Осторожно, женское фэнтези!
Часть 108 из 120 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Это был не Саймон, – повторил он. – С семи утра мы вместе находились на полигоне еще с тремя преподавателями. Готовили площадку для комплексного экзамена. Этого не было в планах, окно освободилось неожиданно. Я сам посылал к Вульфу рано утром, чтобы предупредить. Тот, кто выбрал его личину, чтобы подобраться к вам, не мог этого знать. Хотя для него это вряд ли имело значение. Целью ведь было не Саймона скомпрометировать, а дать вам яд.
Не Саймон. Облегчение выплеснулось слезами.
Боже, за что? Почему не полосы даже, черные и белые, как у нормальных людей, а тонкие штрихи, распестрившие жизнь? Смех-слезы-радость-печаль…
Мне почти предложение сделали, и я почти согласилась, а тут…
– Сможете показать, где встретили того человека? – спросил ректор.
– Да.
Встала. Правое колено болело, и я не сразу вспомнила, как ударилась, стараясь удержать Эдварда. Но колено – мелочи, сама потом вылечу, как он научил.
– Милорд, – я сделала вид, что не заметила протянутой мне руки. – Что с доктором Грином? Как… – обернулась на Крейга: – Вы же сказали, что защита сработала бы, что я не взяла бы яд… А другой… Другой – да?
Полицейский и ректор переглянулись. Всхлипнула леди Пенелопа.
– Защита основывается на распознающих заклинаниях, – сказал Оливер. – Базовое плетение включает информацию о большинстве известных ядов и их компонентов, но может не сработать, если речь идет об уникальной рецептуре или веществах, которые не включены в базу из-за их редкости. Мы не всё проверили, и…
– Что там было?! – не выдержала я.
– Похоже на яд василиска. Сейчас проводят тесты.
– Яд василиска, – повторила я. – Он же не смертельный? Только если запустить укус, да? Я читала…
– Не смертельный, – тяжело выговорила Райс. – У тех тварей, что еще встречаются в природе. А тут… тут…
– Боюсь, тут использовали яд реликтового василиска, – закончил Оливер. – Настоящего василиска, обращавшего живое в камень.
– Но это… – показалось, что воздух превратился в удушливый дым. – Для него же…
Нет антидотов. Этот яд, как и взгляд мистического змея, превращал отравленного в камень. Не мгновенно, но тоже быстро. Всего за несколько часов…
– Можно его увидеть?
– Увидишь, – пообещал мне инспектор. – Только сперва покажи, где того человека встретила. Если следы остались, времени лучше не терять.
Я показала.
Ограда, куст сирени.
– Слепое пятно, – зло сплюнул Крейг. Поглядел на ректора, будто тот в чем-то виноват. – Слепое пятно, фон от портала, ты понял? Даже если бы она видела сквозь иллюзии, ничего не разглядела бы!
– А ваши люди? – спросил Оливер.
– Мои говорят, Саймон был. Отклонений не заметили. Но время – не больше пяти минут. Если качественная маска: слепок ауры, кровь, личные вещи… Скажу, чтобы поработали с ним. Менталистов подключу, пусть вспоминает, где и с кем пересекался, что терял, царапины, кровь из носа…
Мне это было неинтересно. Мелькнула мысль, как измучают Саймона полицейские спецы, выжимая нужную информацию, но в голове надолго не задержалась. Он же Стальной Волк, а ментальные щупы – не больнее прямого в челюсть.
– Если я уже не нужна, можно мне…
– Элизабет, мне кажется, вам не нужно…
– Вам кажется, – перебила я ректора, так же, как он не позволил договорить мне. Посмотрела на Крейга: – Инспектор, вы обещали.
– Идем, – вздохнул тот. – А ты, милорд, за старшего пока побудь.
– Я и так тут за старшего, – горько прозвучало в ответ.
Крейг остановился перед закрытой дверью. Взялся за ручку.
– Ты только не плачь при нем, ладно? А выйдешь, тогда уж…
Сам он не зашел. Сказал, что был уже и после еще заглянет, а постоянно там сидеть – тяжко.
Правильное слово. Мне тоже было тяжко. И тем докторам и сестрам, что находились в хирургической палате, где на высокой кровати лежал, по плечи накрытый простыней, их заведующий.
Глаза закрыты. Лицо серое, словно запыленное. Но не каменное. Пока…
– Мисс Аштон, – доктор Кленси заступил мне дорогу. – Вам нельзя здесь находиться.
– Почему?
– Это…
– Кленси! – хриплый голос заставил вздрогнуть не только любителя поить чаем мертвых котят, но и всех, кто был рядом. – Выйдите. И остальные… кроме Бет…
– Но, доктор Грин, я…
– Во-первых, я пока еще тут главный. Во-вторых… уважайте желание умирающего, что ли…
Не знаю, какой из доводов подействовал, но скоро в палате не осталось никого, кроме нас с Эдвардом. С Эдом. Теперь я могла его так называть. Пусть пока еще не вслух.
