Осторожно, женское фэнтези!
Часть 114 из 120 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я специально не вернулась после разговора с Оливером в зал, чтобы гнев божий не обрушился на невиновных. Но если комета и пролетела где-то там, волоча за собой пылающий хвост, я не видела ее за задернутыми шторами.
Зато, когда мне почти наскучило ждать, явился Мэйтин собственной персоной. Встал передо мной, сунув руки в карманы джинсов. Вздохнул угрюмо.
– И что ты творишь, позволь узнать?
– Поступаю правильно, – заявила я. – Для меня правильно. И для Эда. И для Оливера. Если не согласен, можешь шарахнуть в меня молнией. Но ты этого не сделаешь, потому что тогда некому будет спасать твой мир. А если посмеешь причинить вред Эдварду, я сама перережу себе вены, и итог будет тем же. Понял?
– Угу, – кивнул он. – Это ты меня сейчас шантажируешь? А с чего ты решила, что я буду во что-то вмешиваться?
– Я нарушила твои условия.
– Они не мои, я говорил. И пока ты ничего не нарушила. С учебой порядок. Личное счастье, если не напортачишь в последний момент, считай, тоже в кармане.
– Ты же сказал, Оливер…
– Я сказал «Оливер»? – возмутился бог. – Я сказал: любимый мужчина. А Райхона ты сама приплела. Ну, я и подумал, что тебе виднее. Или уже не помнишь тот разговор?
Не помнила. Но если он говорит, то так все и было.
Я закрыла горящее лицо руками. Боже, надо же быть такой дурой!
– Не надо, – согласился он.
– Но ты спросил, что я творю…
– Спросил. И еще раз спрошу. Что ты творишь? Почему ты сидишь тут, когда твой мужчина давно ушел?
– Как? Зачем?
Бог передернул плечами:
– Может, вспомнил, что кошку забыл покормить? Или видел, как ты под ручку утащила ректора в укромный уголок, и решил не присутствовать при продолжении?
Боже…
– Да тут я, тут. И он никуда не денется. Завтра встретитесь.
Ну уж нет!
– Стоять! – резко приказал бог, когда я кинулась к двери. За окном что-то громыхнуло, и по стеклам забарабанили тяжелые капли. – Теперь иди.
Дождь? Маленькая божественная месть за то, что я накинулась на него с угрозами, тогда как сама все запутала? Или…
– Или, – ухмыльнулось божество. – Это не просто дождь. Это гроза. А во время грозы…
– Отключается сеть порталов, – дошло до меня.
– Именно. Так что далеко твой доктор не уйдет.
Гроза? В марте? А говорил ведь, что даст мне только одно чудо…
– Это не для тебя, – проворчал Мэйтин. – Для него. Хотя уже не знаю, нужно ли ему такое непутевое счастье… Ну чего ты встала опять? Флажком тебе махнуть?
Однажды я тебя все-таки расцелую, боже!
А счастье я, может, и непутевое, зато быстрое. И если бы не каблуки, не пышные юбки, не норовившие кинуться мне под ноги люди и эльфы, была бы еще быстрее. Если бы не тяжелая входная дверь и не охранявший ее страж, то ли тугоухий, то ли тупоумный, не понимающий с первого раза, что да, леди уже уходит. Если бы не мокрые ступеньки и скользкая дорожка. Не дождь, в секунды намочивший меня до нитки…
Вылетев за калитку, я остановилась и огляделась неизвестно зачем, ведь от посольства вела всего одна дорога, и расчерчивающие небо молнии уже высветили на ней одинокий силуэт.
Но я осмотрелась все-таки. Наверное, не до конца еще поверила, что все будет так легко. Испугалась, что кто-нибудь или что-нибудь помешает…
И побежала еще быстрее.
– Бет? – он обернулся, когда между нами осталось всего несколько ярдов. Видимо, услышал шаги за спиной. – Бет, что вы… О боже!
– Я не боже, я счастье, – бормотала я, пока он кутал меня в свое пальто и оттирал щеки от слез вперемешку с дождевыми каплями.
– Горе вы, – прижал меня к себе, коснулся губами мокрого лба. – Давно в лечебнице не лежали? Простудиться хотите? Разве так можно?
– Нельзя, конечно, – всхлипнула я, подставляя лицо под дождь и поцелуи. – Нельзя. Я за ним… а он про простуду… Немедленно говорите… Говори, что любишь и жить без меня не сможешь!
– Смогу, – он обнял меня так, что дышать стало трудно. – Смогу, но не хочу этого безумно.
А о любви он ничего не сказал. Но это было и не нужно. И если бы выключили дождь, стало бы совсем хорошо. Но Мэйтин то ли забыл о нас, то ли скромно решил не подглядывать.
