Останься только навсегда
Часть 76 из 86 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Звук моих шагов привлекает внимание Рейдена, и он поднимается. Резко. Быстро подскакивает на ноги и оборачивается. В темноте, только при тусклом свете уходящей луны, я вижу его бледное лицо и сильнейшую ненависть.
— Уходи, — низким голосом говорит он.
— Нет. Я пришла для того, чтобы не дать тебе сегодня сгореть одному. Я это сделаю, но не ты, мотылёк, — опускаю сумку и глубоко вздыхаю.
— Я не хочу слушать тебя. Ты обманывала меня всё время. Я не прощаю тебя. Уходи с моей земли, — зло шипит он, делая ко мне шаг.
— Я не обманывала, а защищала тебя от самой себя и того, во что могу превратить тебя. Дай мне сказать, в последний раз, я за этим пришла. Ты всё поймёшь и дальше уже сам решишь, стоит ли твой пепел такой, как я. Но я знаю — не стоит. Поэтому послушай меня…
— Хватит! Не хочешь уходить сама, тогда уйду я! Не смей преследовать меня, Миранда! Ты мертва! — повышая голос, Рейден проходит мимо меня, но я не позволю ему так с собой поступать.
— Я всю жизнь заботилась о Скай. Запрещала себе лишнее. Я была ребёнком, который добровольно запер себя дома, потому что на мне была ответственность за сестру, а приёмы, которые посещали они, я терпеть не могла…
— Закрой рот! Меня это не волнует! Твоя правда мне больше не нужна! — кричит он, оборачиваясь ко мне.
— Когда мне было шестнадцать, в доме стали чаще устраивать странные праздники. Обычно это было на уик-энд. Скай уже спала, а меня заставляли переодеваться несколько раз за вечер и устраивать модное дефиле для неприятных людей, смотрящих на меня. Они говорили, что так я помогу сестре обрести будущее. Да я и не хотела сопротивляться, потому что боялась перечить. Меня так воспитали. За всё следовало наказание, и обычно наказывали именно Скай, запирая её и лишая еды…
— Не говори мне ничего! Я ухожу!
Но я иду за ним.
— Я окончила школу и поступила в финансовый колледж. Я не посещала вечеринки, устраиваемые ребятами из класса, ни с кем не дружила, потому что у меня была Скай, и всё. Но на одну из таких вечеринок родители приказали мне поехать, ведь это статус. Выпускной бал, а после него вечеринка у одной из девочек, дочери конгрессмена, с которым дружил отец…
— Закрой рот! Нет! Я не слушаю тебя!
— Но мне не понравилось там. Меня пытались клеить, а отношений у меня не было. Никогда не было. Я не видела в этом ничего хорошего. И я ушла. Меня должен был ждать шофёр, но он куда-то исчез. И я решила, что до моего дома не так далеко, всего полчаса ходьбы, и пошла туда одна. Мама звонила мне и требовала сказать, где я нахожусь. Я сказала…
— Прекрати. Я предупреждаю тебя, что вызову полицию, если ты не уберёшься отсюда, — Рейден указывает на меня пальцем, но меня уже не остановить. Я возвращаюсь в своё прошлое. Он двигается к моей машине, а я за ним.
— Прошло всего минут десять, когда я увидела свет фар. Подумала, что это отец прислал шофёра. И это было последнее, что я помнила. Меня усыпили, прижав тряпку к носу, и затащили в машину. Мне было восемнадцать, когда я попала в рабство. В самое ужасное рабство, которое могло со мной произойти. Меня продали, — я замолкаю. Рейден останавливается, и его плечи напрягаются под лёгкой рубашкой.
— Рабство? — шёпотом переспрашивает он, оборачиваясь ко мне.