– Бет, вы здесь? – глаз он не открыл, но голову с трудом повернул.
– Да.
– Наверное, я вас… скомпрометировал, когда выгнал всех, чтобы остаться с вами наедине.
– Не страшно, – я погладила его по волосам. – Вы достойный человек, вам можно.
– Я… умираю, кажется…
– Нет! – я затрясла головой.
– Да. Так бывает…
– Нет! Даже не думайте! Слышите? Вы у меня еще поживете!
– У вас? – на посеревших губах появилась знакомая усмешка. – Нет, Бет, нет… Кто мне позволит жить в женском общежитии?
– Вы…
– Невыносим. Невозможен. Я помню. Но это ненадолго, потерпите…
– Не смейте так говорить, – всхлипнула я.
– Это правда, Бет. Я всегда говорю правду… почти всегда. А они не говорят… Василиск, да? На вас защита от ядов, но если это что-то экзотическое… Я подумал: василиск, гидра или мисайский гриб – редкие, но достать можно. Мне вводят антикоагулянты, разжижают кровь… Значит, василиск. Я прав?
– Да, – сказала я коротко, чтобы он не услышал в моем голосе слез.
– Голова работает. Вы понимаете… все, что я скажу дальше, тоже не предсмертный бред. А я скажу…
– Не нужно…
– Все еще убегаете, мышка моя?
– Нет. Не хочу так.
– Думаете, я хочу? Но это… скромная просьба. Две просьбы. Во-первых, сейчас вы уйдете. Уйдете и не вернетесь, пока все не кончится. Даже если вам скажут, что я хочу вас видеть. Я боюсь, что не до конца буду в здравом уме и… Видеть вас я все равно не могу. Глаза уже… Не приходите. Обещайте, что не придете.
– Нет…
– Обещайте, Бет. Простимся сейчас, как… друзья…
– Друзья? – мне уже не плакать хотелось – выть в голос.
– Да. И вторая моя просьба, как к другу… Пойдите в мой кабинет. В верхнем ящике стола… ежедневник… Заберите его. Не хочу, чтобы он попал в чужие руки. Там нерабочее… не только рабочее.
– Рисунки, я видела. Извините.
Погладила его по щеке и закусила губу, поняв, что он не чувствует моих прикосновений. Но говорит еще. Улыбается, хоть и заметно, каких усилий ему это стоит.
– Видели? И как?
– Красиво. Эльфы. Эльфийки. Едино…
Я осеклась на полуслове. Сглотнула комом стоявшие в горле слезы.
– Единорог, – проговорила осторожно, боясь спугнуть робкую надежду. – Вы говорили, его кровь – абсолютное противоядие. Значит…
– Никто не позволит…
– Только не умирайте, – приказала я. – Дождитесь меня.
– Бет…
Не Саймон. Облегчение выплеснулось слезами.
Боже, за что? Почему не полосы даже, черные и белые, как у нормальных людей, а тонкие штрихи, распестрившие жизнь? Смех-слезы-радость-печаль…
Мне почти предложение сделали, и я почти согласилась, а тут…
– Сможете показать, где встретили того человека? – спросил ректор.
– Да.
Встала. Правое колено болело, и я не сразу вспомнила, как ударилась, стараясь удержать Эдварда. Но колено – мелочи, сама потом вылечу, как он научил.
– Милорд, – я сделала вид, что не заметила протянутой мне руки. – Что с доктором Грином? Как… – обернулась на Крейга: – Вы же сказали, что защита сработала бы, что я не взяла бы яд… А другой… Другой – да?
Полицейский и ректор переглянулись. Всхлипнула леди Пенелопа.
– Защита основывается на распознающих заклинаниях, – сказал Оливер. – Базовое плетение включает информацию о большинстве известных ядов и их компонентов, но может не сработать, если речь идет об уникальной рецептуре или веществах, которые не включены в базу из-за их редкости. Мы не всё проверили, и…
– Что там было?! – не выдержала я.
– Похоже на яд василиска. Сейчас проводят тесты.
– Яд василиска, – повторила я. – Он же не смертельный? Только если запустить укус, да? Я читала…
– Не смертельный, – тяжело выговорила Райс. – У тех тварей, что еще встречаются в природе. А тут… тут…
– Боюсь, тут использовали яд реликтового василиска, – закончил Оливер. – Настоящего василиска, обращавшего живое в камень.
– Но это… – показалось, что воздух превратился в удушливый дым. – Для него же…
Нет антидотов. Этот яд, как и взгляд мистического змея, превращал отравленного в камень. Не мгновенно, но тоже быстро. Всего за несколько часов…
– Можно его увидеть?
– Увидишь, – пообещал мне инспектор. – Только сперва покажи, где того человека встретила. Если следы остались, времени лучше не терять.
Я показала.
Ограда, куст сирени.
– Слепое пятно, – зло сплюнул Крейг. Поглядел на ректора, будто тот в чем-то виноват. – Слепое пятно, фон от портала, ты понял? Даже если бы она видела сквозь иллюзии, ничего не разглядела бы!