Однако следили за нами не только боги, но и люди. Причем люди инспектора Крейга. Они не отводили стыдливо глаза и об увиденном докладывали сразу начальству. А начальство было не менее благосклонно к нам, нежели один белобрысый чудотворец, и вскоре нас нагнал «случайно» проезжавший мимо автомобиль с красующимся на дверце значком полиции академии, который не догадались или не посчитали нужным спрятать.
– Добрый вечер! – перекрикивая рев мотора и шум дождя, проорал из притормозившего авто улыбчивый до оскомины дядька. – Сеть накрылась? Подвезти?
– В Северный поселок, если вам по пути, – ответил Эд, не выпуская меня из объятий.
– По пути. А куда мисс?
– Миссис, – поправил мой невозможный доктор. Задняя дверца машины распахнулась перед ним, и меня бережно сгрузили на сидение. – Миссис Грин. Моя жена. И ей, естественно, туда же, куда и мне.
Сел рядом со мной, и я уткнулась ему в плечо, пряча раскрасневшееся лицо. Глупая мышка: поздно прятаться, мышеловка захлопнулась. Маленькая уютная мышеловка с кусочком сыра щелкнула перед носом дверцей, а мышка осталась снаружи, свободная и испуганная этой свободой.
Потом был дом. Тепло очага. Снова вспыхнувшие щеки, когда с меня со смешливым ворчанием стягивали вымокшее насквозь, липнущее к телу платье. Дрожь по коже, вовсе не от холода…
Толстый махровый халат, мягкое кресло и чай с лимоном.
Обманчивое умиротворение домашнего вечера, которому просто невозможно было закончиться так, хоть в какой-то момент и показалось, что ничего сегодня уже не случится. Только и душа, и тело отозвались на эту мимолетную мысль таким возмущением, что остатки сомнений смело напрочь.
Да и были ли они, эти сомнения?
Только счастливое недоумение от того, каким пугающим и волнующим ощущается каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая ласка. Словно и не было той, другой жизни, не было других мужчин… глупый сон…
Лишь теперь все по-настоящему.
И неловкость первых движений.
И жгучая отчаянная решимость, захлестнувшая вдруг с головой, не оставив никаких мыслей и желаний, кроме одного.
И боль – обязательная, но ничтожная плата за счастье обладать и принадлежать. Ничтожная, несоизмеримая с пришедшей неизвестно откуда уверенностью, что никогда и ни в чем больше он не причинит мне боли, и с тем, как легко и хорошо стало после, когда, прижавшись щекой к его плечу, засыпала с улыбкой, зная, что самый главный и сложный выбор сделан, а все остальное не так уж важно, чтобы нельзя было забыть о нем хоть до утра, хоть до конца жизни…
Глава 54
Что может быть лучше, чем проснуться рядом с любимым мужчиной? И ничего, что вместо него на соседней подушке разлеглась бесцеремонно полосатая серая кошка; означенный мужчина ведь тоже рядом: сидит на полу у камина, закутавшись в халат, и шуршит какими-то бумагами.
Удивительно, насколько то, что мы видим, зависит от того, как мы смотрим. Эд ничуть не изменился, минувшая ночь не превратила его в прекрасного принца, но в нем не было ни единой черточки, которая мне теперь не нравилась бы. Я помнила, какими нежным могут быть его губы, как щекочут шею его волосы, а пальцы вычерчивают узоры на моей коже. Знала уже, что тело у него гибкое и поджарое, а силы хватает, чтобы без всякой магии носить меня на руках…
– Чему ты улыбаешься? – перехватил он мой взгляд.
– Всему, – ответила я честно. – Что делаешь?
– Разбираю почту.
– Почему здесь?
– Чтобы ты проснулась и спросила.
Как ему это удается – говорить все и ничего? Ведь ясно же, что действительно устроился здесь, чтобы быть со мной, когда я проснусь, – так почему бы и не сказать прямо? Хотя прямо – неинтересно. Наверняка, если вспомнить наши прежние разговоры, в них найдется не одна подобная фраза.
Но одно уже сейчас понятно: дела ради меня не забросят.
– Потом в лечебницу? – спросила, готовясь услышать: «Конечно да».
– Нет. У нас выходной.
– У нас?
– У меня точно, я уже предупредил Кленси, – он сложил часть писем в стопку, остальные сгреб и швырнул без сожаления в камин и через секунду уже лежал на кровати рядом со мной. – А ты куда-то собираешься?
– Ага. В ванную. Не подсматривай.
Зная, что он все равно не послушается, быстро выпуталась из одеяла и натянула висевшую на спинке кровати сорочку.
Единственной моей проблемой сейчас было отсутствие зубной щетки, но один раз можно было обойтись и пальцем. Обо всем остальном я решила сегодня не думать: ни о библиотекаре, ни о том, что едва обретенное счастье скоро закончится… Для меня. Но боги не злы: я вернусь в свой мир, а у Эда останется его Бет…
Из ванной я вернулась в подпорченном настроении, и это не осталось незамеченным.