— Когда я очнулась, то не была связана. Не была прикована наручниками, а просто лежала на кровати в незнакомом месте. Я была напугана. Так напугана, что даже двигаться какое-то время не могла. А потом я начала искать свои вещи. Осмотрела комнату, которая была самой обычной спальней с дорогой мебелью. Мне казалось, что меня заперли здесь, потому что я в чём-то провинилась перед родителями, и они так наказали меня. Через какое-то время я проверила дверь, которая была открыта. Выйдя из комнаты, я направилась по коридору. Оказалось, что я находилась в очень роскошном доме. Я увидела тень, затем парня, который ждал моего появления. Красивого парня. Он представился. Его звали Валентайн. Я испуганно пятилась к двери, умоляя его не делать со мной ничего плохого. Но на его лице не было ни капли жалости, а только предвкушение удовольствия. До меня дошло, что это похищение. Я кричала, грозилась тем, что с ними сделают мои родители, а потом снова наступила темнота. На следующий день всё повторилось. Опять та же комната, та же кровать. Тот же безумный страх. На окнах решётки, и дверь была уже заперта. Не нужно говорить, как я билась в неё, швыряла всё, что попадалось мне под руку, и снова бросала угрозы о том, что они не понимают, с кем связались. А потом я устала. Я была голодна. Воду пила в ванной из-под крана, ведь никто за два дня ко мне не пришёл. Я поняла, что это похищение с требованием выкупа. Я корила себя за глупость, плакала. Я верила в то, что родители за меня убьют. Верила до последнего, — замолкаю, вновь ощущая себя, сидящей на полу в ванной комнате и дрожащей от ужаса и страха. Той маленькой, ещё такой маленькой девочкой, которая практически никакой жизни ещё не видела, кроме дома и заботы о сестре, школе и дополнительных занятиях в стенах золотой клетки.
— И вот ко мне пришли. Я услышала шаги, но не было сил даже подняться. Я так хотела есть, казалось, что умираю без еды и нормальной воды. Звук шагов затих, и дверь закрылась. Я выползла обратно и увидела поднос с едой, шикарное вечернее платье, косметику, бельё и туфли. Платье было ослепительно белым и настолько красивым, что я поразилась тому, как оно сверкало даже при тусклом искусственном освещении. Я очень хотела выйти отсюда и поняла намёк похитителей. Я готова была это сделать ради свежего воздуха и возможности сбежать. Еда стала живительной силой, от которой я заснула прямо на полу и очнулась, услышав звук сигнала машины. Вместо подноса с едой, лежали часы и записка о том, что я должна быть готова к восьми. Меня ждёт новая жизнь, лучше, чем я знала. Боже, я поверила. Дура такая. Поверила тому, что тот парень просто понял то, насколько мне страшно, и этими словами обещал меня спасти. Лжи всегда проще верить. Я оделась и ждала, когда мне откроют дверь, постоянно прислушиваясь к тишине и ожидая спасения, — сглатываю и обхватываю себя руками, чувствуя, как ледяные, страшные воспоминания разрывают последнюю нить с настоящим. Я превращаюсь в Миранду, загнанную жертву роскоши и богатства.
— Он пришёл. Этот парень. Красивый такой. Он улыбался мне, сделал комплимент и поклялся, что всё будет хорошо, и рядом с ним все мои мечты исполнятся. Я не просила об этом. Никогда и никого. Но что-то… чёртова надежда делала меня доверчивой идиоткой. Я шла с ним по коридору, и затем мы спустились вниз. Я услышала смех моей мамы, и сердце сжалось от страха. В голове была куча вопросов? Что происходит? Почему она смеётся, а не кричит на похитителей? Зачем меня украли? И я получила ответы на все вопросы, когда увидела родителей рядом с неприятным пожилым мужчиной, которого знала раньше. В те вечера принудительного показа мод и обучения по приказу родителей поддерживать разговоры в обществе на закрытых домашних вечеринках, он тоже был. Я избегала его, а он наблюдал за мной, и от этого было так гадко. И вот теперь этот человек улыбался мне, как и родители. Я кричала на них. Вырвавшись из рук парня, требовала объяснений. Меня снова заперли среди этих людей, которые представлялись мне безобразными чудовищами. Мама так легко поставила меня перед фактом, что пришло время и мне поработать на благо семьи и для карьеры отца. В ту ночь состоялась моя свадьба, хотя торжеством это сложно назвать. Я плакала, умоляла их и не могла поверить в то, что родители всё подстроили. Они специально заставили меня пойти на вечеринку, отправили шофёра домой и знали, где я нахожусь. Меня украли по их разрешению. Конечно же, я отказалась. Я дралась, била всех, кто подходил ко мне. Кричала снова и снова, а потом было так больно. Этот мужчина, отец Валентайна, схватил меня и ударил затылком о стену, а они… родители ничего не предприняли в ответ. Они просто смотрели на происходящее, а затем поставили мне условие. Пока я здесь и выполняю роль примерной жены, Скай будет жить. Иначе её продадут намного раньше, чем меня. Таковы правила карьерного роста. Восемнадцатилетняя девственница из хорошей семьи, с прекрасной родословной и «золотыми» генами. Сделка с дьяволом, которую я подписала, ведь Скай была для меня всем миром. Я продала себя ради неё, — мой вздох тает в тишине.
