Осторожно, женское фэнтези!
Часть 49 из 120 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Возможно, с Саймоном получится. Он ведь знал Германа лучше других.
Только ждать до утра нельзя.
Где живет Вульф, я примерно знала. Но как выйти из общежития? После полуночи это запрещено, и консьержка, если заметит, поднимет шум. Еще и «охрана» дежурит под окнами.
Думай, Марина, думай. Думай, Элси.
В памяти Элизабет, словно в кладовке бережливой пенсионерки, не привыкшей выбрасывать вещи, будь то крышка от сгоревшей кастрюли или сломанная давно выросшим внуком игрушка, скопилось множество самой разной информации. Была совершенно бесполезная, а была такая, что в определенный момент могла пригодиться, как та старая крышка, которая вдруг подходила размерами к новой сковороде.
Например, Элси помнила разразившийся два года назад скандал: девушка с третьего этажа тайно проводила к себе по ночам молодого человека. Это вряд ли всплыло бы, не поссорься она с соседкой и не нажалуйся та в отместку комендантше. Но не в этом суть. Главное, что так же, как тот парень проходил внутрь, можно выйти наружу. Через прачечную в подвале. Элизабет там никогда не была, но после того случая знала, что из прачечной есть тоннель, ведущий в водонапорную башню.
Но двери теперь запирают на ключ. Или нет? Скандал был два года назад и мог уже забыться. В любом случае, замки вряд ли зачарованные, а значит, их можно взломать.
Я выбралась из кровати и, не зажигая света, достала из шкафа белье и первое подвернувшееся под руку платье. Оделась и вышла из комнаты в пустой коридор. Спустилась в подвал и нашла прачечную, которую опознала по характерной влажности и запаху мыла и щелока. Мысленно поставила галочку напротив первого пункта плана. Следующим пунктом было не навернуться впотьмах, ища дверь в коммуникационный тоннель. Элси воспользовалась бы заклинанием ночного зрения, но у меня ее способностей не было. Как, впрочем, и у местной обслуги, и, пошарив по столам и полкам, я нашла керосиновую лампу и спички. Еще одна галочка.
И еще одна – дверь в углу. К моей огромной радости, открытая.
По холодному тоннелю я добралась до водонапорной башни. Ведущая на улицу дверь была закрыта снаружи, но единственное окно открывалось изнутри. Через него я и выбралась, шепотом ругая себя за то, что напялила платье, когда можно было одеться так же, как в клуб.
На путь до коттеджного поселка у меня ушло не меньше часа и еще четверть часа, чтобы найти нужный дом. Я знала, что мисс Милс с сыном жили неподалеку от Камиллы Сол-Дариен, однако они были отнюдь не единственными ее соседями. Пришлось побродить, вчитываясь в скудном свете затянутой облаками луны в имена на почтовых ящиках. Но мало было найти дом. Даже живи Саймон один, я опасалась бы звонить в дверь: вдруг в доме ночует прислуга? Учитывая же присутствие мисс Милс, делать это нельзя было категорически.
Я обошла вокруг коттеджа, надеясь найти какую-нибудь подсказку. Идеальным вариантом была бы надпись рядом с одним из окон: «Комната Саймона» и стрелочка, чтобы наверняка…
«Комната Саймона».
Я остановилась и протерла глаза. Сделанная углем надпись со стены не исчезла. Правда, вместо стрелочки были нарисованы череп и кости, а приписка внизу гласила: «Некромантам и Гарри Суону вход строго запрещен!»
Обожаю мальчишек!
От умиления расплывшись в улыбке, я тихонько постучала в окно, а когда за стеклом показалась заспанная физиономия Саймона, помахала рукой. Стоило заявиться сюда только за тем, чтобы увидеть его глаза.
– Элизабет? Что вы тут делаете?
К тому времени, как он открыл окно, я уже не улыбалась.
– Нужно поговорить. Можно войти?
– Полагаете, это… э-э… удобно?
– Не очень, – вздохнула я, думая о чертовом платье.
Сообразив, что из-за ерунды я не пришла бы, боевик подал руку и помог мне забраться в комнату. Закрыл окно и без спичек зажег свечи в массивном бронзовом подсвечнике в виде головы демона. Свечи, естественно, символизировали рога.
– Подождете несколько минут? – попросил сконфуженно. – Я… надену что-нибудь приличное.
Фланелевая пижама с крупными пуговицами, на мой взгляд, уже была верхом приличия.
– Ваш костюм Волка выглядит более откровенно, – успокоила я.
