Останься

И когда он зовет меня подняться с ним в квартиру и остаться на ужин, я соглашаюсь, хотя отказаться было бы правильнее.

– Я могу чем-то помочь? – спрашиваю я, когда он направляется в кухню.

– Нет! – довольно отвечает он. На столе у него стоит медленноварка, и он надевает варежку, чтобы приподнять крышку. – Все уже готово.

Я тискаю Руфуса и заглядываю в емкость.

– Чили? Пахнет великолепно.

– Рецепт моей мамы, – говорит он, помешивая блюдо. – К тому же здесь нет глютена. – Он достает из заднего кармана листок бумаги, разворачивает его и разглаживает на столе. «Мэттью», – написано в начале. Потом следует много абзацев мелким шрифтом. Его палец пробегается по строчкам, доходит до низа, где абзац озаглавлен «ЗАПРЕЩЕННЫЕ ПРОДУКТЫ» и выделен ярко-желтым.

– Ага. Рис все еще легален. Значит, сделаю рисовый гарнир.

– Все еще… что?

Он кривится.

– Кара установила сотни правил, и я стараюсь нарушать их по минимуму.

– А письмо – это постоянное руководство?

Он смеется, но его смех звучит печально.

– Это только на сегодня. К каждой встрече она готовит новое, обновленное руководство. Раньше она не распечатывала их и не выделяла абзацев, так что это нововведение.

Я по-настоящему прикусываю язык, чтобы воздержаться от комментариев. Мне не хочется поносить его бывшую. Но я несколько часов провела с Мэттом и детьми, и мне даже в голову не пришло, что все так сложно.

Он на пару минут выходит на улицу с Руфусом, а когда возвращается, отводит его к девочкам в комнату. Мы с ним остаемся в кухне, и я сижу на стуле, пью пиво и наблюдаю, как мой горячий мужчина варит рис. Но я также делаю свой вклад в наш ужин – выкладываю салфетки и столовые приборы на стол и наливаю молоко в две пластиковые кружки.

– По половинке, – предупреждает Мэтт. – Они часто разливают.

– Поняла.

– Руфусу нравится, когда приходят девочки.

Конечно же, когда мы рассаживаемся за стол, Руфус находит себе место между их стульями и ждет, пока на него с неба свалятся случайные крупинки риса или еще что-нибудь.

Я пробую отменное чили Мэтта и сожалею, что подала ему магазинную лазанью. Но, по крайней мере, десерт, который он достает из шкафа, тоже не домашний.

– УРА, печеньки! – кричит одна из девочек. – Мама разозлится.

– Нет, не разозлится, – быстро заверяет он. – Они органические и с низким содержанием сахара.

– Правда? – шепотом спрашиваю я, когда он открывает пачку. Это кокосовые макароны в шоколадной глазури, и выглядят они жутко аппетитно.

Он виновато пожимает плечами, и я давлюсь своим смехом.

– Зато они без глютена, – шепчет он. – Не все же сразу.

Он прав. Не все сразу. Последние несколько часов я не переставала представлять, какой была бы моя жизнь, если бы я вышла замуж за кого-то, кто не захотел бы развестись, и мы бы завели детей. С Джексоном мы всегда планировали ребенка. Или, по крайней мере, я думала, что планировали. Но, пока мне еще нет даже тридцати, никакой срочности я в этом не вижу. К тому же сейчас мне нужно развивать свой бизнес.

Мэтт ненадолго уходит, чтобы переодеть девочек в пижамы. Кажется, они готовы на что угодно, лишь бы не чистить зубы. Поэтому они начинают играть в догонялки, а потом Либби пытается оседлать Руфуса, как лошадь. Он только зевает и опускается обратно на пол.

Потом они садятся на диван читать книжку и вскоре просто умоляют почитать еще.

– На этом все, – говорит Мэтт и захлопывает книжку. – Время ложиться в постель было две минуты и семь секунд назад, – в его словах я слышу отзвуки его бывшей. Я ухмыляюсь, а он игриво подмигивает. – Пожелайте Хейли спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Хейли, – пропевают обе.