— Брачная ночь с Валентайном была ужасающей. Я думала, хуже этого ничего и быть не может. Меня затащили в спальню, а я снова начала драться и кричать. Удары сыпались и от моего мужа, и от его отца. Они смеялись, и этот смех навсегда застрял в моём сердце. Боль. Она была такая разрывающая и не только тело, но и душу. Право первой ночи было подарено ему, этому старому ублюдку, и он размазывал кровь, смешанную с его спермой по моим губам. А я двинуться не могла. Я позволяла им издеваться над моим телом, потому что умерла внутри в ту ночь. И это стало развлечением. Никакого воздуха. Никаких людей, кроме этих двух чудовищ, приходящих ко мне, чтобы насиловать дальше. Они говорили о потомстве, которое им было нужно для продолжения их рода. И они приходили. Приходили. Били. Головой о стену, это было лучшим развлечением для них, и по лицу. Именно по лицу, чтобы кровь шла носом и капала на их тела. Если Валентайн был безразличным к тому, что делал со мной, появляясь то пьяным, то обкуренным, то под наркотиками, то он… Харрис был особо заинтересован во мне. Он накачивал меня наркотиками, требуя хоть каких-то эмоций, но в ответ получил лишь очередную попытку самоубийства. Я так себя ненавидела. Я переживала ломку, затем желание рвать себя на части, но меня спасали, в последующем даря новые синяки на теле и ужасную головную боль, от которой меня рвало. Из комнаты исчезли все острые предметы. Еда приносилась только в жидком виде. И я смирилась. Смирилась со своей участью, потому что бороться больше не было желания. Никакого. Через полтора месяца моего замужества Валентайн принёс мне тест на беременность, который показал две полоски. Я думала, что сношение с ними ужасное. Нет. Этот ублюдок во мне был самым отвратительным, что я знала. Именно это вернуло мне желание драться за себя.
Меня передёргивает от чувств, которые затмевают мой рассудок.
— Они так радовались и начали относиться ко мне иначе. Больше не притрагивались, и это должно было меня успокоить. Их прикосновения были адом. Но растить внутри себя подобную им мразь я не собиралась. Я сказала им, что мне плохо, и нужно ехать в больницу. Они испугались, и Валентайн повёз меня туда. Я прошла осмотр, и мне сказали, что всё хорошо, и я могу выносить ребёнка. Но это не входило в мои планы. Дождавшись момента, когда врач ушёл, чтобы объяснить всё моему мужу, которому было наплевать на меня, я открыла шкаф, в котором лежали разные препараты. Я украла несколько из них, как и таблетки, даже не читая, зачем они нужны, но предполагала, что они как-то повлияют на меня. Меня вернули обратно, и тогда я начала вливать в себя всё, что собрала. Я давилась таблетками, но пила их. Я била себя в живот, даже пальцами пыталась как-то достать плод, но это было уже сумасшествием. Я отравилась препаратами, но не показывала вида, как мне плохо. Я едва могла ходить, и это они списали на токсикоз. Меня рвало, но я вновь их глотала, только бы таблетки убили во мне плод. А потом началось сильное кровотечение, от которого я потеряла сознание. Очнулась я в больнице. Мне сообщили, что я потеряла ребёнка, и они узнали, почему это случилось. Ад вернулся в мою жизнь. Насилие и избиения стали ещё жёстче, чем раньше. Меня насиловали чуть ли не по семь раз в день, связанную и снова умирающую. Новая беременность наступила только через полгода чудовищного извращения над моим телом и сознанием. За всё это время родители ни разу не приехали, но мне давали прочесть в газетах о том, что сейчас происходит с ними, и как они горюют оттого, что я исчезла. Меня похоронили, а это означало, что