Осторожно, женское фэнтези!

Затем был обед.

Огромная комната с высоким потолком, с которого угрожающе свисали бронзовые люстры, украшенные тяжелыми бутонами кованых роз. Длинный-предлинный стол, накрытый белоснежной скатертью. На одном конце стола мы с Грином, на другом, так далеко, что и лиц не рассмотреть, – лорд Эрентвилль с дочерью.

Я думала, посол достаточно прожил среди людей, чтобы понимать истинный смысл званых обедов, но нет: нас вкусно и сытно накормили и на этом сочли хозяйский долг исполненным. Не удивилась бы, если бы эльф, закончив трапезу, тут же удалился, но он все же подошел к Грину по окончании обеда, неторопливо и степенно, спрятав, как в муфту, руки в широкие рукава темно-зеленого платья. Нереально прекрасный и непоправимо чужой нам, как и все эльфы. Белые волосы заплетены в сложную косу, непроницаемое лицо, неподвижный рисунок шрамов. Если я правильно поняла, этот рисунок был у эльфов чем-то вроде индикатора эмоций. Лорд Эрентвилль никаких эмоций не выказывал.

– Счастлив был принимать в своем доме вас, доктор, и вашу ученицу, – проговорил он ровно с едва уловимым акцентом. – И надеюсь вскоре увидеть вас снова. Скоро поднимется в небо «Крылатый» и мы по традиции приглашаем в полет друзей из академии, – эльф вынул из рукава две золоченые карточки и протянул доктору. – Для вас и леди Элизабет.

– Благодарю. Для нас это большая честь…

– Это не честь для вас, – перебил Грина посол. – Ежегодно мы приглашаем более сотни человек. Многих из них даже не знаем лично. Это для нас честь – пригласить тех, кого действительно хотели бы видеть.

Должно быть, этой речью он превысил лимит отложенных для нас слов, и на прощание их уже не осталось. Эльф развернулся к нам спиной и вышел из столовой.

Леди Каролайн пыталась сгладить произведенное родителем впечатление. Повторила приглашение, поблагодарила за визит. Я ее не слушала. Обед не затянулся, но Грин сидел слишком близко, и благотворный эффект от посещения единорога уже прошел. Доктор понял, что надолго меня не хватит, и поспешил откланяться. Вывел меня за ограду и провел через портал к общежитию.

– Держите, – сунул мне в руку полученные от посла пригласительные и отступил подальше. – Скажете, что я отдал вам их в последний момент, так как появились дела в лечебнице. Они не именные, возьмете с собой подругу.

– Но… Леди Каролайн расстроится…

– Бет, вы же умная девушка, – покачал он головой. – И леди Каролайн тоже. Если она желает продемонстрировать отцу, что ее не устраивает будущее, которое он для нее выбрал, найдет другой способ. Или другого человека. Я слишком стар для подобных игр.

– Вы вовсе не старый и… – я запнулась и, кажется, покраснела.

– Всего доброго, Бет, – с усмешкой поклонился мне доктор, прежде чем исчезнуть в портале.

А у меня остались пригласительные на летучий корабль.

Пригласительные, подписанные экзаменационные листы – с сыром мне сегодня подфартило. Еще и единорог облизал – то, что нужно перед встречей с Оливером. Только переодеться и причесаться все же не помешает.





Глава 28




Ни вылизанное дивным созданием лицо, ни аккуратная прическа, ни подобранное под цвет глаз нежно-голубое платье не заставили ректора задержать на мне взгляд. Когда я вошла в кабинет, он лишь на миг поднял голову, сказал «Добрый день» и вновь уткнулся в разложенные на столе бумаги.

Казалось, я здесь не нужна, но милорд Райхон, не отвлекаясь от чтения, махнул рукой на кресло, веля присесть.

– Простите, это срочно. По нашему делу.

Хотелось узнать больше, но отвлекать Оливера вопросами я не стала. Ждала, когда он сам заговорит со мной, а в ожидании любовалась его сосредоточенным лицом, изящным изгибом бровей, смолью волос, сегодня заплетенных в тугую как хлыст косу.

Мужчина-мечта, прекрасная и далекая.

– Я собираю чрезвычайную комиссию, – пояснил он. – Предписание министерства, да и сами мы, как уже понятно, не справимся. Вот, изучаю личные дела кандидатов. Нужно отобрать хотя бы четверых. Трое уже есть, осталось…

– Кто? – выпалила я, не сдержавшись.

Оливер подал мне листок с записанными в столбик именами.

– Леди Райс? – с удивлением прочла я первое.

