Осторожно, женское фэнтези!

Шагнул к столу одновременно со мной, но в последний миг притормозил, пропуская вперед с шутовским поклоном, и тоненькую серебряную булавку с круглой головкой я увидела раньше него. Сразу – ничего особенного, но, если присмотреться, заметны опутывавшие булавку паутинки силы.

– От всего понемногу, – ответил ректор. – От сглаза, как говорят обыватели.

– Да, – поморщился Крейг. – Угодила убийце. Серебро, еще и заговоренное! Ее теперь и некромантский ковен не дозовется.

Библиотекарь снова нас обошел. Пускай и не было никаких подтверждений, что смерть Лидии – его рук дело, но я и без доказательств не сомневалась. И, видимо, не только я.

– Зачем Лидия приходила в посольство, выяснили? – спросил Оливер Крейга.

– Выяснишь тут, – вздохнул старик. – Пенни требовала… Леди Пенелопу. Говорил я с ней, ничего не понял. Она и сама не поняла.

– Я видела Лидию в тот вечер, – сказала я. – Она спрашивала леди Райс, думала, что та что-то знает, но мы не поняли что…

– «Мы»? – переспросил Оливер. – Кто еще там был?

– Я, Сибил, лорд Грайнвилль, леди Каролайн, ее подруга Анет. Саймон… То есть мистер Вульф.

– Саймона спрошу еще, – без надежды на успех решил инспектор. – С матушкой его пообщался уже, она с Пенни к воротам выходила. Леди наша сурова бывает, что там Лидия лопочет, слушать не стала, а Аделаида успокаивала горемычную. Домой отсылала, обещала к хорошему доктору сводить.

– Мисс Милс заходила ко мне в понедельник, – кивнул Грин, на которого полицейский посмотрел на последних словах. – Спрашивала, не возьмусь ли я осмотреть некую ее знакомую, страдающую повышенной возбудимостью.

– И вы только сейчас говорите?! – разозлился Оливер. По-настоящему разозлился: от него потянуло колючим холодом, я отшагнула назад, а Крейг машинально выставил вперед ладонь с подогнутым безымянным пальцем – незаконченная фигура, но хватит секунды, чтобы завершить защиту.

Один целитель остался невозмутим.

– Во-первых, я понятия не имел, о ком идет речь, – ответил он. – Во-вторых, что бы вам это дало?

И быстро добавил несколько слов на эльфийском.

Оливер посмотрел на меня и отвернулся. Когда повернулся опять, раздражение исчезло из его взгляда, спряталось под завесой искусственного спокойствия.

– Простите, – проговорил он ровно, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Расходиться пора, – вывел Крейг. – Вы мне только потом, мисс, записочку про это все набросайте, своими словами, без протоколов. Вам, чай, и так сегодня крови хватило.

– Кстати, как чернила? – поинтересовался Грин. Он что-то добавил в кровь, чтобы предотвратить свертывание и обеспечить жидкости нужную консистенцию.

– Спасибо, пишут.

– А как вам само занятие?

Не знаю, на какой ответ он рассчитывал, но я пожала плечами:

– Обыденно. Вы же сказали: чернила. Я отношусь к этому так же.

Зачем создавать лишние проблемы, когда с теми, что есть, разобраться не получается? И это я не только о крови.



На улице уже стемнело, накрапывал мелкий дождик, но Оливер тем не менее предложил прогуляться.

– Хочу извиниться за то, что там произошло. Я вас напугал?

– Не только меня, – улыбнулась я, надеясь обернуть все шуткой. – Инспектор почти сплел щит.

– Щит? Вы видели?

– Не плетение. Начальную фигуру. Вот такую.

Я повторила жест Крейга.

Ректор неожиданно рассмеялся. Только веселья в этом смехе не было: горечь, обида, затаенная злость – что угодно, кроме веселья.

– Постоянно забываю, что вы лишь третьекурсница. Это не защита. Начальная фигура универсального щита выглядит немного иначе, – он взял меня за руку и погладил ладонь, заставляя распрямить пальцы. Осторожно согнул безымянный и отвел в сторону большой: – Вот это – защита. А то, что показывали вы, – подготовка к ментальному удару. Ледяной душ для разгоряченных мозгов. Думаю, помогло бы. Но мы бы сейчас не гуляли.

– А что бы мы делали?

Глупый вопрос, но я растерялась. От эмоций, которые он в кои веки не скрывал, от того, насколько устало звучал его голос.

– Не знаю, – Оливер устроил мою ладонь на своем предплечье и неспешно зашагал по дорожке, увлекая меня за собой. – Наверное, вас провожал бы кто-нибудь другой, а я отлеживался бы в лечебнице.