никакой надежды спастись больше нет. А Скай там одна. От второй беременности мне тоже удалось избавиться, я сожгла свою кожу, сидя в горячей ванне часами. Они за мной наблюдали, но я вела себя так, словно ничего не происходит. Они не видели того, что ниже талии, а я от них пряталась в углу, умоляя не трогать меня, угрожая, что убью себя. А потом они уходили, и я возвращалась в ванную и изводила своё тело. И, наконец, пошла долгожданная кровь, о которой я не сказала им. Они ждали, когда же у меня появится живот, но его не было, и я смогла немного восстановиться, чтобы начать думать, как мне быть дальше. Мне предоставили компьютер, но с ограниченными возможностями пользования. Я работала на нём, чтобы убить время. Я начала считать. Хотя бы так знала, какой день и год. Но когда они догадались, что я обманывала их, то придумали для меня новое наказание, отдав меня по кругу на изнасилование всем своим друзьям на закрытой вечеринке для мужчин. Насилие стало нормой, и я ничего не чувствовала. Я перестала это делать с того момента, когда меня продали.
Замолкаю и прохожусь ногтями по шее, желая разодрать своё горло, чтобы не закричать сейчас от вновь нахлынувшей боли.
— Три года. Три года и несколько месяцев я была у них. Были ещё две беременности, но они уже не выживали внутри меня. Мои мучители не сдавались, а я собиралась их убить. Да, у меня не было ничего острого, кроме отросших ногтей. Я зубами их точила. Я вела себя очень послушно и выполняла любую прихоть, которая им нравилась. А потом Харрис морил меня голодом, связывал, насиловал всем, что попадалось под руку, только бы не слышать: «Мне нравится, продолжай». Его это приводило в ярость. Последняя ночь, когда я получила клеймо проститутки в виде мотылька. На живую. Раскалённым железом, которое принёс Валентайн. Эта боль. Вонь палёной кожи. И я сошла с ума. Я больше не могла терпеть всё это. Я ждала. Харрис пришёл ко мне, и я дралась с ним. Он смеялся мне в лицо и радовался тому, что его мотылёк вернулся. Он снова ожил, но эти глаза, блестящие от похоти и безумия… Я запустила в них когти, схватилась за его глаза и ощутила, как рву их. Вот теперь и я смеялась, видя кровь, которая капает на моё тело. Я смеялась от его крика, но не могла остановиться. Хохотала и не отпускала его. А потом пустила в ход зубы. Я укусила его за ухо и оторвала мочку. Он отбросил меня, кричал, но я не собиралась сдаваться. Я сошла с ума в тот день. Схватила заранее подготовленную деревянную ножку от стула и била его ей. Била снова и снова, пока Харрис не затих. Я была вся в крови. Голая и в крови. Вышла из этой спальни и увидела Валентайна. Он был под кайфом, но полностью осознавал, что я убила его отца. Он ударил меня, отчего я на некоторое время потеряла нить происходящего. От боли, которая была такой ощутимой, я поднялась, и мои ногти прошлись по его лицу. Я царапала его ими и пинала. Мы дрались так ожесточённо, что я упала с лестницы, сломав ключицу, но не чувствовала этой боли, лишь ту, что была внутри меня. Не помню, как, но нашла нож и вернулась к Валентайну. Он направил на меня пистолет, а я приставила нож к своему горлу. Я хотела умереть в тот момент, а он испугался. Именно это и позволило мне понять, что я могу выиграть и уничтожить всех. Я думала, что убила его… нож входил в его тело несколько раз, а он хрипел и обливался кровью. Я купалась в ней и радовалась победе. Недолго радовалась. Потом я поняла, что сделала. Я убила двоих. В доме больше никого не было, кроме них. И они были мертвы. Я даже не позаботилась об одежде, когда сбежала в лес, окружающий дом.
