Осторожно, женское фэнтези!
Часть 91 из 120 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Кто-то погибнет? – встревожилась я.
– Не исключено. Ничего нельзя исключать, ты же понимаешь?
– Мэйтин…
– Я буду рядом, – пообещал он. – Но у моей власти есть предел. Я не смогу повернуть время вспять или воскресить умерших. Но… Я дам тебе еще одно чудо. Ты сама решишь какое, когда придет пора.
– Сейчас еще не пора? Вдохновил бы библиотекаря на чистосердечное признание.
– Это было бы уже не чудо, – усмехнулся Мэйтин. – Это был бы рояль.
Упругое облачко подо мной превратилось в туман, и я пролетела свозь него, чтобы очутиться в темноте терминала.
Вот так всегда.
Убедившись, что бог не последует за мной, чтобы продолжить разговор, я нащупала стену, но, прежде чем открыла дверь, подумала, что не обязательно сразу же возвращаться к себе. Можно попробовать заглянуть куда-нибудь. Только решить, куда и когда. Я не знала ни времени, ни места, поэтому просто пожелала увидеть, с чего все началось. Расплывчатая формулировка – этак могло и в эпоху Творения занести…
Но не занесло. Пару минут я смотрела на счастливую дурочку, красующуюся перед зеркалом в свадебном платье, на мужчину и женщину рядом с ней, к которым хотелось броситься, обнять обоих, попросить прощения за все… за эту дурочку, еще не знающую, что ее ждет… и закрыла дверь.
Открыла другую и села на постели в своей комнате. Прислушалась к мерному сопению Мэг и, вытянув вперед руку, медленно разжала кулак. Оторванного в последний момент кусочка облачка я не увидела, но чувствовала его – маленький сгусток силы на ладони. Я удерживала его с минуту, а после позволила энергии впитаться под кожу, медленно-медленно, ощущая, как учащается сердечный ритм, кровь бежит быстрее и дыхание становится горячим. Не опуская руки, соединила большой и средний пальцы, потерла и улыбнулась вспыхнувшему между ними огоньку. И тут же погасила его.
Спать пора.
Глава 44
Утро понедельника было полно открытий.
Во-первых, оказалось, что на целительском я знаменитость. Благодаря практикантам обмен новостями и сплетнями между факультетом и лечебницей был налажен на высшем уровне, и девица, внезапно переведшаяся с боевого и угодившая тут же под крылышко леди Райс, не могла избежать внимания. Плюс моя работа с Грином – помнится, однажды он ляпнул что-то об особо важном задании при студентах леди Пенелопы. И падение с «Крылатого», после которого я – и тому имелись свидетели! – доставила травмированного ректора в лечебницу, а затем практически в одиночку исцелила, зарядив восстановительные амулеты. Доказывать кому-либо, что все было не так или не совсем так, по словам Мэг, было бесполезно.
Во-вторых, между лекцией по ботанике и практическим занятием по химии обнаружилось, что я подписалась под «агиткой» Стального Волка. Вернее, не я, а Черная Мамба. Точнее, Последний Дракон, чье имя стояло ниже, и, присмотревшись, можно было заметить, что оба прозвища написаны одной рукой. Я долго топталась у стенда с объявлениями, раздумывая, хотел ли он сделать мне приятное или дал понять, что в клубе я не появлюсь без охраны.
На этом моменте ко мне присоединилась Мэг и осчастливила «в-третьих»:
– Завтра вместо истории фармации слушаем доктора Грина, я тебя записала.
– Э?
– Да. Доктор Э. Грин. Вот, – подруга подтащила меня к соседнему стенду. – Ты не знала, что он читает лекции на факультете?
Знала. Но почему сейчас? И фармацевтам? Он же практикующий хирург.
В ответ мне высказали, что стоило бы интересоваться достижениями некоторых выдающихся личностей, раз уж жизнь меня с таковыми личностями свела, а Грин не только хирург, но и владелец десятка патентов на лекарственные препараты, и лекция его стояла в плане с начала семестра, только без указания времени, а теперь это время у доктора, видимо, появилось.
Действительно, говорил же он, что готовил те капли по собственному рецепту. И мышь от него сбежала, к единорогу ходить не с кем, можно вместо этого со студентами встретиться. Только…
– Не делай так, – попросила я подругу. – Пожалуйста.
– Как? – не поняла она.