– Ваша наставница – не простая акушерка. Она член учредительного совета и имеет определенное влияние. Заручиться ее поддержкой нам нелишне. А еще… Два года назад: колесный пароход, взрыв котла, тут, в двух милях вверх по реке – не помните? Муж леди Райс лишился обеих ног. Сын погиб.

– Какое отношение… – начала я и осеклась: сама поняла. Тот, в чьих силах изменить реальность, вряд ли сменил бы ее на ту, где страдают близкие ему люди.

– Я говорил, нельзя ни в ком быть уверенным, – Оливер отвел глаза. – А так хотя бы что-то…

– Профессор Аделаида Милс, – прочла я следующее имя.

Вторая в перечне – и снова моя знакомая.

– Она наш лучший специалист по драконам, – пояснил ректор.

– Должна быть первой подозреваемой, – сказала я, хотя виновность мисс Милс меня огорчила бы. Из-за Саймона.

– Я думал об этом, – согласился с моей логикой Оливер. – Но ее судьбу не назовешь счастливой. В один год потеряла и жениха, и родителей, осталась без денег, без поддержки и, что немаловажно в нашем обществе, с ребенком и без мужа. Сейчас мисс Милс кажется успешной ученой дамой, но я знаком с ней еще со времен своего студенчества и знаю, что жизнь ее устроилась не мгновенно.


Верю. И теперь понимаю, отчего у главного драконоведа академии такой драконий характер.

Далее в списке шел профессор Элиот Брок. Тоже в каком-то роде мой знакомец – никак себя не проявивший претендент на роль главного злодея в недописанной мной книге.

– Бывший декан некромантов? – уточнила я. – Его ведь уволили. Кажется, была какая-то неприятная история.

– Элизабет, – ректор укоризненно покачал головой, – где вы наслушались этих сплетен? Мистер Брок ушел с кафедры из-за проблем со здоровьем. Сейчас работает в исследовательском корпусе… если самочувствие позволяет. В прошлом, помимо некромантии, изучал историю магии, имеет ученую степень в этой области.

– Что с ним? В смысле…

– Опухоль мозга. Заклинания, с которыми работают мастера смерти, часто приводят к негативным последствиям, потому сейчас некромантам рекомендуют проходить обследование раз в полгода. Но Брок – упрямец старой школы. Боли мучали его не один год, а к целителям он обратился лишь прошлой весной. Слишком поздно. Даже Грин не берется оперировать.

Ясно. Профессор Брок вне подозрений. А доктор, выходит, не кривил душой, говоря, что видит предел своих возможностей.

– Вот такая у нас собирается комиссия, – подвел итог Оливер. – Председатель – я. Осталось найти еще одного члена.

– Возьмите Грина, – предложила я. – Он тоже разбирается в истории магии и драконах, как главный целитель знаком практически со всеми в академии, ну и… он вообще умный…

– Это вам единорог нашептал?

Я досадливо цыкнула. Естественно, меня же охраняют, и милорду Райхону известен каждый мой шаг.

– Сама поняла, когда познакомилась с доктором поближе.

– Поближе, – ректор нахмурился. – Вы уже забыли, к чему приводит ваше близкое общение с Грином? Я надеялся, хотя бы он об этом помнит.

– Он помнит. Как и я. Но присутствие единорога нейтрализует негатив. А еще единороги чувствительны к злым намерениям, а наш реагирует на доктора спокойно, почти дружелюбно. Значит, Грин к искажению реальности непричастен. Кстати, я думала, что мы могли бы…

– Вычислить преступника с помощью эноре кэллапиа? – разгадал мой замысел Оливер. – Не выйдет, к сожалению. Единороги оценивают зло по-своему. Кухарка, зарезавшая к обеду курицу, для них тоже убийца. Алхимиков, работающих с ядами, и некромантов за редким исключением они терпеть не могут. К магам моей специализации относятся настороженно. Не любят женщин, ведущих слишком свободный образ жизни… Множество факторов влияет на их реакцию. Да и как вы представляете себе проверку? Водить людей в посольство для освидетельствования? Хотя было бы неплохо. Потому что я совершенно не знаю, что делать. Только не говорите никому, хорошо? – он улыбнулся устало. – Сейчас придет инспектор, а позже хочу, не откладывая, собрать комиссию. Что скажете о профессоре Гриффите?

Вопрос прозвучал безо всякого перехода, и я недоуменно нахмурилась в ответ.

– Я не могу последовать вашему совету и пригласить Грина, – разъяснил Оливер. – Доктор не является сотрудником академии, как и лечебница не является ее подразделением. Некоторые целители совмещают преподавание и работу по специальности, но не Грин. Поэтому я остановился на мистере Теодоре Гриффите. Вы с ним знакомы?