– Что-то не так?
Зато, когда мне почти наскучило ждать, явился Мэйтин собственной персоной. Встал передо мной, сунув руки в карманы джинсов. Вздохнул угрюмо.
– И что ты творишь, позволь узнать?
– Поступаю правильно, – заявила я. – Для меня правильно. И для Эда. И для Оливера. Если не согласен, можешь шарахнуть в меня молнией. Но ты этого не сделаешь, потому что тогда некому будет спасать твой мир. А если посмеешь причинить вред Эдварду, я сама перережу себе вены, и итог будет тем же. Понял?
– Угу, – кивнул он. – Это ты меня сейчас шантажируешь? А с чего ты решила, что я буду во что-то вмешиваться?
– Я нарушила твои условия.
– Они не мои, я говорил. И пока ты ничего не нарушила. С учебой порядок. Личное счастье, если не напортачишь в последний момент, считай, тоже в кармане.
– Ты же сказал, Оливер…
– Я сказал «Оливер»? – возмутился бог. – Я сказал: любимый мужчина. А Райхона ты сама приплела. Ну, я и подумал, что тебе виднее. Или уже не помнишь тот разговор?
Не помнила. Но если он говорит, то так все и было.
Я закрыла горящее лицо руками. Боже, надо же быть такой дурой!
– Не надо, – согласился он.
– Но ты спросил, что я творю…
– Спросил. И еще раз спрошу. Что ты творишь? Почему ты сидишь тут, когда твой мужчина давно ушел?
– Как? Зачем?
Бог передернул плечами:
– Может, вспомнил, что кошку забыл покормить? Или видел, как ты под ручку утащила ректора в укромный уголок, и решил не присутствовать при продолжении?
Боже…
– Да тут я, тут. И он никуда не денется. Завтра встретитесь.
Ну уж нет!
– Стоять! – резко приказал бог, когда я кинулась к двери. За окном что-то громыхнуло, и по стеклам забарабанили тяжелые капли. – Теперь иди.
Дождь? Маленькая божественная месть за то, что я накинулась на него с угрозами, тогда как сама все запутала? Или…
– Или, – ухмыльнулось божество. – Это не просто дождь. Это гроза. А во время грозы…
– Отключается сеть порталов, – дошло до меня.
– Именно. Так что далеко твой доктор не уйдет.
Гроза? В марте? А говорил ведь, что даст мне только одно чудо…
– Это не для тебя, – проворчал Мэйтин. – Для него. Хотя уже не знаю, нужно ли ему такое непутевое счастье… Ну чего ты встала опять? Флажком тебе махнуть?
Однажды я тебя все-таки расцелую, боже!
А счастье я, может, и непутевое, зато быстрое. И если бы не каблуки, не пышные юбки, не норовившие кинуться мне под ноги люди и эльфы, была бы еще быстрее. Если бы не тяжелая входная дверь и не охранявший ее страж, то ли тугоухий, то ли тупоумный, не понимающий с первого раза, что да, леди уже уходит. Если бы не мокрые ступеньки и скользкая дорожка. Не дождь, в секунды намочивший меня до нитки…
Вылетев за калитку, я остановилась и огляделась неизвестно зачем, ведь от посольства вела всего одна дорога, и расчерчивающие небо молнии уже высветили на ней одинокий силуэт.
Но я осмотрелась все-таки. Наверное, не до конца еще поверила, что все будет так легко. Испугалась, что кто-нибудь или что-нибудь помешает…
И побежала еще быстрее.
– Бет? – он обернулся, когда между нами осталось всего несколько ярдов. Видимо, услышал шаги за спиной. – Бет, что вы… О боже!
– Я не боже, я счастье, – бормотала я, пока он кутал меня в свое пальто и оттирал щеки от слез вперемешку с дождевыми каплями.
– Горе вы, – прижал меня к себе, коснулся губами мокрого лба. – Давно в лечебнице не лежали? Простудиться хотите? Разве так можно?
– Нельзя, конечно, – всхлипнула я, подставляя лицо под дождь и поцелуи. – Нельзя. Я за ним… а он про простуду… Немедленно говорите… Говори, что любишь и жить без меня не сможешь!
– Смогу, – он обнял меня так, что дышать стало трудно. – Смогу, но не хочу этого безумно.
А о любви он ничего не сказал. Но это было и не нужно. И если бы выключили дождь, стало бы совсем хорошо. Но Мэйтин то ли забыл о нас, то ли скромно решил не подглядывать.
Однако следили за нами не только боги, но и люди. Причем люди инспектора Крейга. Они не отводили стыдливо глаза и об увиденном докладывали сразу начальству. А начальство было не менее благосклонно к нам, нежели один белобрысый чудотворец, и вскоре нас нагнал «случайно» проезжавший мимо автомобиль с красующимся на дверце значком полиции академии, который не догадались или не посчитали нужным спрятать.