– Так, – я прижала к груди сложенные лодочкой ладошки и захлопала ресничками точь-в-точь как Мэг, когда говорила о Грине. – Ты становишься похожа на одну девушку.
– Что не так с той девушкой?
– Она рыжая.
С Оливером, к которому я по устоявшемуся графику пошла после обеда, мы столкнулись в приемной. Ректор, недобро ворча, рылся в столе секретаря, вынимал документы из ящиков, рассматривал и бросал прямо на пол.
– Здравствуйте, милорд, – я бочком обошла образовавшуюся в проходе бумажную гору. – Что-то случилось?
– Я увольняюсь, – бросил он мрачно.
– Как?!
– Если завтра у меня не появится нормальный секретарь – увольняюсь!
– А где Лидия?
– Лидия… – он скрипнул зубами, проглотил все, что хотел высказать в адрес «фиалки», и закончил спокойно: – Не вышла сегодня. Оказывается, у нее такое бывает, но меня забыли предупредить.
– Я могу чем-нибудь помочь? Я же протоколист…
И кто меня за язык тянул?
Следующие два часа мы разбирали учебные планы и расписание милорда Райхона и складывали все, что он успел разбросать по приемной. Иногда к ректору заглядывали посетители, и он, не имея возможности свериться с записью, принимал всех без разбора, а бардак объяснял проказами брауни, которого в отсутствие мистера Адамса никто не подкармливал.
В это охотно верили. Что там брауни, когда по Оливеру видно, что и его в последнее время никто не подкармливает. Он похудел за те дни, что племянник находился в больнице. Щеки ввалились, сильнее обозначив высокие скулы, глубже сделалась складка между бровей. Его это не портило – напротив, добавило этакой инфернальной привлекательности. Ставшие резкими черты, жесткая линия рта и тени на веках мужчины будили во мне странные желания… Действительно странные. Увести его из рабочего кабинета, усадить на теплой кухне, картошечки с лучком нажарить по-быстрому, хрустящие огурчики выложить из банки на тарелку, сальца с чесночком подрезать. Поставить на стол запотевшую бутылку водки – не пьянства ради, а здоровья для, как любил говаривать дед…
«Жениться тебе надо, милок, – мысленно вздохнула я по-старушечьи. И добавила, вспомнив о своей секретной миссии: – На мне».
Как там говорят о пути к сердцу мужчины? С точки зрения кардиохирургии не слишком верно и довольно рискованно, но мне же не коронарное шунтирование проводить.
– Простите, милорд Райхон, вы обедали сегодня? – спросила я, когда мы закончили в приемной и перебрались в кабинет
Оливер взглянул на меня с недоумением, словно не понял вопроса.
– Я могу принести что-нибудь из столовой, – предложила я.
– Не нужно. Я и без того злоупотребляю вашим временем и…
Чем еще он злоупотребляет, маг сказать не успел, ибо явился новый посетитель. Посетительница.
– Добрый день, милорд, – заглянула в кабинет мисс Милс. Заметив меня, приветливо улыбнулась: – Здравствуйте, Элизабет. Надеялась, что застану вас здесь.
– Добрый день, – ректор поднялся навстречу драконше, лишив меня возможности узнать причину ее надежд.
– Я не собиралась вас беспокоить, Оливер, – профессор пребывала в хорошем настроении и позволила себе маленькую фамильярность. – Хотела забрать у секретаря программы, если они уже согласованы, но приемная пуста.
Программы, программы… Я вспомнила, куда их сложила, и подтолкнула нужную папку ректору.
– Лидия не вышла на работу, – объяснил он, отыскивая среди прочих бумаги мисс Милс. – Наверное, ей снова нездоровится.
– Вы не посылали к ней? Возможно, бедняжке нужна помощь? Я видела ее в посольстве в день приема, мне показалось, что она взволнована. Больше чем обычно.
– В посольстве? – нахмурился Оливер. – Что она там делала?
– Искала леди Пенелопу, – ответила мисс Милс. – Хотела срочно что-то обсудить, а когда мы с леди Райс к ней вышли, не смогла и двух слов связать. А за день или два до этого напугала Элизабет.
Она обернулась ко мне, и я вынуждена была кивнуть.
– Как напугала? – забеспокоился ректор.
