутат, он тебя отмажет, — заметил кто-то. — Тебе даже селедку с молоком есть можно — ничего не будет.
Ответил ему пистолет в руках африканки. Кровь брызнула на стену, и разбойник, вытянув руки по швам, грохнулся на крыльцо.
— Дебилы! Найдите карту, и сами купите кого угодно! Там миллионы! Тоже мне, мужики! У меня, у женщины, у бедной, беззащитной девушки, яйца крепче, чем у вас! Сыкло! Никто не рискнул пойти к Григорьеву, кроме меня! И теперь из-за вас я теряю свою счастье! Я должна раздвигать ноги под этим жирным тюфяком, когда сама могла бы покупать кого хочу!
— Десятка баксов-то — нехилый улов, — возразил еще кто-то.
— А чувак с картой поди давно свалил — ищи ветра в поле! — добавил другой.
— Всех положу! — бесновалась негритянка, размахивая пистолетом.
— Да пошла ты…
Один из головорезов зарядил ей в челюсть. Удар был такой силы, что девушка полетела в одну сторону, а пистолет — в другую. Вдали, на дороге, блеснули автомобильные фары. Приближалось не менее трех машин!
— Как думаешь, Дядя Степа, может, замочить ее? — предложил один из налетчиков.
— Да ну ее… мараться неохота. Сваливаем.
И разбойники бросились врассыпную. Кто-то вглубь острова, кто-то — наоборот, к бухте. Через минуту взревел мотор катера, и судно унеслось прочь. Бьянка осталась одна. Она поднялась на четвереньки, потом — на ноги. Покачиваясь, нетвердой походкой, женщина прошла мимо меня.
— Мальчики, где вы? Куда вы подевались? Разве я плохо вас ласкала? Степа, Андрей, Женя! Вы же не кинете свою черную девочку?
Африканка повернулась к морю. Автомобили тем временем приближались. Свет фар прошел по щелям в настиле моста, затем посыпалась пыль из-под колес и скрипнули тормоза. Загремели армейские ботинки.
— Стой! — раздался оклик.
— Не возьмете, суки! — ответила Бьянка.
Она уже успела пройти приличное расстояние. Рука женщины метнулась к поясу, но пистолета там не было — он лежал где-то около гостиницы. Тогда она развернулась и побежала.
— Стой, стрелять буду!
Щелкнул автоматный затвор.
— Пошел ты! — ответила на бегу атаманша.
— Куда! — завопил я, высовываясь. — Там обрыв!
Но было поздно… через секунду африканка исчезла с горизонта.
— Димыч, ты? — прозвучал голос Листьева.
— Да я это, я, — заверил я, поднимаясь на ноги.
— Извини, подзадержался… — развел руками хирург. — Вот, холуаевцев с собой прихватил… похоже, не зря…
— Черт, жалко бабенку, — цокнул языком солдатик, тот самый, что готовился стрелять. — Жопа классная была.
— Ну-ну, — кивнул я. — Только до этого она одному по яйцам зарядила, а второму мозги вынесла.
— Бр-р… — вздрогнул военный.
Большая часть спецназовцев рассыпалась по скалам, в поисках сбежавших бандитов. Еще несколько остались, на случай если какому-то недоумку взбредет в голову вернуться. Эти ребята способны захватить без шума и пыли американский авианосец, а с шумом и пылью — целых три.
Я же, вместе с Леночкой и Олегом Павловичем, вернулся в "Адмирала Казакевича". Хотя налетчики ничего не унесли, кроме кое-какой мелочи из кассы, стало понятно, что я разорен. Погром был страшный. В поисках бумаг Сан Саныча они даже посрывали картины со стен, а уж про мебель и говорить нечего — раздолбана в щепки, обшивка кресел и диванов вспорота. Чтобы все восстановить, и снова запустить гостиницу — нужно просто нереальное бабло.
— Так ты говоришь, они искали еще что-то кроме денег? — подозрительно уставился на Леночку капитан — командир спецназа.
— Ну да, — подхватил я, вцепившись в локоть девушке. — Они искали большие деньги.
— Большие деньги? — переспросил офицер.
— Ну да, — повторил я, кивнув на куль в Лениных руках.
— А… — хотела было возразить любовница Григорьева, но я с силой сжал пальцы, так что она могла только вскрикнуть.
— Видишь ли… мадам залетела от нашего постояльца… так что я считаю вполне справедливым, что сироте достанется хоть какая-то часть добра его покойного отца. Согласен?
— Ну да, — кивнул военный, сверля меня взглядом. — Ну да.
Но планшетку я заранее благоразумно перевесил на грудь, и застегнул куртку, так что увидеть ее он не мог… если только не обладал рентгеновским зрением.