– Так то костюм, – пробормотал боевик и, поняв, что времени на переодевание ему не дадут, замотался в плед.
Был Стальной Волк – стала клетчатая гусеница.
Я же, напротив, избавилась от пальто и без приглашения устроилась в кресле. Не дожидаясь расспросов, пересказала то, что узнала от Оливера. Не забыла и о путанице в голове Мэг.
– Завтра пойду к ректору, – заявил Саймон. – Скажу, что Стальной Волк – это я. Нельзя, чтобы полиция тратила время, идя по ложному следу. Так что… С рукой ведь у него уже все в порядке?
– Не нужно ни в чем признаваться, – пришедшая в голову мысль и радовала, и огорчала одновременно. – Волка не будут искать. Германа вскоре забудут. О том, что он был членом «Огненного Черепа», – тоже. Возможно, сотрется даже память о сегодняшнем вечере. Или у полицейского рейда найдется другое объяснение. Я ведь не успела переписать новые протоколы – кто знает, что будет в них завтра?
– Разве вы раньше не писали об «Огненном Черепе»?
– Да, когда переписывала свои заметки для милорда Райхона. Но о том, что Стилет дрался со Стальным Волком, он узнал только сегодня и никак вас с Германом не свяжет.
– Нет, хватит детских игр.
Сказал человек, до сих пор не стерший со стены дома надпись, запрещающую вход некромантам!
– Мне сразу нужно было пойти в полицию и рассказать все, что я знал о Германе, – продолжил Вульф, не заметив моей усмешки.
– Почему же не пошли? И, кстати, почему они сами не пришли к вам? Если вы дружили, вас должны были расспросить в первую очередь.
– Дело в том… – Саймон понизил голос до смущенного шепота: – Мы не афишировали наше знакомство. Встречались в основном в клубе или в тренажерном зале. Друзья Германа не поняли бы общения с преподавателем. Да и мне не пристало сходиться со студентами… настолько близко.
– Понимаю, – я невольно скривилась. Ничего не имею против подобных отношений. Теоретически. Но… Нет, пожалуй, это – самое большое разочарование сегодняшнего вечера.
– Что понимаете? – уточнил боевик, заметив мою гримасу.
– Ну, это… Вы не подумайте, я нормально отношусь к такому…
– К какому? – переспросил он. А в следующую секунду резко покраснел, но не от стыда, а, судя по заходившим на скулах желвакам, от гнева праведного.
– К дружбе преподавателей со студентами, – выпалила я, пока этот гнев не обрушился на мою голову. Надо же было такое подумать!
– Знаете что, мисс Аштон? – сердито выговорил Вульф, дав понять, что с оправданиями я опоздала. – Я… Я пойду завтра к милорду Райхону и все ему объясню.
– Не надо, – попросила я. – Если вы признаетесь, ректор поймет, что я его обманывала. Он не поверит, будто я не знала, что вы Стальной Волк. Мы как раз сегодня говорили о доверии; боюсь, после вашего признания он перестанет мне доверять окончательно. А если перестанет… Если он не будет рассказывать мне о расследовании, мне, единственной, кто помнит… Я должна быть в курсе всего, что происходит.
– Должны, – согласился боевик. – Милорд Райхон это понимает.
И на должности ксерокса меня оставит, да. Но об остальном можно и не мечтать.
– Не ходите, пожалуйста, – взмолилась я. – Стальной Волк – ложный след. Не будет ничего плохого, если его не найдут. А я не могу рисковать добрым расположением ректора. Он обещал помочь мне восстановить способности!
Я помнила, как пришла к Оливеру каяться в том, что подбросила на крыльцо Камиллы ту записку. Второй раз я подобного позора не переживу. А он не простит больше.
– Хорошо, – согласился боевик без энтузиазма. – Стальной Волк просто исчезнет. Ваш приятель-оборотень умеет хранить тайны? Тогда – исчезнет. Но я попрошу вас об ответной услуге.
Он сбросил на пол плед, прошел к стоявшему у окна столу и выдвинул один из ящичков. Нашел там что-то и, вернувшись ко мне, принялся расстегивать рубашку.
– Все, что вы пишете, остается неизменным в новой реальности, так? – спросил, оставшись в одних кальсонах. – Тогда пишите. Здесь, – он указал себе на грудь. – Вот этим.
Пламя свечей отразилось на узком клинке, и я испуганно отшатнулась.
– Пишите. Герман, Виктор, Мартин, Камилла. Я никого больше не хочу забывать.