– Сладких снов, девочки. Было весело пугать вашего папу.

Они хихикают, а Мэтт смотрит на меня искоса. Наверное, властный альфа-самец готов признаться в своем страхе только один раз в день. Мэтт загоняет девочек в их спальню и через пару минут снова возвращается.

– Мне пора идти, – нехотя говорю я и поднимаюсь с дивана.

Он удивленно смотрит на меня.

– С чего бы тебе уходить? У нас выдался прекрасный вечер – все мои любимые девочки под одной крышей. – Он целует меня в лоб, и по телу у меня разливается тепло. – К тому же ты только что пережила семь часов цирка Эриксонов. Ты заслужила бокал вина и тисканья на диване.

Я, конечно, сдаюсь и уже пять минут спустя потягиваю каберне и смотрю с ним нарезку лучших моментов игры между «Питтсбургом» и «Монреалем».

Еще пять минут спустя мы уже целуемся, как парочка подростков после комендантского часа. Рука Мэтта у меня под рубашкой, его большой палец обводит мой сосок через тонкое кружево моего бюстгальтера. Своим сильным коленом он раздвигает мои ноги, и я словно вспыхиваю огнем. Клянусь, я слышу такой же звук – вууух, – когда включаю плиту у себя в квартире. Мои руки поглаживают его грудь, и я лащусь к нему, как довольная кошечка.


Он одной рукой хватает меня за запястья и поднимает их над моей головой, прижимая мои ладони к спинке дивана. Потом его горячий и уверенный поцелуй опускается на мою шею. И снова – вууух. Крепкие, полные губы посасывают мою кожу. Вуууух-уууух. Я растекаюсь по его дивану.

На глазах у всего Торонто.

В то время как его дочери спят в нескольких футах от нас.

– Мэтт, – задыхаюсь я, поднимая подбородок к нему. – Мы должны остановиться.

Он отрывает от меня руки, и я больше не чувствую его горячего дыхания на шее.

– Прости, – хрипит он. – Думал, тебе нравится.

– Угу-у, – соглашаюсь я, но пытаюсь взять себя в руки. – Но… девочки.

Его большой палец возвращается на мой сосок. Я знала, что не зря всю жизнь пускала слюнки на хоккеистов. Мэтт действительно умеет владеть руками.

– Красотка, – говорит он, и его дыхание щекочет мой подбородок. Он задерживается на этом месте и целует его. Я трепещу от его прикосновения. – Дверь в мою спальню закрывается на замок. Пойдем туда.

– Ты уверен?

Вместо ответа он встает и вырубает телевизор. Потом он поднимает меня на ноги и шепчет мне на ухо:

– Мы будем вести себя очень тихо, хорошо?

Я безмолвно киваю в знак согласия.

– Теперь не спеша иди в мою спальню. – Его шепот – словно горячий поцелуй в ушко. – Затем снимай рубашку и джинсы. Жди меня рядом с кроватью.

По моему телу снова проходит дрожь, и я киваю. Он щиплет меня за попу и идет в ванную, отчего мне еще быстрее хочется оказаться с ним за закрытой дверью.

В темноте его комната выглядит совсем иначе, сейчас сюда проникают огни Торонто и заливают его белую постель серебряным светом. В затемненной спальне нас точно никто не увидит. Но мне все равно кажется непристойным раздеваться напротив распахнутых окон. В других квартирах по соседству, я вижу, горит свет. Суббота во всей красе.

Но ни у кого суббота не выдалась такой же хорошей, как моя.

В момент, когда мои джинсы спадают на пол, я слышу, как дверь захлопывается. Я чувствую, как на мои плечи опускаются руки и как они поворачивают меня к себе. И я вижу его соблазнительную улыбку в темноте. Он поднимает брови и смотрит на пуговицы своей рубашки.