— Палыч, ты предлагал перекантоваться у Торопова, ежели чего? — напомнил я. — Кажется, большего ежели чего сложно представить…
Доктор, слава Богу, мужик умный, не стал со мной спорить и задавать лишних вопросов. Оставив спецназовцев прочесывать окрестности, мы сели в его машину, и покатили в Аякс. Разумеется, по пути закинув девушку домой, к ее матери.
6. Планшетка Полковника
Я откровенно завидовал выдержке Листьева. Он не проронил ни слова за всю дорогу, даже когда мы высадили Леночку. За девушку можно было не беспокоиться — она получила сумму даже большую, чем можно было мечтать в ее положении.
Так, в полной тишине, нарушаемой лишь гулом тойотовского двигателя, мы доехали до дома Торопова. Ну как дома… Целого замка, окруженного кирпичной стеной, высотой в добрых три метра. Ворота нам открыл охранник, вооруженный кулаками, размером с мою голову.
Или хирург был здесь частым гостем, или нас ждали — так или иначе, но охранник пропустил нас без вопросов, отметив лишь, что хозяин в своем кабинете. Доктор уверенно прошел по длинному коридору, застланному ковром, к нужной двери.
Кабинет был квадратной формы, две стены которого оказались заставлены книжными шкафами, третья представляла собой одно сплошное окно, а у четвертой стены находился камин, по обеим сторонам которого весели сабли, шашки, палаши, рапиры, шпаги и прочее холодное оружие.
Сам хозяин сидел за письменным столом с резными ножками, со столешницей, застланной зеленым сукном, и дымил трубкой.
Про Торопова я неоднократно слышал от Олега Павловича, и знал лишь, что он — отставной подполковник, бывший замполит Листьева, но видел его впервой. Это был высокий, слегка седоватый, мужчина, ростом под метр девяносто, с круглым лицом, с хитрым прищуром глаз.
— Привет-привет, — протянул он, приветствуя нас.
— И тебе не хворать, — кивнул военврач, бухаясь в свободное кресло.
— Как все прошло? — поинтересовался хозяин.
— А, — отмахнулся хирург. — Пока рано судить… но, похоже, у нас кое-что есть… правда, Дима?
— Что? — удивился я.
— Да ладно тебе, Димон, — улыбнулся Палыч. — Ты же не хочешь сказать, что эти господа перерыли всю гостиницу только ради нескольких десятков тысяч баксов?
— Вообще-то — около двух сотен тысяч баксов, — поправил я.
— Да не важно, — махнул замполит. — Все равно это не та сумма, ради которой… постой, а ты, вообще, слышал что-нибудь про Николаса Буте?
— Про кого? — переспросил я.
— Николас Буте, он же — Николай Баранов, бывший полковник Четвертого Управления ГРУ, — пояснил Листьев. — На заре эпохи демократических преобразований он, вместе с еще парой-тройкой десятков человек, покинули вооруженные силы и занялись торговлей.
— И торговали, надо полагать, не швейными машинками? — догадался я.
— В основном как раз ими, с 7,62-миллиметровыми иглами. Стиральными машинками с вертикальным взлетом-посадкой, кассетными кофеварками и глубоководными кипятильниками… примерно пять-семь лет назад господин товарищ Баранов пропал, предположительно — в Намибии, — произнес Торопов.
— По-идее, бабла у него должно было быть немеряно. Только никто ничего не нашел… ни счетов, ни недвижимости, ни даже маленького-маленького золотого зубика… — продолжил Листьев.
— То есть вы считаете, что те ребята искали как раз то бабло? — подытожил я.
— Ну, не само бабло… скорее — ключ, с помощью которого можно узнать, где это самое бабло спрятано.
— А его там… ну, бабла этого — много? — осведомился я.
— Ну если у Григорьева — человека, далеко не первого в организации… но, правда, и не последнего — спустя столько лет осталось две сотни убитых енотов — то можешь представить.
— Не могу!
— Миллионы! А то и миллиарды!
Мы все надолго замолчали. Лишь потрескивали дрова в камине, да стучал в стекло дождь.
— Не томи уже, сынок, — не стерпел замполит. — Показывай.
Я расстегнул куртку, и оба Стечкиных не преминули этим воспользоваться, вывалившись на пол с ужасающим лязгом. Поколебавшись с секунду, я снял с шеи планшетку, и положил ее на стол.
Хирург открыл сумку, и достал из нее два предмета: толстую тетрадь и пухлый пакет.
— Первым делом предлагаю посмотреть тетрадь, — развел руками доктор.
Мы с Тороповым с любопытством смотрели через его плечо. На первой странице было выведено каллиграфическим подчерком "Григорьев А.А.", а ниже — нарисованы перекрещенные серп и молот, обрамленные пшеничным венком, с пятиконечными звездами и прочей атрибутикой, свойственной военному человеку.