Остров Сокровищ

— Это Бьянка! — завопил Рашпиль. — Она пришла за своим наследством, за деньгами Иваныча!

— Он-на ж-же м-мертва, — выдавил из себя, заикаясь, Рома.

— У Бьянки и Адонго папик шаман, — прошипел Саша. — Это же магия вуду! Они и зомби из могил поднимают, я сам видел!

Я еле сдерживался, чтобы не засмеяться, что взрослые мужики верят в такую фигню, но скоро стало не до смеха. Кто-то, я не знаю, кто, начал шмалять без разбору во все стороны. Сейчас же к нему присоединились остальные. Я еле успел упасть, как над головой засвистели пули. Рядом упал кок, отчаянно матерясь и призывая не стрелять попусту. Бестолку. Его слова просто никто не слышал в поднявшейся канонаде.

На нас посыпались раскаленные гильзы, и хорошо еще, что только гильзы. Бандиты косили джунгли во все стороны, подстригая деревья и кустарник. В ответ, естественно, никто не стрелял. Бандерлоги успели сменить не по одному магазину, прежде чем пальба стихла.

— Дебилы, вашу мать! — прорычал, поднимаясь, повар. — Какие еще зомби?

— Африканские, — коротко пояснил Саша. — Которые мозги едят.

— Тебе-то что угрожает? Чтобы здесь была Бьянка-зомби, нужно, чтобы здесь было ее тело. Так? — спросил одноногий.

— Так, — согласился разбойник.

— Так откуда оно здесь возьмется, если она сиганула со скалы под Владиком? — язвительно поинтересовался Серебряков.

— Ну… так-то оно так, — кивнул Саша. — Но кто же это тогда?

— Это… это Эмбер! — просиял Серебряков. — Та девочка-летчик!

— Так, вроде и она мертва… — произнес кто-то.

— Не мертва, а пропала, — ответил Рашпиль. — А, даже мертва — кому какая разница? Кто ее боится? Это же не эта черномазая ведьма!

Островитянку, похоже, живую или мертвую, боялись гораздо меньше Бьянки. Лица головорезов моментально порозовели. Еще через минуту, пустив по кругу бутылки водки, мужики окончательно пришли в себя, и даже начали перешучиваться, подтрунивая друг над другом. Но, все же, периодически прислушивались и оглядывались. Перекурив и снова сверившись по компасу с указателем, шайка двинулась к кладу.

Впереди шел Рашпиль с компасом в руке, чтобы не сбиться с курса. За ним — два бандерлога. Дальше — Рома, который все еще температурил. Его, несмотря на жару, бил озноб. Дальше — Серебряков со мной на привязи, а замыкал колонну Саша. Обернувшись, я увидел, что по бинтам на его голове расплывается красное пятно. Но не подал виду.

Все торопились. Все чувствовали, что клад где-то рядом, осталось лишь сделать шаг. Несколько шагов. Кок шел так быстро, дергая веревку, что я едва поспевал за ним, спотыкаясь о камни. Тогда он оборачивался, выкрикивая ругательства. И сразу налетал на матроса, путавшегося под ногами. И снова ругался.

Никто уже не оглядывался и не вслушивался. На столь близком расстоянии от таких больших денег все страхи улетучиваются. Повар тоже уже не выглядел таким поникшим, загнанным в угол. Отнюдь! Я читал его, как открытую книгу. Я отчетливо понимал, что Серебряков уже позабыл обо всех обещаниях и договоренностях. Единственное, чего он сейчас хочет — выкопать сокровища, найти "Скифа", завалить всех и свалить в свою любимую Шотландию, где он купит замок, и будет ходить в нем хоть в юбке, хоть без юбки.

Впереди показались три одиноко стоящие пальмы, примерно одинаково удаленные друг от друга. Мы устремились к центральной, как вдруг Рашпиль остановился. Идущие за ним завопили, но эмоций в их вопле было не разобрать.

Одноногий ускорился, хотя, казалось, что больше некуда, оттолкнув Рому и потянув меня за собой…

И мы тоже остановились.

Перед нами была большая яма вырытая точно не вчера, потому как края ее давно обвалились, а на дне росла трава. Там, среди зелени, темнел черенок от лопаты и несколько досок. Даже совсем тупой, и тот понял бы, что денежки вырыли задолго до нас.



28. Амба, братцы!

