Осторожно, женское фэнтези!

– Вас не интересует акушерство? – наконец-то догадалась леди Райс.

– Нет, простите.

Да, водка пришлась бы кстати.

Но было средство и получше. Взвесив в уме все «за» и «против», я попросила у наставницы разрешения отлучиться и вышла в коридор, чтобы, пройдя несколько шагов, постучать в дверь заведующего.

– Входите, – послышалось изнутри.

Я отважно переступила порог, но тут же остановилась, не рискуя приближаться к источнику еще больших тревог.

– О, мисс Аштон, – улыбнулся Грин. – Я отмечу этот день в календаре: вы в кои-то веки постучались.

Мне бы его хорошее настроение. Впрочем, я за этим и пришла.

– Я составляю расписание на день и хотела узнать, понадоблюсь ли я вам сегодня.

– Нет.

Я с сожалением вздохнула.

– Нет, вы не за этим пришли, Бет, – продолжил он. – Вы пришли, потому что хотите к единорогу. У вас что-то случилось?

– С чего вы взяли? – непроизвольно ощерилась я в ответ на послышавшееся в его голосе сочувствие. – У меня все хорошо!

– Тогда не понадобитесь. Продолжайте радоваться жизни.

– Ладно, я хочу к единорогу, – созналась я зло. – Но это не значит, что у меня что-то случилось. Мне просто понравилось…

– А мне нет, – отрезал Грин. – Мне не нравится, когда мне врут. Что мешает сказать, что, да, у вас проблемы и хочется немного развеяться? Считаете, я потребую подробностей? Простите, я не по этой части доктор.

Нет так нет.

Я выскочила за дверь и с ходу налетела на шедшего по коридору человека, оказавшегося не кем иным, как Оливером Райхоном.

– Элизабет?!

Голос, а еще пуще взгляд ректора красноречиво свидетельствовали, что милорд пребывает не в лучшем расположении духа, и попятиться обратно в кабинет Грина показалось мне не самой плохой идеей.

– Здравствуйте, доктор, – вернув лицу невозмутимый вид, проговорил Оливер, глядя мне за спину. – Мисс Аштон, уделите мне минуту?

– Нет, – замотала головой я. – Мы с доктором… говорили. Да?

Я обернулась на хозяина кабинета. Грин с интересом смотрел на нас с ректором, и я не удивилась бы, достань он блокнот, чтобы записать наблюдения. Озаглавить запись можно «Кормление черного аспида перепуганными мышами», ибо глядел на меня милорд Райхон так, что и сомнений не возникало: останемся наедине – как есть сожрет.

– Всего один вопрос, Элизабет.

– Спрашивайте, – я равнодушно (надеюсь, именно равнодушно, а не нервно) передернула плечами.

– Хорошо, – проскрежетал Оливер, поняв, что вытащить меня в коридор можно только силой. – Не соблаговолите сказать, где вы были?

Сказала бы. Если бы знала, когда меня хватились. А так и не представляла, что соврать. Пришлось говорить правду.

– Провела ночь с мужчиной, – заявила нагло. – Молодым, красивым и полным сил мужчиной.

– На меня не смотрите, – не смолчал Грин, угодив под случайный взгляд ректора. – Я ни по одному пункту не подхожу. Хотя, возможно, насчет сил и поскромничал.

– Заткнитесь, доктор, – процедил Оливер сквозь зубы. Глянул на меня и приказал зло: – Ровно в час в моем кабинете.

Но дверью, уходя, не хлопнул.

– «Заткнитесь, доктор», – повторил раздумчиво Грин. – Не могу вами не восхититься, мисс Аштон. Вам удалось пошатнуть незыблемую цитадель спокойствия, в просторечии именуемую Оливером Райхоном.

– Вы сами напросились, – буркнула я.

– Я, как и положено хирургу, вскрыл нарыв, – с насмешливой поучительностью выговорил целитель. – А занозой, вызвавшей, собственно, нагноение, были вы. Ночь с мужчиной! Хе-хе…

– Это не то, что вы подумали, – пробормотала я, запоздало сожалея, что сцена разыгралась в присутствии этого невыносимого человека.

– А что я мог подумать, если минуту назад вы просились к единорогу? – поинтересовался он едко. – Только то, что не хотел бы оказаться на месте того, с кем вы коротаете ночи. У вас кровь на рукаве, Бет. И, кажется, это не ваша кровь.

Не утруждаясь объяснениями, я вылетела в коридор. Карауль меня там ректор – не заметила бы и сшибла.


Вернувшись в кабинет наставницы, закопалась в учебники и собственные путаные мысли, главная из которых была о том, что если человек дурак, точнее, дура, то это ничем не исправить. Когда через какое-то время открылась дверь, даже головы не подняла и вздрогнула, услыхав голос Грина:

– Леди Пенелопа, вы не отпустите со мной вашу ученицу? Возьмите пальто, мисс Аштон.



– Я сказал, возьмите, а не наденьте, – напомнил доктор, дождавшись меня в коридоре. – Оставьте пока. Хотя бы здесь, – кивнул на скамью у стены. – Мы еще не уходим. Сначала хочу познакомить вас кое с кем.