– М-м… мистер Вульф… – в горле запершило, и я негромко откашлялась. – Вам не кажется, что это слишком? Давайте я запишу имена на бумаге? Имена и все остальное?
– И что мне делать с этими записями, когда реальность изменится? Какая-то бумага, исписанная чужим почерком, – полагаете, я поверю ей?
– Но ректор… и инспектор Крейг…
– Возможно, у них есть свои способы сохранить информацию и доверие к ней. У меня – свои. Пишите, Элизабет.
Ненормальный! Нужно быть совершенно чокнутым, чтобы такое требовать!
Но, если подумать, идея не лишена смысла.
– Хорошо, – я взяла у него нож. Расхожее выражение «врезаться в память» обрастало новым смыслом. – У вас есть бинты и что-нибудь для дезинфекции?
– Найду.
Он вышел из комнаты и через две минуты, которых мне, наверное, хватило бы, чтобы вылезти в окно и бежать отсюда подальше, вернулся со стопкой салфеток и бутылкой анисовой водки.
– Подойдет?
Я открыла бутылку и принюхалась.
– Подойдет.
Сделала глоток прямо из горлышка.
– Элизабет!
– Мне нужно настроиться, – я сморгнула выступившие слезы. – Не каждый день такой живописью занимаюсь.
– Отдайте, – Вульф отобрал у меня бутылку и сам отхлебнул немного. Достал из-под стола сумку, с которой ходил на занятия, и вынул из нее пузатую баночку. – Кровоостанавливающий бальзам, ношу с собой на практику.
– Нужен другой свет, ярче. И вам придется сесть… нет, лечь. Лучше на пол, чтобы не испачкать кровать.
Я надеялась, что крови будет не слишком много. Вспоминала расположение крупных сосудов, чтобы не повредить ненароком… Экзамен по анатомии, блин!
Саймон зажег газовые рожки и растянулся на полу. Я села рядом, подогнув под себя ноги. Смочила салфетку водкой и протерла нож, затем – грудь боевика.
– Щекотно, – улыбнулся он.
– Это ненадолго, – утешила я угрюмо.
Поглядев на бутылку и усилием воли отказавшись от мысли выпить еще чуть-чуть, сжала нож, ухватившись за клинок почти у самого острия, как держат карандаш, и провела на коже бывшего куратора короткую линию. Посмотрела на появившиеся капельки крови и все-таки глотнула еще водки.
Только ждать до утра нельзя.
Где живет Вульф, я примерно знала. Но как выйти из общежития? После полуночи это запрещено, и консьержка, если заметит, поднимет шум. Еще и «охрана» дежурит под окнами.
Думай, Марина, думай. Думай, Элси.
В памяти Элизабет, словно в кладовке бережливой пенсионерки, не привыкшей выбрасывать вещи, будь то крышка от сгоревшей кастрюли или сломанная давно выросшим внуком игрушка, скопилось множество самой разной информации. Была совершенно бесполезная, а была такая, что в определенный момент могла пригодиться, как та старая крышка, которая вдруг подходила размерами к новой сковороде.
Например, Элси помнила разразившийся два года назад скандал: девушка с третьего этажа тайно проводила к себе по ночам молодого человека. Это вряд ли всплыло бы, не поссорься она с соседкой и не нажалуйся та в отместку комендантше. Но не в этом суть. Главное, что так же, как тот парень проходил внутрь, можно выйти наружу. Через прачечную в подвале. Элизабет там никогда не была, но после того случая знала, что из прачечной есть тоннель, ведущий в водонапорную башню.
Но двери теперь запирают на ключ. Или нет? Скандал был два года назад и мог уже забыться. В любом случае, замки вряд ли зачарованные, а значит, их можно взломать.
Я выбралась из кровати и, не зажигая света, достала из шкафа белье и первое подвернувшееся под руку платье. Оделась и вышла из комнаты в пустой коридор. Спустилась в подвал и нашла прачечную, которую опознала по характерной влажности и запаху мыла и щелока. Мысленно поставила галочку напротив первого пункта плана. Следующим пунктом было не навернуться впотьмах, ища дверь в коммуникационный тоннель. Элси воспользовалась бы заклинанием ночного зрения, но у меня ее способностей не было. Как, впрочем, и у местной обслуги, и, пошарив по столам и полкам, я нашла керосиновую лампу и спички. Еще одна галочка.
И еще одна – дверь в углу. К моей огромной радости, открытая.
По холодному тоннелю я добралась до водонапорной башни. Ведущая на улицу дверь была закрыта снаружи, но единственное окно открывалось изнутри. Через него я и выбралась, шепотом ругая себя за то, что напялила платье, когда можно было одеться так же, как в клуб.