Сдается мне, если бы сейчас разверзлись небеса, и оттуда посыпались инопланетяне, мои попутчики не были бы так удивлены. Все стояли у края ямы, отвесив челюсти. Первым пришел в себя Серебряков, и, стоит отдать ему должное, он успел просчитать ситуацию на несколько ходов вперед. Выдернув нож, он одним движением рассек спутывавшие меня веревки и вручил мне пистолет. И, в то же время, кок двигал меня и двигался сам так, чтобы яма оказалась между нами и остальной бандой. Бросив на меня мимолетный взгляд, одноногий покачал головой. Мол, плохо дело. И тут я был полностью согласен.

— Коньячку бы сейчас, — мечтательно пошептал я.

И сразу, словно волшебник извлекает из шляпы кролика, Буш достал флягу. Взяв ее одной рукой, не выпуская Стечкина, я одним движением большим пальцем отвернул крышку, и сделал несколько глотков. Вот теперь я был готов.

Головорезы, отчаянно матерясь, попрыгали в яму. Раскидав доски, они разгребали песок голыми руками. Рашпиль нашел золотой слиток. Небольшой, с шоколадный батончик. Плитка долго переходила из рук в руки.

— Десять унций? — проорал Рашпиль, протягивая слиток коку. — Десять унций? Это что, несметные богатства? Будем жить, как олигархи? Все еще считаешь себя самым умным?

— Копайте-копайте, — усмехнулся одноногий. — Может, нефть найдете…

— Чего-чего? — заверещал в бешенстве Паша, выдергивая из кобуры пистолет. — Нефть найдем? Ты, падла, еще и смеешься? Амба, братцы! Да я тебя голыми…

Выстрелили они одновременно. Пуля мощного револьвера буквально разорвала башку бандита на куски, забрызгав всех присутствующих клюквой и кусками мозгов. Маслина Рашпиля просвистела где-то совсем рядом. Даже очень рядом. Раздался резкий писк и полетели перья. Сперва я даже подумал, что головорез попал в кока, но нет. Жертвой пал попугай Тимоха.

— Я обещал, — холодно произнес Серебряков, смотря прищуренными глазами на своих соратников через целик Смит-Вессона.

Все, как по команде, начали карабкаться, пытаясь выбраться из ямы. Проблема была в том, что оружие они оставили наверху, спустившись лишь с жалкими пистолетиками. Одноногий молча стоял, выжидая. Его рука, вытянутая с револьвером, замерла, как влитая, не шелохнувшись ни на миллиметр. Выбравшись, головорезы нерешительно остановились. Пистолеты были в кобурах, а автоматы — на земле. Еще надо было успеть снять оружие с предохранителя, взвести затвор, а мы с поваром стояли в полной боевой готовности, держа их на мушке.

Повязка на Сашиной голове уже полностью окрасилась красным. Вот из под нее показалась капля крови и побежала по щеке. Моментально побледнев, разбойник, покачнувшись, повалился в яму. Мы с Серебряковым на мгновение отвлеклись, сместив прицел на него, чем не преминул воспользоваться один из головорезов, схватив автомат.

И тут из кустов грохнул дробовик. Тот, что потянулся за оружием, рухнул наземь, оставшиеся двое пустились в бегство. Из зарослей выскочили Котов, Палыч и Эмбер.

— Вперед! — крикнул Листьев. — Мы должны отрезать их от катера!

И мы помчались наперерез, продираясь через кусты, порой доходившие нам до груди. Серебряков скакал на своем костыле, как бешенный, чтобы не отстать от нас. Казалось, камуфляж не выдержит, и порвется на его бицепсе. Но, когда мы выбежали на открытое место, поняли, что торопиться было не куда. Двое выживших бандитов бежали в обратную сторону. Или они заблудились, или надеялись скрыться в скалах — этого мы так и не узнали.


— Олег Павлович, я вам весьма признателен, — произнес, отдышавшись, кок. — Вы поспели как раз вовремя. Эмбер, так это, все же, ты!

— Да, я, — смущенно улыбнулась девушка, спрятав глаза. — Прости, Женя, я бы не смогла вытащить двоих… ну… тогда…

— С тебя причитается, — подмигнул одноногий.

Отдышавшись, я с интересом разглядывал летчицу. Во-первых, с тех пор, как я видел ее в последний раз, женского внимания больше не стало. А, во-вторых, теперь-то я знал, что ноги у нее побриты. Но, когда Листьев подошел к ней, обнял и поцеловал в губы, я понял, что мой поезд ушел.