– Зачем? – растерялась я.

Правильнее было спросить «с кем?», но вопрос уже прозвучал, заставив мужчину задуматься.

– Не знаю, – пожал плечами он. – Наверное, мне нужен совет.

– Мой?

– Отчего бы не ваш? Эноре кэллапиа признал вас достойной доверия. Почему я должен сомневаться в его выборе?

– Может, потому что у вас нет рога во лбу? – пробормотала я, но пальто, как он и велел, оставила.

В последние дни все разговоры сводятся к доверию. Но с Грином бесед на эту тему я не ожидала. Да и нужно ли мне его доверие? Не стоит лезть в чужой шкаф в поисках скелетов, если не хочешь пополнить их ряды.

– Расслабьтесь, Бет, – усмехнулся доктор. – Я не собираюсь посвящать вас в смертельные тайны или каяться в грехах. Но… вас это тоже касается в какой-то мере.

Если бы существовал приз за умение говорить загадками, он стоял бы на видном месте в кабинете Грина. А мне полагалась бы награда за любопытство.

Вслед за целителем я поднялась на третий этаж. Ощущение тревоги, которое я испытывала в присутствии этого человека, возрастало с каждой ступенькой, а когда он открыл дверь в одну из палат, желание развернуться и бежать прочь стало практически невыносимым.

– Потерпите, – сказал он, – мы ненадолго. И простите, я не предупредил, что знакомство будет односторонним.

Палата была маленькой, рассчитанной на одного человека, и такой уютной, что, казалось, из больничного коридора я перенеслась в чей-то дом и вошла в спальню. Цветочные горшки на подоконнике, коврик на полу, детские рисунки на стенах. На маленьком столике – букет пестрых хризантем в хрустальной вазе.

На кровати лежала женщина. Лицо, лишенное мимики, – не умиротворенное, не расслабленное – застывшее неживое лицо делало ее похожей на куклу. Очень красивую куклу. Точеный носик, четко очерченный алый рот, высокие скулы, тонкие брови и длинные черные ресницы. Вьющиеся волосы цвета темного шоколада…

– Миссис Ева Кингслей, – представил Грин. – Декан факультета прорицаний и пророчеств. Моя пациентка и основная причина того, что вы сейчас либо упадете в обморок, либо сбежите в другое крыло.

– А давайте пойдем к единорогу? – выдавила я.

– Давайте, – согласился доктор. – Встретимся на крыльце. Идите вперед. Бегите. Бегите, Бет.



Когда мы с друзьями только начали собирать информацию обо всем, что связано с исчезновениями, имя Евы Кингслей всплыло и тут же забылось. Она ведь ничем не могла помочь – всего лишь случайная жертва. Моя жертва. Я написала об этом. Придала истории загадочности. Надо же, даже декан прорицателей не смогла определить, что случилось со студентами, и сама впала в кому, пытаясь увидеть, где они сейчас. А они сейчас нигде. Как и разум миссис Кингслей.

Я обхватила руками шею единорога и прижалась щекой к мягкой шерсти. В этот раз не пришлось звать и уговаривать. Он сам подошел, почувствовав мое состояние, и позволил себя обнять.

– Отпустило? – спросил со стороны Грин.

– Да, благодарю.

То-то он удивился моему приветствию-извинению. Я полагала, что подслушала нечто пикантное, а это был лишь разговор двух медиков, обсуждающих целесообразность дорогостоящего лечения. Для врача дорогостоящего.

– Леди Пенелопа права? – спросила я, прячась под пышной, но невесомой, как паутинка, гривой.

– Нет. Я контролирую процесс.

Ложь, которая не может меня обмануть, как бы уверенно ни звучала. Я ведь даже не человек с индикатором уровня магии. Я сама – индикатор. И понимаю, что никаким контролем тут и не пахнет. Если я при каждой встрече с ним чувствую негатив от этой связи, что должен чувствовать он?

– Вы с ней…

Любовники? Близкие друзья? Родственники?

– Соседи, – ответил Грин, без продолжения поняв вопрос. – Живем рядом. Всего-то в получасе ходьбы друг от друга.

– Снова язвите?

– Ничуть. Мы даже здоровались при встрече до того, как ее привезли в лечебницу уже такой. Правда, я был уверен, что имя у нее другое, какое-то цветочное – Роза или Виолетта. А ее муж, Роберт, подвозил меня однажды, порталы тогда сбоили из-за грозы. У него автомобиль…

Пышные усы и светлые, почти как у эльфа, глаза. Он приносит жене букеты ее любимых цветов и учит ее лечащего врача водить машину. Считает его хорошим доктором и не сомневается, что он поставит супругу на ноги. А тот бесится от бессилия и срывает злость на пустых бочках, понимая, что ничего не может сделать – только поддерживать жизнь в неподвижном теле, непрерывно подпитывая его собственной энергией.

– Потому вы и не любите хризантемы?

– Нет, – Грин усмехнулся, проследив ход моих мыслей. – Они мне никогда не нравились. Но теперь, – усмешка растаяла, оставив в уголках тонкого рта жесткие морщины, – терпеть их не могу.

И все же многое еще непонятно. Самое главное…