Осторожно, женское фэнтези!

– Что-то мешает, – улыбнулся полицейский. – Крепко мешает, вы уж не сомневайтесь.

– Издали навредить он мне не сможет, подослать кого-нибудь теперь тоже, – рассуждала я вслух. – Придется самому идти на контакт. На это рассчитываете?

– Вроде того, – смутился от моей откровенности инспектор.

– Хорошо.

Не скажу, что меня распирали решимость и жажда действий, но раскисать нельзя. Я себя знаю: не встряхнусь вовремя – завязну так, что ни лекарства, ни даже единорог уже не спасут.

– Вы уж про Джереми никому, – предупредил меня Крейг, доставив к общежитию. – По официальной версии ему подбросили заговоренный на кровь нож. Читали про такое, наверное. А вы…

– Я была в кабинете ректора и выскочила вместе с милордом Райхоном на шум.

– Именно так, – одобрительно кивнул инспектор.

Попрощался и побрел обратно к порталу.



До подруг еще не добрались слухи о сегодняшнем происшествии в главном корпусе, и о случившемся Мэг и Сибил узнали от меня. Официальную версию, естественно, и долго ее не обсуждали. У Сибил намечалось свидание с некромантом Яном, а Мэг нужно было готовиться к контрольной.

Жизнь продолжалась.





Глава 38




Ночь и первую половину следующего дня Оливер провел в лечебнице. Сидел на стуле у постели племянника. Вокруг Джереми сновали доктора и сестры, но заговаривать с его дядей не решались. Меня самой хватило лишь на то, чтобы дойти до палаты, открыть дверь и смотреть на неестественно прямую спину ректора. Войти и взглянуть ему в лицо я не отважилась.

Даже Крейг его не беспокоил. Сказал, пока говорить не о чем.

Грин, с утра ведший прием, разобравшись с пациентами, поднялся на третий этаж и, остановившись рядом со мной, заглянул в палату, неодобрительно покачал головой, но вместо того чтобы попытаться вразумить Оливера, выдал флегматично:

– Свалится – устрою в соседней палате.

– А если не свалится? – спросила я.

– На стуле поспит. Подсказать вам, где можно раздобыть еще парочку на всякий случай?

Кровь прилила к лицу и тут же отхлынула.

– Сама найду, если понадобится. У меня есть опыт.

Грин усмехнулся.

– Хотите прогуляться? – предложил без вступлений. – К единорогу?

– Сейчас? – опешила я. – Когда тут такое?

– А что тут? – фальшиво удивился он. – Милорд ректор страдает у постели родственника, состояние которого, как я еще вчера сказал, стабильно. Операция прошла успешно, но, чтобы увидеть результаты, нужно время. Однако, если кто-то решил уморить себя бессонницей и голодом на пустом месте, не вижу причин ему мешать. Я тоже прикинулся бы страдальцем, чтобы не искать виновника. Это ведь может быть опасно, куда опаснее, чем недосып и истощение.

Хотелось ответить ему на обвинения в адрес Оливера, высказанные с такой издевкой, но от возмущения я не могла подобрать слов.

– Считайте до трех, – шепнул мне доктор.

Только после этого до меня дошло, что все сказанное ранее было произнесено громко и четко прямо у приоткрытой двери в палату, и милорд Райхон не имел ни единого шанса не услышать.

Раз. Два…

На «три» дверь распахнулась, с силой ударившись о стену.

Оливер, бледный, осунувшийся за ночь, мазнул по мне мутным взглядом и вперился в Грина.

– Вы действительно думаете…

– Нет, – не дал ему закончить целитель. – Но начну, если не докажете обратное.

– Докажу, – выдавил сквозь зубы ректор.


– Сначала идите домой. Поешьте и отдохните. Сейчас от вас толку мало.

– Я в полном порядке.

– Вы не в порядке, – отчеканил Грин. – И, начиная спорить, только подтверждаете это.

Осмысление услышанного далось Оливеру не без труда.

– Вы правы, – нехотя согласился он. – Пойду к себе. Сообщите немедленно, если Джерри очнется или появятся другие новости.

– Обязательно, – пообещал Грин. Проводил ректора взглядом, а когда тот скрылся из виду, обернулся ко мне. – Проблема решена, можно вернуться к моему предложению.

– Вы… – у меня снова не было слов.

– Я? – с любопытством приподнял бровь доктор.

– Вы невозможны! – выпалила я, потому что в этот момент Грин вызывал у меня массу самых разных эмоций, от злости до восхищения, и определиться, какое чувство сильнее, в самом деле было невозможно. – Не пойду я с вами никуда! – Подумала и уточнила: – Сегодня.

– Замечательно, – неожиданно довольно отозвался он. – Значит, я тоже отправлюсь домой и наконец-то высплюсь. Ведите себя хорошо, Бет, и постарайтесь, чтобы из-за вас или кого-то из ваших знакомых меня опять не лишили отдыха.

– Постараюсь, – буркнула я. – Кошку покормить не забудьте.



Сама я отдыхать не планировала. После обеда забежала в общежитие, переоделась и пошла к Саймону. Мы не виделись несколько дней, а случилось за это время достаточно, было о чем поговорить, да и просто размяться не мешало бы. Но не успела я отойти от общежития и на сто шагов, как дорогу мне заступил Рысь. Вышел из боковой аллейки и остановился, глядя на меня, словно ждал, когда я сама брошусь к нему на шею.