– Уже не помню, – солгала я. – Что-то сказала…
– О ребенке, – услужливо напомнила мисс Милс. – Снова заговаривалась: откуда бы у Элизабет взялся ребенок?
Я выдавила улыбку. Хорошо, что Оливер не смотрел на меня, а то решил бы, что у меня кишечные колики.
– Вы правы, – сказал он мисс Милс. – Нужно послать кого-нибудь к Лидии.
Снял трубку телефона, вспомнил, что в приемной некому ответить, извинился и вышел, оставив меня наедине с кровожадно скалящейся драконшей.
– Элизабет, дорогая, вы не заняты завтра вечером?
Я помотала головой и опомниться не успела, как оказалась приглашенной на ужин.
– Приходите, – профессорша улыбалась так, словно на предстоящем ужине я главное блюдо. – Саймон будет рад.
Возвратившийся Оливер привел с собой толпу преподавателей и, отвернувшись от них, мученически закатил глаза. Видимо, это надолго. Мисс Милс поспешила откланяться, и мне оставалось только последовать ее примеру.
Правда, через полчаса я вернулась, успев сбегать в столовую и разжиться куском мясного пирога. Постучалась в кабинет, отвлекая Оливера от общения с подчиненными, сунула ему в руки теплый сверток и, ничего не объясняя, вышла.
Забежала в общежитие, переоделась к тренировке и отправилась сообщать Саймону, как рад он будет завтра вечером.
Боевик и без меня был счастлив: с утра ходил под впечатлением от подписи Последнего Дракона. Бубнил с мальчишеской обидой, что лучше бы тот ему план семинаров подписал, и грозился, если ректор снова его вызовет, жестоко отомстить за навязанный факультатив. На известие об ужине отреагировал спокойнее и обещал позаботиться, чтобы я не оказалась в неловком положении.
А вечером в нашей комнате Мэг устроила грандиозную примерку, выбирая, в чем пойти завтра на лекцию доктора Э. Грина, и мне советовала поступить так же, чтобы не ударить в грязь лицом перед девицами со старших курсов и «зарвавшимися первогодками».
Я подумала, что мир сошел с ума – не все же себя в этом обвинять? – посоветовала подруге обратиться за помощью с выбором образа к Сибил и улеглась спать. Получилось ли у меня сразу же уснуть – другой вопрос.
– Не исключено. Ничего нельзя исключать, ты же понимаешь?
– Мэйтин…
– Я буду рядом, – пообещал он. – Но у моей власти есть предел. Я не смогу повернуть время вспять или воскресить умерших. Но… Я дам тебе еще одно чудо. Ты сама решишь какое, когда придет пора.
– Сейчас еще не пора? Вдохновил бы библиотекаря на чистосердечное признание.
– Это было бы уже не чудо, – усмехнулся Мэйтин. – Это был бы рояль.
Упругое облачко подо мной превратилось в туман, и я пролетела свозь него, чтобы очутиться в темноте терминала.
Вот так всегда.
Убедившись, что бог не последует за мной, чтобы продолжить разговор, я нащупала стену, но, прежде чем открыла дверь, подумала, что не обязательно сразу же возвращаться к себе. Можно попробовать заглянуть куда-нибудь. Только решить, куда и когда. Я не знала ни времени, ни места, поэтому просто пожелала увидеть, с чего все началось. Расплывчатая формулировка – этак могло и в эпоху Творения занести…
Но не занесло. Пару минут я смотрела на счастливую дурочку, красующуюся перед зеркалом в свадебном платье, на мужчину и женщину рядом с ней, к которым хотелось броситься, обнять обоих, попросить прощения за все… за эту дурочку, еще не знающую, что ее ждет… и закрыла дверь.
Открыла другую и села на постели в своей комнате. Прислушалась к мерному сопению Мэг и, вытянув вперед руку, медленно разжала кулак. Оторванного в последний момент кусочка облачка я не увидела, но чувствовала его – маленький сгусток силы на ладони. Я удерживала его с минуту, а после позволила энергии впитаться под кожу, медленно-медленно, ощущая, как учащается сердечный ритм, кровь бежит быстрее и дыхание становится горячим. Не опуская руки, соединила большой и средний пальцы, потерла и улыбнулась вспыхнувшему между ними огоньку. И тут же погасила его.
Спать пора.
Глава 44
Утро понедельника было полно открытий.