– Инспектор не стал бы… – начала я, но умолкла под изучающим взглядом мага.


– Третьекурсница, – со странной улыбкой подвел он итог осмотру. – Инспектор Крейг – милейший человек, этакий общий дядюшка. Доктор Грин – целитель, чей главный принцип – «Не навреди». Но и тот, и другой недолго думали бы, если бы я потерял контроль.

Я бы поинтересовалась, что сказал Грин, чтобы заставить Оливера успокоиться, но тему пора было сменить. Ректор подумал так же.

– Как продвигается славное дело возрождения «Огненного Черепа»? – спросил он.

Ответа у меня не было. Зато я вспомнила, что так и не поблагодарила милорда Райхона за помощь с подписью, и, пользуясь случаем, исправила эту оплошность. После поблагодарила еще и за пирожное. Потом справилась о самочувствии его племянника…

В общем, не получалось у нас говорить не о делах.

– Знаете, Элизабет, я подумал, что не стоит затягивать с книгой.

– Хотите, чтобы я сейчас…

– Нет, конечно, – он успокаивающе погладил меня по руке, словно опасался, что я вырвусь и убегу. – Завтра. Я не умаляю значимости вашей учебы, но…

– Книга важнее, – закончила я. – Буду у вас к восьми. Если нужно, то раньше.

– Позже. В восемь у меня назначена встреча с деканами факультетов. Приходите к десяти. Выспитесь, позавтракаете…



Так я и сделала: выспалась, сходила в столовую, а оттуда уже пошла в ректорат с твердым намерением дописать сегодня кровавую книгу и хоть с одним делом покончить.

Но у судьбы, как обычно, имелись иные планы на мой счет.

В порядке исключения в этот раз внесенные фортуной коррективы мне понравились. До восторженного визга в самом прямом смысле.





Глава 47




Визжала я громко, но, на счастье окружающих, недолго. Подлетела к перекрывшему дорожку мужчине, повисла на шее, прижалась щекой к пропахшему столичным смогом и сигарами пальто, провела пальцами по лацкану, чувствуя, как приятно щекочет подушечки мелкий рубчик габардина…

Лишь на миг кольнуло упреком: не тронь, не твое. Но было задавлено тут же сметающей все нежностью: мое. Мое, родное, любимое, как-же-сильно-я-соскучилась!

– Помогите, душат, – притворно прохрипели мне в ухо. – Покушение на первого помощника канцлера.

Если охрана и выскочит из кустов, то только моя, но и это вряд ли: о приезде отца я наверняка узнала последняя, куда позже ректора, инспектора и прочих заинтересованных лиц.

– Откуда ты тут? – радовалась я, все еще не веря, что это действительно он. – Мама писала, вы не вырветесь раньше апреля.

– Тс-с! – лорд Арчибальд Аштон, освободившись из захвата дочерней любви, прижал палец к губам. – Маме ни слова! Она такого не простит. Я был по делам неподалеку… каких-то двести миль… Увидел портальную станцию…

– Это же жутко дорого! На такое расстояние!

– А как после этого мутит, – пожаловался отец. – Представляешь, какой был бы конфуз, если бы меня стошнило в кабинете твоего ректора?

– Ты был у ректора? – заволновалась я.

– Естественно, был.

Он отстранился, тряхнул густой платиновой гривой, и я в который раз залюбовалась им: высокий, широкоплечий, эльфийская кровь и сильный магический дар даже к пятидесяти пяти годам не позволили морщинам изрезать красивое лицо, голубые, как и у меня, глаза молодо блестели, а взгляд их до сих пор смущал романтичных дев, что не раз давало маме повод устроить профилактическую сцену ревности.

– Знаешь, Элси, – продолжил он, настораживающе серьезнея, – я озадачен. Обычно наши беседы с милордом Райхоном проходят в ином ключе. А сегодня он так тебя расхваливал. И улыбался. Улыбался и улыбался. В последний раз мне так улыбался Колин Крайфор, когда просил твоей руки.

– Что? Я… Я не знаю никакого Колина Крайфора!

– Вот и я так подумал, – улыбнулся отец. – Ты его не знаешь, он тебя не знает, на кой он тебе сдался со своими залежами коксующегося угля и родословной на три тома? Традиции дворянских браков, чтоб их… Да и уголь у него так себе. Но с ректором-то что случилось? Вернее, что с тобой случилось, малышка?

– Я перевелась на другую специальность! – отрапортовала я бодро.

– Это я знаю. И то, что за месяц ты сдала экзамены за три курса.

– Еще не все, но я стараюсь.

О том, как я сдавала экзамены, отцу, по-видимому, не сообщили, и я этого тоже делать не собиралась.

– Милорд Райхон сказал, что после занятий ты работаешь.