– А ваши люди? – спросил Оливер.
– Мои говорят, Саймон был. Отклонений не заметили. Но время – не больше пяти минут. Если качественная маска: слепок ауры, кровь, личные вещи… Скажу, чтобы поработали с ним. Менталистов подключу, пусть вспоминает, где и с кем пересекался, что терял, царапины, кровь из носа…
Мне это было неинтересно. Мелькнула мысль, как измучают Саймона полицейские спецы, выжимая нужную информацию, но в голове надолго не задержалась. Он же Стальной Волк, а ментальные щупы – не больнее прямого в челюсть.
– Если я уже не нужна, можно мне…
– Элизабет, мне кажется, вам не нужно…
– Вам кажется, – перебила я ректора, так же, как он не позволил договорить мне. Посмотрела на Крейга: – Инспектор, вы обещали.
– Идем, – вздохнул тот. – А ты, милорд, за старшего пока побудь.
– Я и так тут за старшего, – горько прозвучало в ответ.
Крейг остановился перед закрытой дверью. Взялся за ручку.
– Ты только не плачь при нем, ладно? А выйдешь, тогда уж…
Сам он не зашел. Сказал, что был уже и после еще заглянет, а постоянно там сидеть – тяжко.
Правильное слово. Мне тоже было тяжко. И тем докторам и сестрам, что находились в хирургической палате, где на высокой кровати лежал, по плечи накрытый простыней, их заведующий.
Глаза закрыты. Лицо серое, словно запыленное. Но не каменное. Пока…
– Мисс Аштон, – доктор Кленси заступил мне дорогу. – Вам нельзя здесь находиться.
– Почему?
– Это…
– Кленси! – хриплый голос заставил вздрогнуть не только любителя поить чаем мертвых котят, но и всех, кто был рядом. – Выйдите. И остальные… кроме Бет…
– Но, доктор Грин, я…
– Во-первых, я пока еще тут главный. Во-вторых… уважайте желание умирающего, что ли…
Не знаю, какой из доводов подействовал, но скоро в палате не осталось никого, кроме нас с Эдвардом. С Эдом. Теперь я могла его так называть. Пусть пока еще не вслух.
– Бет, вы здесь? – глаз он не открыл, но голову с трудом повернул.
– Да.
– Наверное, я вас… скомпрометировал, когда выгнал всех, чтобы остаться с вами наедине.
– Не страшно, – я погладила его по волосам. – Вы достойный человек, вам можно.
– Я… умираю, кажется…
– Нет! – я затрясла головой.
– Да. Так бывает…
– Нет! Даже не думайте! Слышите? Вы у меня еще поживете!
– У вас? – на посеревших губах появилась знакомая усмешка. – Нет, Бет, нет… Кто мне позволит жить в женском общежитии?
– Вы…
– Невыносим. Невозможен. Я помню. Но это ненадолго, потерпите…
– Не смейте так говорить, – всхлипнула я.
– Это правда, Бет. Я всегда говорю правду… почти всегда. А они не говорят… Василиск, да? На вас защита от ядов, но если это что-то экзотическое… Я подумал: василиск, гидра или мисайский гриб – редкие, но достать можно. Мне вводят антикоагулянты, разжижают кровь… Значит, василиск. Я прав?
– Да, – сказала я коротко, чтобы он не услышал в моем голосе слез.
– Голова работает. Вы понимаете… все, что я скажу дальше, тоже не предсмертный бред. А я скажу…
– Не нужно…
– Все еще убегаете, мышка моя?
– Нет. Не хочу так.
– Думаете, я хочу? Но это… скромная просьба. Две просьбы. Во-первых, сейчас вы уйдете. Уйдете и не вернетесь, пока все не кончится. Даже если вам скажут, что я хочу вас видеть. Я боюсь, что не до конца буду в здравом уме и… Видеть вас я все равно не могу. Глаза уже… Не приходите. Обещайте, что не придете.
– Нет…
– Обещайте, Бет. Простимся сейчас, как… друзья…
– Друзья? – мне уже не плакать хотелось – выть в голос.
– Да. И вторая моя просьба, как к другу… Пойдите в мой кабинет. В верхнем ящике стола… ежедневник… Заберите его. Не хочу, чтобы он попал в чужие руки. Там нерабочее… не только рабочее.
– Рисунки, я видела. Извините.
Погладила его по щеке и закусила губу, поняв, что он не чувствует моих прикосновений. Но говорит еще. Улыбается, хоть и заметно, каких усилий ему это стоит.
– Видели? И как?
– Красиво. Эльфы. Эльфийки. Едино…
Я осеклась на полуслове. Сглотнула комом стоявшие в горле слезы.
– Единорог, – проговорила осторожно, боясь спугнуть робкую надежду. – Вы говорили, его кровь – абсолютное противоядие. Значит…
– Никто не позволит…
– Только не умирайте, – приказала я. – Дождитесь меня.
– Бет…