Долго ждать я не заставила. Бросилась. Ткнулась носом в грудь и стояла так, стояла…

– Ты еще под охраной? – шепотом спросил друг.

– Угу.

– Хорошо, – хмыкнул он. – Значит, где-то поблизости вертятся агенты, которые мне сейчас люто завидуют. Но давай не будем их слишком сильно дразнить. И… спасибо.

– За что? – удивилась я.

– За тебя. Думал, ты и говорить со мной не захочешь. Испугаешься или…

– Дурак ты, Рысь.

Правду сказать, я опасалась, что он сам не захочет общаться со мной как с первопричиной всех бед, и обрадовалась, что опасения не оправдались.

– Я не могу ничего с тобой обсуждать, – предупредил друг. – Ни того, что было в библиотеке, ни сегодняшний случай. Это временная мера, неприятная, но необходимая, поверь. Меня вообще должны были отстранить, а инспектор, наоборот… Он мне место предложил, представляешь? Не просто стажировку, а работу. Учиться продолжу по направлению от полиции. Не нужно из-за стипендии переживать, и жалование, небольшое, но будет. Учеба по свободному графику, а практика – по месту службы…

Была ли удача Норвуда следствием прозорливости инспектора, разглядевшего в парне перспективного сотрудника, или божьим промыслом, но друг казался счастливым, и я радовалась вместе с ним.

Еще одна радость поджидала меня в корпусе боевиков, по которому мне пришлось побродить, разыскивая Саймона.

Нашелся он не в тренировочном зале и не в пустой аудитории, где имел привычку засиживаться, проверяя контрольные, а в самом неожиданном для себя месте – на кафедре. За столом. Стол, как выяснилось позже, ему только утром выделили, чем официально признали за вчерашним аспирантом и позавчерашним студентом гордое звание преподавателя. Правда, со «вчера» прошло уже пять лет, не говоря уж о «позавчера», но у аксакалов магических наук память хорошая, и Саймон мог еще пару десятилетий числиться у них желторотиком, посему столу, к слову, маленькому, поцарапанному и засунутому в дальний угол общей преподавательской комнаты, он несказанно обрадовался, с момента окончания занятий сидел тут и с ним, со столом, за это время успел сродниться настолько, что я всерьез заподозрила, что тренировки у нас сегодня не получится.

Впрочем, о столе я узнала не сразу. Начал Саймон со ставшей уже ритуальной фразы «Я помню». Потом спросил, как дела, и я коротко рассказала ему последние новости, начиная с пожара в библиотеке и заканчивая происшествием в ректорской приемной. Официальные версии событий боевик уже слышал; узнав неофициальные, нахмурился. Что-то подобное он, по его словам, подозревал, но надеялся, что подозрения не подтвердятся. Саймон предложил открыться ректору и Крейгу, рассказать об именах на его груди – возможно, это и другим дало бы способность помнить. Но я эту идею не поддержала. Не было гарантий, что у меня получится еще раз «врезать» в чью-либо память ускользающую реальность. А если получится… Шрамы с тела свести непросто. Как и с души. Что, если не удастся найти библиотекаря и обратить произошедшие перемены? Кому тогда нужны воспоминания о том, чего не вернуть? Саймон, поразмыслив, со мной согласился. А заметив, что я совсем сникла, представил мне Свой Собственный Стол.

Нельзя было не отметить наличия у судьбы некого компенсационного механизма. Место в полиции для Норвуда и стол для Саймона смотрелись именно такой компенсацией. А самой мне, чтобы вернуть растраченный за последние дни оптимизм, хватило двухчасовой тренировки и дружеской беседы.

Жаль, слов не хватило, чтобы объяснить Саймону, как я нуждаюсь в наших встречах.

– Чувствую себя бесполезным, – сказал он, прощаясь. – Даже не знаю, что могу сделать.

– Не хотите снова собрать «Огненный Череп»? – предложила я серьезно.

Он так же серьезно обещал подумать.



Утро.

Завтрак. Лечебница. Пустой стул в палате мистера Адамса. Умиротворенное лицо Джереми, теперь казавшееся даже красивым. Леди Пенелопа со своими роженицами. Ее набежавшие невесть откуда студенты, вспомнившие о скорых экзаменах. Из наполнившегося гвалтом кабинета меня спас Грин, вызвав для «особого задания», а шумные студенты, умолкшие при его появлении, наконец-то обратили на меня внимание и успели позавидовать, пока я шла к выходу…

– Зачем вам это, доктор? – спросила я, вдоволь наобнимавшись со своим чудом. – Один раз мы взяли образцы, один раз вы их даже использовали. Но в целом – в чем смысл ваших исследований?

Я просто не знала, о чем с ним говорить. А то, что он сидит молча на своем ящике и смотрит на меня, начинало… раздражать, наверное…

– Цель – изучение влияния эноре кэллапиа на людей на энергетическом уровне, – отчитался целитель. – Я отслеживаю изменения в вашей ауре.

– Как? Мне говорили, что из-за блокировки дара мое энергетическое поле аномально спокойно.