— И я бежала так очень долго, пока не упала на землю от страха и боли в ключице и теле. В моей руке до сих пор был окровавленный нож, как и всё моё тело было в крови. Но я встала. Встала и пошла дальше. Искупалась в небольшом озере, и меня начало знобить от болевого шока. Мне нужна была помощь, но теперь я боялась всего. Буквально всего. И я шла дальше. Шла ночью и днём. Порой ела траву, и меня рвало ей же. Но я ела. Ночью я голой вышла на дорогу, решив, что найду того, кто станет ещё одной моей жертвой. И нашла. Это была женщина, с ужасом смотрящая на меня. Я хотела её убить и достала нож, который перед этим спрятала в траве. Я заманила её в ловушку. И вот оставались доли секунды до этого момента… и я не смогла. Просто ударила её камнем, а потом ещё раз. Она отключилась. Я сняла с неё одежду и надела на себя. Забрала её машину. Моя рука опухла, и я не могла ей двигать, только одной. Я искала место, где смогу себе помочь и нашла закрытую больницу для богатых клиентов. Я поехала туда. Бросила недалеко машину и пошла пешком, вспоминая маршрут, который заучила из навигатора. Мне несложно было пробраться в больницу и спрятаться в архиве на нижнем этаже. Я жила там месяц, изучая истории болезни и больше понимая, что со мной случилось. Кость на моей руке срослась неправильно, и от этого я практически её лишилась. Но меня это не волновало, мне нужно было как-то выжить. Я знала, что меня ищут из-за убийств, и не только. Знала, что мне опасно показываться людям, и никто даже не заподозрил, что я незаконно находилась в больнице. Мне нужны были деньги. А единственный источник их был наверху. Эти больные, которые лежали в палатах. Они имели деньги. Я украла одежду медсестры и ночью переодевалась в неё, выходя за едой и деньгами. Я воровала их у тех, кто лежал там. И научилась делать уколы снотворного, притворяясь медсестрой. Я накопила не больше двух тысяч. Это удивительно, что богатые не имели много наличных. И в одну из таких вылазок я добралась до третьего этажа, где лежали послеоперационные пациенты, а их вещи хранились на посту. Я наблюдала, ожидая, когда медсёстры пойдут спать и дадут мне шанс на спасение. Это случилось на девятый день. Я вышла из тени и начала копаться в вещах больных. Нашла дорогие часы, деньги и украшения, которые бросила в сумку для отходов и хотела уйти, но услышала тихий, едва заметный шёпот: «Помогите». Я должна была не обращать внимания. Не смогла. Мне никто не помог за три года, а я так и не смогла пройти мимо. Я вошла в палату и увидела мужчину, который задыхался от боли. У него отошёл катетер, и он умирал на моих глазах. Он видел меня. Смотрел на меня, а я на него. Я вызвала для него медсестру после того, как поставила катетер на место, и он затих. Мне казалось, что он умер. Я вернулась обратно в архив и планировала дальше, как мне быть. Но это продолжалось недолго. Через две недели меня нашли и потащили куда-то. Я упиралась, кричала, дралась из последних сил, пока не увидела того самого мужчину, который должен был умереть. Он представился, как Мертон, запретил кому-либо подходить ко мне и выглядел иначе, не так жалким и умирающим больным. От него исходили власть и сила. Сказал, что я спасла его, и теперь он хочет отблагодарить меня, понимая, что я нахожусь здесь незаконно. Мы много говорили, и Мертон предложил мне поехать с ним. Но я боялась, что он от них, от ублюдков, которые украли у меня жизнь. Мертон. Ему удалось убедить меня в том, что с этого момента я больше не одна. Там же я познакомилась и с Элеонор, которая, оказывается, знала обо мне и о том, что я живу в больнице. Она наблюдала за мной и была постоянной медсестрой Мертона на протяжении долгого времени. Именно она, по его описанию, поняла, что в ту ночь именно я спасла его. Мертон и Элеонор вместе подняли меня на ноги. Мне сделали операцию, вновь сломав кости на ключице, но вот только внутри я уже была мертва. Мертон узнал обо всём, что со мной случилось, и помог вернуться в тот дом, чтобы показаться им, родителям, и сказать, что я жива и вернулась. Он был со мной в ту ночь. Его власть и сила заставили их заткнуться, но я знала, что это ещё не конец. Я просто перерождаюсь, чтобы отомстить им за всё и забрать сестру. Таков был мой план. Мой план по отмщению, пока я не узнала, что один из ублюдков выжил и готов добить меня, уничтожив самое родное в этом мире. Тебя, — поднимаю голову и смотрю в глаза Рейдена, полные шока и отвращения ко мне.