На путь до коттеджного поселка у меня ушло не меньше часа и еще четверть часа, чтобы найти нужный дом. Я знала, что мисс Милс с сыном жили неподалеку от Камиллы Сол-Дариен, однако они были отнюдь не единственными ее соседями. Пришлось побродить, вчитываясь в скудном свете затянутой облаками луны в имена на почтовых ящиках. Но мало было найти дом. Даже живи Саймон один, я опасалась бы звонить в дверь: вдруг в доме ночует прислуга? Учитывая же присутствие мисс Милс, делать это нельзя было категорически.
Я обошла вокруг коттеджа, надеясь найти какую-нибудь подсказку. Идеальным вариантом была бы надпись рядом с одним из окон: «Комната Саймона» и стрелочка, чтобы наверняка…
«Комната Саймона».
Я остановилась и протерла глаза. Сделанная углем надпись со стены не исчезла. Правда, вместо стрелочки были нарисованы череп и кости, а приписка внизу гласила: «Некромантам и Гарри Суону вход строго запрещен!»
Обожаю мальчишек!
От умиления расплывшись в улыбке, я тихонько постучала в окно, а когда за стеклом показалась заспанная физиономия Саймона, помахала рукой. Стоило заявиться сюда только за тем, чтобы увидеть его глаза.
– Элизабет? Что вы тут делаете?
К тому времени, как он открыл окно, я уже не улыбалась.
– Нужно поговорить. Можно войти?
– Полагаете, это… э-э… удобно?
– Не очень, – вздохнула я, думая о чертовом платье.
Сообразив, что из-за ерунды я не пришла бы, боевик подал руку и помог мне забраться в комнату. Закрыл окно и без спичек зажег свечи в массивном бронзовом подсвечнике в виде головы демона. Свечи, естественно, символизировали рога.
– Подождете несколько минут? – попросил сконфуженно. – Я… надену что-нибудь приличное.
Фланелевая пижама с крупными пуговицами, на мой взгляд, уже была верхом приличия.
– Ваш костюм Волка выглядит более откровенно, – успокоила я.
– Так то костюм, – пробормотал боевик и, поняв, что времени на переодевание ему не дадут, замотался в плед.
Был Стальной Волк – стала клетчатая гусеница.
Я же, напротив, избавилась от пальто и без приглашения устроилась в кресле. Не дожидаясь расспросов, пересказала то, что узнала от Оливера. Не забыла и о путанице в голове Мэг.
– Завтра пойду к ректору, – заявил Саймон. – Скажу, что Стальной Волк – это я. Нельзя, чтобы полиция тратила время, идя по ложному следу. Так что… С рукой ведь у него уже все в порядке?
– Не нужно ни в чем признаваться, – пришедшая в голову мысль и радовала, и огорчала одновременно. – Волка не будут искать. Германа вскоре забудут. О том, что он был членом «Огненного Черепа», – тоже. Возможно, сотрется даже память о сегодняшнем вечере. Или у полицейского рейда найдется другое объяснение. Я ведь не успела переписать новые протоколы – кто знает, что будет в них завтра?
– Разве вы раньше не писали об «Огненном Черепе»?
– Да, когда переписывала свои заметки для милорда Райхона. Но о том, что Стилет дрался со Стальным Волком, он узнал только сегодня и никак вас с Германом не свяжет.
– Нет, хватит детских игр.
Сказал человек, до сих пор не стерший со стены дома надпись, запрещающую вход некромантам!
– Мне сразу нужно было пойти в полицию и рассказать все, что я знал о Германе, – продолжил Вульф, не заметив моей усмешки.
– Почему же не пошли? И, кстати, почему они сами не пришли к вам? Если вы дружили, вас должны были расспросить в первую очередь.
– Дело в том… – Саймон понизил голос до смущенного шепота: – Мы не афишировали наше знакомство. Встречались в основном в клубе или в тренажерном зале. Друзья Германа не поняли бы общения с преподавателем. Да и мне не пристало сходиться со студентами… настолько близко.
– Понимаю, – я невольно скривилась. Ничего не имею против подобных отношений. Теоретически. Но… Нет, пожалуй, это – самое большое разочарование сегодняшнего вечера.
– Что понимаете? – уточнил боевик, заметив мою гримасу.
– Ну, это… Вы не подумайте, я нормально отношусь к такому…
– К какому? – переспросил он. А в следующую секунду резко покраснел, но не от стыда, а, судя по заходившим на скулах желвакам, от гнева праведного.