Пока мы неторопливо спускались к катеру, доктор рассказал, что произошло за эти два дня. Буш жадно вслушивался в каждое слово. По рассказу врача выходило, что Эмбер была просто героиней.

Скитаясь по острову, она нашла и указатель, и сокровища. Причем, совершенно случайно. А после перетаскала сокровища в свою пещеру. Для хрупкой девушки это был настоящий подвиг — я сам смог в этом убедиться позже, когда мы переносили ценный груз на "Скиф". У летчицы на это ушли не только дни и недели, но месяцы! Закончила она всего месяца за три до нашего прибытия.

Все это Палыч узнал у девушки уже после того, как… ну, в общем, после. Утром, увидев, что "Скиф" пропал, Листьев заключил сделку с Серебряковым, отдав ему и карту, и форт и провиант. В карте больше не было необходимости, а пещера, в которой жила амазонка, была и лучше защищена, да и с питанием проблем не было — девушка мастерски истребляла местную фауну, и готовила не хуже.

Доктор признал, что их переселение может создать мне некоторые проблемы, но то, что я свалил без предупреждения — исключительно моя вина, и с этим сложно было поспорить. Он надеялся, что обнаружив, что сокровища пропали, бандиты перебьют друг друга, облегчив нам задачу, но увидев меня в плену, понял, что я попаду под раздачу одним из первых, а потому, оставив замполита охранять капитана и сокровища, взял с Эмбер с Сергеем, и направился к яме. Поняв, что не успевают, хирург отправил вперед девушку, которая лучше знала местность, да и, питаясь здоровой пищей, была в лучшей форме.

Летчица же, зная, что бандерлогам за годы жизни в Африке хорошенько промыли мозги с культом Вуду, решила нагнать страху на своих бывших соратников. Уверенности, что сработает, у нее не было, но здесь, как и в моем случае со "Скифом", победителей не судят. Пока головорезы тряслись в страхе, Палыч с Сергеем опередили их, и устроили засаду.

— Не будь со мной Димы, вы бы вряд ли стали себя утруждать, — мрачно заметил повар. — И кончали бы меня там…

— Разумеется, — рассмеялся врач.

Мы погрузились на катер и направились в северную бухту. Горючки нам хватило в обрез. Повезло еще, что на море был штиль. "Скиф" все так же лежал на мели, но доктор меня заверил, что замполит его заверил, что капитан его заверил, что снять корабль с грунта, при должной сноровке, легче чем кажется. Мне оставалось только поверить. Оставаться на острове еще не пойми сколько в ожидании помощи мне ничуть не улыбалось. Оставив Котова охранять корабль, мы отбыли в пещеру.

Торопов, увидев меня, пожал мне руку и дружески похлопал по плечу. Про мое бегство он не сказал ни слова. Ни хорошего, ни плохого. А вот Серебрякову досталось.

— Я обещал, что оставлю тебе жизнь, если Димыч вернется живым, — сквозь зубы процедил он. — И я сдержу слово. Если бы не это — пристрелил бы, как бешеную собаку.

— И на том спасибо, — покорно кивнул одноногий.

Пещера оказалась намного комфортнее крепости. Только теперь я понял, почему Эмбер предпочла ее, а не форт. В первую очередь, это была не совсем пещера, а грот. Высоко вверху, через отверстие в своде, было видно и небо, и облака. Здесь была и пресная вода — из родника, бившего из камня. Было и чудесное прохладное озеро, куда этот родник впадал. Пол же был покрыт мелким, мягким песком. Сняв ботинки, и почувствовав под ногами не палубу корабля, и не бревенчатый пол форта, я понял, что такое кайф. Повар был прав в тот, самый первый день. Этот остров мог бы стать отличным курортом.

Здесь же, у костра, лежал капитан. Перед ним блестела кучка золотых слитков, и, подойдя, чтобы поздороваться, я догадался, как они с замполитом коротали время. Нацарапав изображение игральных карт прямо на слитках, они играли в подкидного дурака!

— Прощелыга подкильный, — улыбнулся Смольный, увидев меня. — Везучий, как морской еж! А это кто? Серебряков? Он-то что тут делает?

— Товарищ капитан, разрешите приступить к исполнению своих обязанностей! — отрапортовал одноногий.

— Якорь тебе в глотку… — поднявшись на локте, моряк уже хотел завернуть что-то этакое, но передумал, и просто махнул рукой.