Вот и всё. Это мой конец.
Глава 47
Шайди
В моей жизни не было ничего красивого и дорогого. Кроме цены, которую я заплатила за то, чтобы воскреснуть из мёртвых и искать способы мщения. Я вела собственную войну против всех. Даже против себя. Переживая каждый день насилие над телом и душой, я превратилась в бесчувственную Круэллу, у которой больше не было сердца. Но в первое время я имела моменты слабости из-за чудовищных психологических последствий трёхлетнего сексуального рабства. В такой момент я и встретила Тину. Милую, добрую, отзывчивую девушку, которая только пришла работать к Мертону и нечаянно увидела меня с ним в кабинете. Я только училась жить заново и получала образование. Мертон запретил мне видеться с ней, но Тина была слишком настойчива. Она искала меня везде и однажды нашла в одном из баров. Оказывается, она следила за Мертоном и обвинила меня в том, что я хочу разрушить его жизнь. Я была пьяна, и хотя это убийство в чистом виде, я открылась ей. Не полностью, но то, что осталось от меня, хотело найти хоть какую-то жалость. Я нашла Тину до того, пока она не поняла, что я натворила. Но ни разу Мартина не предала меня. И вот теперь я простилась с ней навсегда, как и со всеми, кто был причастен к моей нормальной жизни. Я готова умереть за них, а особенно за вот этого мужчину, неожиданно и окончательно воскресившего меня, вдохнувшего в меня жизнь.
Тишина, которая окружает меня и Рейдена невыносима. Боль, появившаяся внутри, настолько чудовищна и остра, что я дышать не могу полной грудью. Но я не сдамся… не сейчас. Завтра. Только я, но никак не он.
— Причины, из-за которых я сделала с тобой то же самое, что когда-то сделали со мной, ничтожны. Я разодрала тебя, мотылёк. И знаешь, они заклеймили меня этим насекомым, но оно стало для меня спасением. Мотылёк. Самый безликий, но такой невероятно прекрасный. Особенный. Он должен жить, понимаешь? Я рассказала тебе это, чтобы ты выжил. Хотя бы ты. Иначе я умру. Все мои страхи были пропитаны желанием защитить тебя от этих ублюдков, которые ни перед чем не остановятся, чтобы забрать твою душу. И они знают, как ты мне дорог. Они знают, как и ты теперь знаешь, насколько я грязная и гадкая внутри. Убийца. Настоящая убийца, выбравшая одинокое существование, пока не встретила тебя. Мою жизнь сломали. А сломать твою я не позволю. Никогда и никому не позволю, даже если это будет означать новое рабство. Мне на него плевать, а на тебя нет. И ты должен понимать, почему я так боялась всё рассказать тебе. Разве это красиво? Ты увидел хоть что-то хорошее в моём прошлом? Нет. Ничего там нет, кроме боли и жестокости. Там одно отчаяние и слёзы. Там тишина и кровь. Там столько ненависти, сжигающей дотла. Там достаточно яда, чтобы убить любого. Но не тебя, слышишь? Не тебя. Никогда. Клянусь тебе, Рейден, я пыталась защищать того, кто стал таким нужным мне. Единственным. Я не планировала этого, открещивалась от этого, отвергла это и бежала снова. Ведь такая, как я, не заслуживает тебя. Ты уникальный. Ты лучший. Ты встанешь и пойдёшь дальше, понял меня? Ты не позволишь случиться тому, что было со мной! Ты не умрёшь внутри! Живи! Умоляю тебя, только ты живи, а о другом я и не прошу! Живи! — опускаюсь на землю и раскрываю рюкзак. — Если тебе это нужно… я не против, — шепчу и, вытаскивая бутылку водки, ставлю рядом с собой.