– Добрый вечер! – перекрикивая рев мотора и шум дождя, проорал из притормозившего авто улыбчивый до оскомины дядька. – Сеть накрылась? Подвезти?
– В Северный поселок, если вам по пути, – ответил Эд, не выпуская меня из объятий.
– По пути. А куда мисс?
– Миссис, – поправил мой невозможный доктор. Задняя дверца машины распахнулась перед ним, и меня бережно сгрузили на сидение. – Миссис Грин. Моя жена. И ей, естественно, туда же, куда и мне.
Сел рядом со мной, и я уткнулась ему в плечо, пряча раскрасневшееся лицо. Глупая мышка: поздно прятаться, мышеловка захлопнулась. Маленькая уютная мышеловка с кусочком сыра щелкнула перед носом дверцей, а мышка осталась снаружи, свободная и испуганная этой свободой.
Потом был дом. Тепло очага. Снова вспыхнувшие щеки, когда с меня со смешливым ворчанием стягивали вымокшее насквозь, липнущее к телу платье. Дрожь по коже, вовсе не от холода…
Толстый махровый халат, мягкое кресло и чай с лимоном.
Обманчивое умиротворение домашнего вечера, которому просто невозможно было закончиться так, хоть в какой-то момент и показалось, что ничего сегодня уже не случится. Только и душа, и тело отозвались на эту мимолетную мысль таким возмущением, что остатки сомнений смело напрочь.
Да и были ли они, эти сомнения?
Только счастливое недоумение от того, каким пугающим и волнующим ощущается каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая ласка. Словно и не было той, другой жизни, не было других мужчин… глупый сон…
Лишь теперь все по-настоящему.
И неловкость первых движений.
И жгучая отчаянная решимость, захлестнувшая вдруг с головой, не оставив никаких мыслей и желаний, кроме одного.
И боль – обязательная, но ничтожная плата за счастье обладать и принадлежать. Ничтожная, несоизмеримая с пришедшей неизвестно откуда уверенностью, что никогда и ни в чем больше он не причинит мне боли, и с тем, как легко и хорошо стало после, когда, прижавшись щекой к его плечу, засыпала с улыбкой, зная, что самый главный и сложный выбор сделан, а все остальное не так уж важно, чтобы нельзя было забыть о нем хоть до утра, хоть до конца жизни…
Глава 54
Что может быть лучше, чем проснуться рядом с любимым мужчиной? И ничего, что вместо него на соседней подушке разлеглась бесцеремонно полосатая серая кошка; означенный мужчина ведь тоже рядом: сидит на полу у камина, закутавшись в халат, и шуршит какими-то бумагами.
Удивительно, насколько то, что мы видим, зависит от того, как мы смотрим. Эд ничуть не изменился, минувшая ночь не превратила его в прекрасного принца, но в нем не было ни единой черточки, которая мне теперь не нравилась бы. Я помнила, какими нежным могут быть его губы, как щекочут шею его волосы, а пальцы вычерчивают узоры на моей коже. Знала уже, что тело у него гибкое и поджарое, а силы хватает, чтобы без всякой магии носить меня на руках…
– Чему ты улыбаешься? – перехватил он мой взгляд.
– Всему, – ответила я честно. – Что делаешь?
– Разбираю почту.
– Почему здесь?
– Чтобы ты проснулась и спросила.
Как ему это удается – говорить все и ничего? Ведь ясно же, что действительно устроился здесь, чтобы быть со мной, когда я проснусь, – так почему бы и не сказать прямо? Хотя прямо – неинтересно. Наверняка, если вспомнить наши прежние разговоры, в них найдется не одна подобная фраза.
Но одно уже сейчас понятно: дела ради меня не забросят.
– Потом в лечебницу? – спросила, готовясь услышать: «Конечно да».
– Нет. У нас выходной.
– У нас?
– У меня точно, я уже предупредил Кленси, – он сложил часть писем в стопку, остальные сгреб и швырнул без сожаления в камин и через секунду уже лежал на кровати рядом со мной. – А ты куда-то собираешься?
– Ага. В ванную. Не подсматривай.
Зная, что он все равно не послушается, быстро выпуталась из одеяла и натянула висевшую на спинке кровати сорочку.
Единственной моей проблемой сейчас было отсутствие зубной щетки, но один раз можно было обойтись и пальцем. Обо всем остальном я решила сегодня не думать: ни о библиотекаре, ни о том, что едва обретенное счастье скоро закончится… Для меня. Но боги не злы: я вернусь в свой мир, а у Эда останется его Бет…
Из ванной я вернулась в подпорченном настроении, и это не осталось незамеченным.
– Что-то не так?