В тот вечер я поужинал нормальной едой. Не консервами, которые уже поперек глотки стояли, и не сухарями, а нормальным жареным мясом и свежими фруктами, запивая все это дело коньячком, захваченным со "Скифа". Оказывается, Эмбер все это время недурно жила охотой, ставя силки, и собирательством. Можно понять, откуда у нее столь потрясающая фигура, при таком здоровом питании и образе жизни.

Кок держался в тени, стараясь не попадаться без нужды на глаза, но, если его вдруг замечали — вовсю нахваливал кулинарные способности летчицы.



29. Последняя глава

С утра пораньше мы принялись за работу. Перетащить такую кучу золота и драгоценных камней — задача была не из легких. Мы пригнали катер к ближайшему берегу, и уже на нем перевозили добычу на "Скиф", но даже при таком раскладе приходилось тащить сокровища на себе километра полтора.

Оставшиеся на острове бунтовщики нас мало беспокоили. Мы даже не знали, сколько их точно осталось — два или три человека. Выжил ли Саша, у которого была пробита голова или нет? Скорее, ради приличия, чем для охраны, мы оставили на высотке подполковника с трофейным пулеметом, а сами занимались делом.

Объемы предстоящей работы впечатляли. Видимо, Баранов свозил сокровища на остров не один год, прежде чем спрятал все… ну, почти все в одном месте. Здесь были самые разнообразные камни: турмалины, изумруды, но больше всего — бриллиантов. Еще бы! Ведь Африка — их родина. С камешками было проще всего — мы просто насыпали их во фляги и котелки, да так и складывали в трюме. Сложнее было со слитками. Обилие форм, размеров и клейм вызывало уважение. Казалось, по клеймам на слитках можно было изучать географию. Здесь были и китайские, и американские с печатью Федерального Резерва, и германские и французские, и всякие-разные. Трудно было и с мелкими — мешки, в которые чуть-чуть пересыпали, просто рвались. Не легче было и с крупными — их приходилось связывать по двое и вешать на плечи.

Мы работали день и ночь, но конца-края сокровищам не было видно. Лишь к исходу третьего дня стало заметно, что куча в пещере Эмбер поубавилась. В этот же день бандиты дали о себе знать. Ветер донес крик со стороны крепости.

— Перепились, сволочи, — произнес одноногий.

Он пользовался полной свободой. Хотя бы потому, что бежать ему было некуда. Один с кораблем он вряд ли управился бы в море, не говоря о том, что единственный, кто мог проложить курс — это капитан, а уж его запугать вряд ли удалось бы. Тем более — теперь. К своим соратникам он уже тоже не мог вернуться. Лучшее, что его там ждало — это пуля в лоб. А могли еще и попытать…

— А, может, у них лихорадка и бред? — заметил доктор.

— Тоже очень даже может быть, — согласился Серебряков. — Но, в таком случае, разве не ваш долг — оказать им медицинскую помощь?

— Я — врач, но не идиот, — ответил Листьев. — Даже если они лежат при смерти, у них хватит дурости застрелить меня.

В самом деле остатки банды представляли серьезную проблему, если подумать. Что с ними делать? Застрелить? Никому не хотелось получить шальную пулю, когда сокровища не только найдены, но и погружены на "Скиф". Взять с собой? Тоже глупо. Чего и сколько они наговорят на суде — одному Богу известно. Гарантировать можно лишь то, что клад, нажитый непосильным трудом, у нас точно отожмут. А может и того хуже… к тому же, никто не исключал возможности, что на корабле они снова могут попытаться поднять бунт. Оставался третий вариант — самый разумный и самый гуманный — оставить их на острове. На том и порешили. Что произошло на острове, пущай и останется на острове. Кроме денег.

Мы оставили им достаточно оружия, провианта, одежду, кое-какие инструменты и прочую дребедень, без которой прожить было бы сложно. После чего подняли якорь и покинули остров.

Вскоре оказалось, что бандиты наблюдали за нами гораздо пристальнее, чем нам казалось. Проходя вдоль широкого песчаного пляжа мы увидели двоих — они стояли на коленях, подняв руки. Ветер доносил их мольбы, но мы уже все решили. Скажу честно, Романа, который купился на сладкие речи Серебрякова мне еще было немного жаль, но второй снисхождения не заслуживал. На мой взгляд.

Я уже было хотел попросить капитана о милости, и взять матроса на борт, но тут он схватил автомат, и дал очередь по "Скифу". Мы были уже слишком далеко, чтобы он попал, но жалось к нему сразу исчезла.