— Дальше. Если ты потеряешь место в корпорации, то я подготовила новый счёт на твоё имя, куда перевела все свои деньги. Они мне больше не понадобятся. Ты исполнишь все свои мечты, Рейден. Я их разрушила, и я же их тебе верну, — копаюсь в рюкзаке и достаю папку с документами.
— Здесь всё. Буквально всё, что я заработала в корпорации, и не только. Теперь ты миллиардер и можешь прожить свою жизнь так, как захочешь.
Мои пальцы трясутся, когда я показываю на переводы денег и все операции. Рейден не двигается, просто смотрит на меня ничего не выражающим взглядом, и всё. А я уже исчерпала свою уверенность. В горле образуется невыносимо удушающий ком от такого безразличия. Ничего. Заслужила.
— Насчёт своего отца тоже не волнуйся. Я подготовила все данные на него, и ты легко сможешь с ним бороться, нужно только показать их. Здесь указаны все его финансовые махинации и не только они. Здесь много грязи, а он вряд ли захочет терять свои деньги, — мне сложно говорить. Что-то странное мешает мне это делать, но я продолжаю. Выкладываю всё на землю и снова достаю из рюкзака папку.
— Это моя недвижимость. Кое-что я оставила Элеонор и Тине. Завтра позвонит адвокат и сообщит, что им теперь принадлежит. А также деньги… немного, но это поможет Элеонор первое время встать на ноги. А тебе… моя квартира. Она… не одна у меня была. Я долго готовилась к побегу и покупала недвижимость по всему миру, теперь это всё твоё. И остальное тоже. Здесь контакты хорошего адвоката, который всё это время сотрудничал со мной. Теперь он работает на тебя. Он умный и знает множество потайных лазеек, чтобы обеспечить безопасность. А также Скрудж… он всегда тебе поможет. Ты, главное, не отказывайся от этой помощи. Ещё здесь контакты моих ребят, если ты захочешь умереть для всех и исчезнуть отсюда. Они быстро сделают документы и перевезут тебя на любой континент, а там есть места, где ты сможешь остановиться. Это всё… теперь это всё твоё. Мне оно больше не нужно. Там, куда я направляюсь, сегодня меня лишат всего, но я не отдам им… твоё всё. Забери это и прости меня… я извиняюсь так. Я… забери, — складываю обратно в рюкзак документы и оставляю только паспорт. Затягиваю рюкзак и ставлю его к ногам Рейдена.
Выпрямляясь только с третьей попытки, засовывая паспорт в задний карман джинсов. Я боюсь посмотреть на лицо Рейдена и увидеть там только отвращение и ненависть. Хотя я заслужила, но не сейчас… сейчас мне так больно, и всё становится обнажённым. Моя душа горит внутри, а ком в горле становится буквально ощутимым куском острого камня, разрывающим гортань.
— Прости меня… постарайся понять меня. Я не планировала отношений с тобой, но так хотела их. И я… не было у меня шансов на нормальную жизнь. Никогда не было. Я отдаю тебе всё, что у меня есть. Всё, что я могу тебе дать… всё… буквально всё… а остальное… прости меня.
Меня всю знобит от холода, покрывающего ледяной коркой сердце. Делаю шаг… боюсь упасть от боли, долбящей по груди. Чёрт возьми… мне дышать нечем. Я хочу уйти и не могу сделать этого… ноги не двигаются, а я должна. Должна…
— Ты считаешь, что деньги для меня — это цель? Ты позволяешь себе это делать со мной сейчас, потому что… — звук его мрачного голоса обрывается и вбивает в мою грудь последний гвоздь.
— Ты не понимаешь? Деньги это всё, что у меня есть, Рейден! Всё! — выкрикиваю я, взмахивая руками.
— Ты ошибаешься… ты же снова ошибаешься сейчас. Ты человек, и у тебя есть сердце. Оно моё. И ты не имеешь права уходить от меня. Ты что, собралась обратно к нему? К этой скотине, которая сегодня пришла, чтобы вынудить тебя всё рассказать мне и разрушить нас? Ты планируешь так просто сдаться, Шайди?!