– К дружбе преподавателей со студентами, – выпалила я, пока этот гнев не обрушился на мою голову. Надо же было такое подумать!
– Знаете что, мисс Аштон? – сердито выговорил Вульф, дав понять, что с оправданиями я опоздала. – Я… Я пойду завтра к милорду Райхону и все ему объясню.
– Не надо, – попросила я. – Если вы признаетесь, ректор поймет, что я его обманывала. Он не поверит, будто я не знала, что вы Стальной Волк. Мы как раз сегодня говорили о доверии; боюсь, после вашего признания он перестанет мне доверять окончательно. А если перестанет… Если он не будет рассказывать мне о расследовании, мне, единственной, кто помнит… Я должна быть в курсе всего, что происходит.
– Должны, – согласился боевик. – Милорд Райхон это понимает.
И на должности ксерокса меня оставит, да. Но об остальном можно и не мечтать.
– Не ходите, пожалуйста, – взмолилась я. – Стальной Волк – ложный след. Не будет ничего плохого, если его не найдут. А я не могу рисковать добрым расположением ректора. Он обещал помочь мне восстановить способности!
Я помнила, как пришла к Оливеру каяться в том, что подбросила на крыльцо Камиллы ту записку. Второй раз я подобного позора не переживу. А он не простит больше.
– Хорошо, – согласился боевик без энтузиазма. – Стальной Волк просто исчезнет. Ваш приятель-оборотень умеет хранить тайны? Тогда – исчезнет. Но я попрошу вас об ответной услуге.
Он сбросил на пол плед, прошел к стоявшему у окна столу и выдвинул один из ящичков. Нашел там что-то и, вернувшись ко мне, принялся расстегивать рубашку.
– Все, что вы пишете, остается неизменным в новой реальности, так? – спросил, оставшись в одних кальсонах. – Тогда пишите. Здесь, – он указал себе на грудь. – Вот этим.
Пламя свечей отразилось на узком клинке, и я испуганно отшатнулась.
– Пишите. Герман, Виктор, Мартин, Камилла. Я никого больше не хочу забывать.
– М-м… мистер Вульф… – в горле запершило, и я негромко откашлялась. – Вам не кажется, что это слишком? Давайте я запишу имена на бумаге? Имена и все остальное?
– И что мне делать с этими записями, когда реальность изменится? Какая-то бумага, исписанная чужим почерком, – полагаете, я поверю ей?
– Но ректор… и инспектор Крейг…
– Возможно, у них есть свои способы сохранить информацию и доверие к ней. У меня – свои. Пишите, Элизабет.
Ненормальный! Нужно быть совершенно чокнутым, чтобы такое требовать!
Но, если подумать, идея не лишена смысла.
– Хорошо, – я взяла у него нож. Расхожее выражение «врезаться в память» обрастало новым смыслом. – У вас есть бинты и что-нибудь для дезинфекции?
– Найду.
Он вышел из комнаты и через две минуты, которых мне, наверное, хватило бы, чтобы вылезти в окно и бежать отсюда подальше, вернулся со стопкой салфеток и бутылкой анисовой водки.
– Подойдет?
Я открыла бутылку и принюхалась.
– Подойдет.
Сделала глоток прямо из горлышка.
– Элизабет!
– Мне нужно настроиться, – я сморгнула выступившие слезы. – Не каждый день такой живописью занимаюсь.
– Отдайте, – Вульф отобрал у меня бутылку и сам отхлебнул немного. Достал из-под стола сумку, с которой ходил на занятия, и вынул из нее пузатую баночку. – Кровоостанавливающий бальзам, ношу с собой на практику.
– Нужен другой свет, ярче. И вам придется сесть… нет, лечь. Лучше на пол, чтобы не испачкать кровать.
Я надеялась, что крови будет не слишком много. Вспоминала расположение крупных сосудов, чтобы не повредить ненароком… Экзамен по анатомии, блин!
Саймон зажег газовые рожки и растянулся на полу. Я села рядом, подогнув под себя ноги. Смочила салфетку водкой и протерла нож, затем – грудь боевика.
– Щекотно, – улыбнулся он.
– Это ненадолго, – утешила я угрюмо.
Поглядев на бутылку и усилием воли отказавшись от мысли выпить еще чуть-чуть, сжала нож, ухватившись за клинок почти у самого острия, как держат карандаш, и провела на коже бывшего куратора короткую линию. Посмотрела на появившиеся капельки крови и все-таки глотнула еще водки.