Мне хватает доли секунды, чтобы понять – он ждет, что я сама ее расстегну. И мои руки спешат повиноваться. Я быстро расстегиваю рубашку и чувствую, какой он теплый и крепкий. Когда часть его груди оголяется, я наклоняюсь ее поцеловать. Мой язык касается его гладкой кожи, и я слышу его слабый вдох. Он обеими руками сжимает мои ягодицы.

Я уже устала считать, сколько раз у меня случается этот вуууух.

Наконец-то я снимаю с него рубашку, и мои похотливые пальцы торопятся к его молнии.

– Вот так вот, – дышит он мне в ухо, когда его штаны падают на пол. Он цепляет пальцами резинку моих трусов и стягивает их. Потом делает то же самое со своими. – А теперь развернись.

Я жду, что он подтолкнет меня к кровати, но он этого не делает. Он сжимает меня прямо на месте: моя спина к его переду, его эрекция требовательно прижата к моей пояснице. Одной рукой он расстегивает мой лифчик, и теперь я совершенно голая. Я резко хватаю ртом воздух, когда его рука гладит мою кожу, пробуждая и возбуждая каждое нервное окончание. Одна его рука обхватывает меня поперек, и его ладонь крепко держит меня за грудь. Другая ладонь скользит ниже и останавливается на моем лобке.

Его бесстыдные пальцы ныряют мне между ног, я чувствую, что уже очень мокрая, и вся сжимаюсь – зажмуриваю глаза и закусываю губу. Его сердцебиение эхом отдается в моем теле, я опускаюсь еще ниже на его руку, и моя голова запрокидывается ему на плечо. Я не знаю, что со мной происходит. В этой комнате я другая Хейли, та, чьи бедра двигаются в такт с его толчками. К черту скромность.

– Глянь, – велит он так тихо, что я почти не слышу ничего, кроме «н».

Я открываю глаза и вижу большое зеркало на двери его шкафа, а в зеркале – свое отражение. В комнате очень тускло, но я без труда различаю свою бледную неприкрытую кожу. Его сильные руки обвивают мое тело. Я не могу решить, какая из них возбуждает меня сильнее – та, которая властно обхватила мою грудь, или та большая рука, которая работает снизу, увлекая за собой сухожилия на запястье.

Из меня вылетает громкий, слишком громкий вздох. И его рука с груди тут же перемещается на рот. Слава богу, он заглушил мой стон.

Этот мужчина убивает меня.





Мэтт

О да, она восхитительна.

Сейчас для меня не существует ничего приятнее, чем заводить Красотку. Я вынес двери ее зоны комфорта, и в награду мне досталась стонущая, сексуальная женщина. Не описать, как прекрасно избавлять ее от комплексов и чувствовать, как она расслабляется, как ее тело становится мягким и жаждущим.

Она даже не представляет, как это важно для меня. Весь прошлый год с лишним я убеждал себя, что не смогу никого удовлетворить как партнер. И, может быть, так и есть. Но то, что Хейли провела со мной день и проводит ночь, дает мне веру, что я небезнадежен, что и со своей бешеной жизнью я могу привнести что-то в чужую.

Теперь пришла моя очередь раскрыть ее сексуальность. И мне кажется, что ничего лучше я в жизни не делал.

Мой член затвердел, как те статуэтки из сувенирной лавки Си-Эн Тауэр, что мы видели несколько часов назад. Но я не тороплюсь, заманивая ее своими поцелуями в шею и пальцами поглаживая ее между ног. Когда терпеть становится невыносимо, я веду ее к краю кровати, но не на нее. Я опускаю обе ее руки на матрац, ладонями вниз.

– Не двигайся, – шепчу я.

Она опускается щекой на хлопковое одеяло и делает глубокий, успокаивающий вдох, а я тем временем достаю презерватив из прикроватной тумбы и спешно натягиваю его. Но потом заставляю ее ждать меня еще несколько секунд, пока я направляю зеркало на двери шкафа в ее сторону.