Во-первых, оказалось, что на целительском я знаменитость. Благодаря практикантам обмен новостями и сплетнями между факультетом и лечебницей был налажен на высшем уровне, и девица, внезапно переведшаяся с боевого и угодившая тут же под крылышко леди Райс, не могла избежать внимания. Плюс моя работа с Грином – помнится, однажды он ляпнул что-то об особо важном задании при студентах леди Пенелопы. И падение с «Крылатого», после которого я – и тому имелись свидетели! – доставила травмированного ректора в лечебницу, а затем практически в одиночку исцелила, зарядив восстановительные амулеты. Доказывать кому-либо, что все было не так или не совсем так, по словам Мэг, было бесполезно.
Во-вторых, между лекцией по ботанике и практическим занятием по химии обнаружилось, что я подписалась под «агиткой» Стального Волка. Вернее, не я, а Черная Мамба. Точнее, Последний Дракон, чье имя стояло ниже, и, присмотревшись, можно было заметить, что оба прозвища написаны одной рукой. Я долго топталась у стенда с объявлениями, раздумывая, хотел ли он сделать мне приятное или дал понять, что в клубе я не появлюсь без охраны.
На этом моменте ко мне присоединилась Мэг и осчастливила «в-третьих»:
– Завтра вместо истории фармации слушаем доктора Грина, я тебя записала.
– Э?
– Да. Доктор Э. Грин. Вот, – подруга подтащила меня к соседнему стенду. – Ты не знала, что он читает лекции на факультете?
Знала. Но почему сейчас? И фармацевтам? Он же практикующий хирург.
В ответ мне высказали, что стоило бы интересоваться достижениями некоторых выдающихся личностей, раз уж жизнь меня с таковыми личностями свела, а Грин не только хирург, но и владелец десятка патентов на лекарственные препараты, и лекция его стояла в плане с начала семестра, только без указания времени, а теперь это время у доктора, видимо, появилось.
Действительно, говорил же он, что готовил те капли по собственному рецепту. И мышь от него сбежала, к единорогу ходить не с кем, можно вместо этого со студентами встретиться. Только…
– Не делай так, – попросила я подругу. – Пожалуйста.
– Как? – не поняла она.
– Так, – я прижала к груди сложенные лодочкой ладошки и захлопала ресничками точь-в-точь как Мэг, когда говорила о Грине. – Ты становишься похожа на одну девушку.
– Что не так с той девушкой?
– Она рыжая.
С Оливером, к которому я по устоявшемуся графику пошла после обеда, мы столкнулись в приемной. Ректор, недобро ворча, рылся в столе секретаря, вынимал документы из ящиков, рассматривал и бросал прямо на пол.
– Здравствуйте, милорд, – я бочком обошла образовавшуюся в проходе бумажную гору. – Что-то случилось?
– Я увольняюсь, – бросил он мрачно.
– Как?!
– Если завтра у меня не появится нормальный секретарь – увольняюсь!
– А где Лидия?
– Лидия… – он скрипнул зубами, проглотил все, что хотел высказать в адрес «фиалки», и закончил спокойно: – Не вышла сегодня. Оказывается, у нее такое бывает, но меня забыли предупредить.
– Я могу чем-нибудь помочь? Я же протоколист…
И кто меня за язык тянул?
Следующие два часа мы разбирали учебные планы и расписание милорда Райхона и складывали все, что он успел разбросать по приемной. Иногда к ректору заглядывали посетители, и он, не имея возможности свериться с записью, принимал всех без разбора, а бардак объяснял проказами брауни, которого в отсутствие мистера Адамса никто не подкармливал.
В это охотно верили. Что там брауни, когда по Оливеру видно, что и его в последнее время никто не подкармливает. Он похудел за те дни, что племянник находился в больнице. Щеки ввалились, сильнее обозначив высокие скулы, глубже сделалась складка между бровей. Его это не портило – напротив, добавило этакой инфернальной привлекательности. Ставшие резкими черты, жесткая линия рта и тени на веках мужчины будили во мне странные желания… Действительно странные. Увести его из рабочего кабинета, усадить на теплой кухне, картошечки с лучком нажарить по-быстрому, хрустящие огурчики выложить из банки на тарелку, сальца с чесночком подрезать. Поставить на стол запотевшую бутылку водки – не пьянства ради, а здоровья для, как любил говаривать дед…
«Жениться тебе надо, милок, – мысленно вздохнула я по-старушечьи. И добавила, вспомнив о своей секретной миссии: – На мне».