– Правовед? – припомнила я смутно. – Он читал у нас несколько лекций. Такой…

Я прикусила язык, чтобы не ляпнуть «уродливый». По воспоминаниям Элси, у профессора Гриффита был жуткий в пол-лица шрам от ожога и стеклянный глаз.

– Несчастный случай три года назад, – сказал ректор, хмурясь так, что брови сошлись у переносицы. – Помогал сыну с заданием по алхимии, но что-то напутал с реактивами. Сын лишился двух пальцев на руке и оглох на одно ухо.

– Не комиссия, а клуб неудачников, – резюмировала я.

– Я в этом клубе председательствую, – напомнил милорд Райхон. – А вы сейчас напишете заявление с просьбой принять вас на должность младшего архивного работника и будете официально приписаны к комиссии как протоколист.

– Официально?

– Устав академии разрешает студентам работать в свободное от учебы время. Поэтому, да, я официально принимаю вас на работу. С оплатой, естественно. Это поможет избежать лишних вопросов. Если вы не возражаете, конечно.

Я не возражала.



Оливер Райхон – человек слова. Сказал, что соберет комиссию уже сегодня, и через два часа новоиспеченные чекисты, отменив запланированные на вечер дела, сидели за длинным столом в примыкавшем к ректорскому кабинету зале для совещаний. Сам ректор – во главе. По правую руку от него – инспектор Крейг. По левую – штатный протоколист комиссии, то есть я. И именно на меня с порога устремлялись взгляды приглашенных. Важность и секретность мероприятия, о которых их известили, не вязались с присутствием какой-то студентки.

– Мисс Аштон здесь по моей просьбе, – открывая совещание, ответил Оливер на не заданный вслух вопрос. – Позже поймете, чем это продиктовано. А пока позвольте объяснить, зачем я вас пригласил. Ни для кого не секрет, что на прошлой неделе меня вызывали в министерство, и всем вам известно, по какому поводу. В академии бесследно пропадают люди, и есть основания считать это результатом неких темных чар. Поэтому наряду с полицейским расследованием, меня обязали организовать разбирательство случившегося квалифицированными магами из числа членов ученого совета.

– И вы выбрали нас? – не дослушав, воскликнула леди Райс. – Что же это за темные чары, с которыми предстоит разбираться акушерке, теоретику и правоведу? К некромантам, – наставница обернулась к сидевшему слева от нее профессору Броку, – никаких претензий.

– Благодарю, леди Пенелопа, – проскрипел старик, неестественной худобой и лысым, обтянутым болезненно-желтой кожей черепом больше походивший не на мастера смерти, а на одно из его творений, которое зачем-то обрядили в торжественный черный костюм, намотали на шею галстук и украсили костлявые пальцы массивными перстнями. – Однако милорд Райхон осведомлен о том, что я оставил практику. Так что подобное назначение удивило и меня.

– Полагаю, для милорда Райхона создание комиссии – лишь формальность, – фыркнула мисс Милс. – Вот он и собрал самых бесполезных, на его взгляд, чтобы не нарушать учебный процесс.

Бедный Оливер! Каково ему работать с этими динозаврами? Ведь не только Крейг помнит Олли-поджигателя: мамаша Саймона небось дрожала за свои реликтовые мумии, когда он появлялся на ее факультете. Не возмущался только профессор Гриффит – тоже не старый еще крупный русоволосый мужчина. Сидел, подперев обожженную щеку ладонью, и смотрел на ректора с сочувствием. Даже в стеклянном его глазу светилась неподдельная скорбь.

– Бесполезных?! – оскорбилась леди Пенелопа. – Уж простите…

– Вы меня простите, леди Райс, но я все же продолжу, – не повышая голоса, прервал целительницу Оливер. – Я выбрал не бесполезных. Я выбрал тех, чей опыт и знания должны помочь разобраться с проблемой. Например, к кому, как не к мисс Милс, обращаться, когда речь идет о наследии драконов?

Наверняка он и присутствию остальных нашел бы объяснение, но не понадобилось: упоминания драконов хватило, чтобы недовольство на лицах собравшихся сменилось тревожным интересом.

– Прежде чем рассказать, что мы уже узнали, – ректор переглянулся с инспектором, – попрошу вас, не обсуждая друг с другом, написать, сколько человек исчезло из академии и, если вам это известно, их имена. Элизабет, раздайте, пожалуйста, бумагу.

Я опасалась, что наставница или скелетоподобный профессор Брок возмутятся, что их вынуждают тратить время на игры вместо того, чтобы сразу раскрыть подробности дела, но никто и слова не сказал, пока я обходила стол и клала перед каждым чистый лист. И когда обошла снова, собирая записи.

Прежде чем отдать их Оливеру, с его молчаливого дозволения просмотрела сама.