Как там говорят о пути к сердцу мужчины? С точки зрения кардиохирургии не слишком верно и довольно рискованно, но мне же не коронарное шунтирование проводить.
– Простите, милорд Райхон, вы обедали сегодня? – спросила я, когда мы закончили в приемной и перебрались в кабинет
Оливер взглянул на меня с недоумением, словно не понял вопроса.
– Я могу принести что-нибудь из столовой, – предложила я.
– Не нужно. Я и без того злоупотребляю вашим временем и…
Чем еще он злоупотребляет, маг сказать не успел, ибо явился новый посетитель. Посетительница.
– Добрый день, милорд, – заглянула в кабинет мисс Милс. Заметив меня, приветливо улыбнулась: – Здравствуйте, Элизабет. Надеялась, что застану вас здесь.
– Добрый день, – ректор поднялся навстречу драконше, лишив меня возможности узнать причину ее надежд.
– Я не собиралась вас беспокоить, Оливер, – профессор пребывала в хорошем настроении и позволила себе маленькую фамильярность. – Хотела забрать у секретаря программы, если они уже согласованы, но приемная пуста.
Программы, программы… Я вспомнила, куда их сложила, и подтолкнула нужную папку ректору.
– Лидия не вышла на работу, – объяснил он, отыскивая среди прочих бумаги мисс Милс. – Наверное, ей снова нездоровится.
– Вы не посылали к ней? Возможно, бедняжке нужна помощь? Я видела ее в посольстве в день приема, мне показалось, что она взволнована. Больше чем обычно.
– В посольстве? – нахмурился Оливер. – Что она там делала?
– Искала леди Пенелопу, – ответила мисс Милс. – Хотела срочно что-то обсудить, а когда мы с леди Райс к ней вышли, не смогла и двух слов связать. А за день или два до этого напугала Элизабет.
Она обернулась ко мне, и я вынуждена была кивнуть.
– Как напугала? – забеспокоился ректор.
– Уже не помню, – солгала я. – Что-то сказала…
– О ребенке, – услужливо напомнила мисс Милс. – Снова заговаривалась: откуда бы у Элизабет взялся ребенок?
Я выдавила улыбку. Хорошо, что Оливер не смотрел на меня, а то решил бы, что у меня кишечные колики.
– Вы правы, – сказал он мисс Милс. – Нужно послать кого-нибудь к Лидии.
Снял трубку телефона, вспомнил, что в приемной некому ответить, извинился и вышел, оставив меня наедине с кровожадно скалящейся драконшей.
– Элизабет, дорогая, вы не заняты завтра вечером?
Я помотала головой и опомниться не успела, как оказалась приглашенной на ужин.
– Приходите, – профессорша улыбалась так, словно на предстоящем ужине я главное блюдо. – Саймон будет рад.
Возвратившийся Оливер привел с собой толпу преподавателей и, отвернувшись от них, мученически закатил глаза. Видимо, это надолго. Мисс Милс поспешила откланяться, и мне оставалось только последовать ее примеру.
Правда, через полчаса я вернулась, успев сбегать в столовую и разжиться куском мясного пирога. Постучалась в кабинет, отвлекая Оливера от общения с подчиненными, сунула ему в руки теплый сверток и, ничего не объясняя, вышла.
Забежала в общежитие, переоделась к тренировке и отправилась сообщать Саймону, как рад он будет завтра вечером.
Боевик и без меня был счастлив: с утра ходил под впечатлением от подписи Последнего Дракона. Бубнил с мальчишеской обидой, что лучше бы тот ему план семинаров подписал, и грозился, если ректор снова его вызовет, жестоко отомстить за навязанный факультатив. На известие об ужине отреагировал спокойнее и обещал позаботиться, чтобы я не оказалась в неловком положении.
А вечером в нашей комнате Мэг устроила грандиозную примерку, выбирая, в чем пойти завтра на лекцию доктора Э. Грина, и мне советовала поступить так же, чтобы не ударить в грязь лицом перед девицами со старших курсов и «зарвавшимися первогодками».
Я подумала, что мир сошел с ума – не все же себя в этом обвинять? – посоветовала подруге обратиться за помощью с выбором образа к Сибил и улеглась спать. Получилось ли у меня сразу же уснуть – другой вопрос.