— А что мне остаётся? Скажи мне. Что остаётся? Он не мёртв, понимаешь? Я думала, что убила его, и проблема исчезла. Боже, просто возненавидь меня сейчас, и всё. Это то, о чём я прошу тебя! Мсти мне! Живи этой местью и возьми всё у меня, но не заставляй сейчас задержаться рядом с тобой хотя бы на минуту! Думаешь, мне легко? Нет! Мне так страшно! За тебя страшно! За того человека, который стал для меня светом! Всем стал! Чёрт возьми, просто ненавидь меня всей душой и сердцем! Ненавидь меня! — в отчаянии подскакиваю к нему и ударяю кулаками по его груди. — Ненавидь меня за то, что я сказала тебе! Пусть это вызовет в тебе безумное отвращение к тому, что было между нами! Дай мне уйти сейчас! Отпусти меня обратно туда, где моя жизнь закончится! Отпусти меня!
Он даже не реагирует, молча снося мои удары, смотрит на меня своими проклятыми глубокими глазами, вытягивая из моей души все ограничения. Это убивает меня окончательно.
— Я не буду тебя ненавидеть…
— Ты должен. Должен, слышишь? Посмотри на меня? Та ли это женщина, что могла бороться с другими? Нет! Это больше не она! Миранда умерла! А Шайди… она умирает сейчас, потому что всё теряет. Тебя теряет.
Мои дрожащие пальцы проходят по его лицу. Рейден хватает меня за запястья и до боли сжимает их. Сейчас оттолкнёт, и это всё, что мне нужно, чтобы исчезнуть. Отвращение от самого родного.
— Это моя женщина. Ты моя, Шайди. Я всё услышал. Ты снова убегаешь от меня, потому что я тебе не нужен. Буквально всё услышал и понял, почему ты боялась и не ценила меня. Ты просто…
— Да нет же! — кричу, вырываясь из его рук, и отхожу.
— Нет… — уже тише произношу. Горько. Погибающе.
— Если бы я могла изменить своё прошлое, то всё бы сделала, чтобы оно не мешало мне быть с тобой. Думаешь, я этого не хочу? Вот этого дома не хочу? Да чёрт возьми, всё это я так сильно желаю, Рейден! С тобой! Только с тобой! Я хочу спокойствия и будущего с тобой! Я хочу большего! Хочу добровольно быть с тобой, а не насильно состоять в браке с другим! Он был мёртвым! Это дало мне возможность быть рядом с тобой до тех пор, пока он не воскрес! Он забрал у меня все надежды! Да и что я могу дать тебе сейчас? Меня требуют обратно. И они нацелились на тебя! Могу ли я так с тобой поступить? Да никогда, слышишь меня? Они знают, что ты самый дорогой для меня… самый близкий… родной мой. Не Скай, а ты. Он видел… видел то, как я смотрю на тебя. Он пришёл, чтобы понять и убедиться в том, что ради тебя я снова отдам себя им и даже не буду возмущаться. Я всё отдам, лишь бы ты был жив и счастлив. Я вижу тебя в своём невозможном будущем, но… разве теперь есть в этом смысл? Никакого. И дело не в доверии, Рейден. Дело в моих чувствах к тебе. Я боялась тебя разочаровать, как и Мертона, как и Элеонор, как и Тину… как и своих родителей когда-то. Я всех всегда разочаровывала. Это привычно, но не с тобой. А сейчас я, наконец-то, сгорела, и мне больно прощаться. Ты думаешь, что я убегала от тебя, потому что не ценила? Нет… наоборот. Я слишком глубоко повязла в благодарности тебе за то, что ты мне подарил. Я никогда не чувствовала себя такой живой, как с тобой, Рейден. Но видеть, как ты страдаешь, то же самое, что и представлять тебя на своём месте в прошлом. Я не могу так поступить с тобой. Не могу и не хочу. Ты… мне жаль, прости меня. Мне жаль, что как бы ни старалась, я не могу быть той самой. Ты заслуживаешь больше, чем я могу дать. Ты заслуживаешь счастья, мотылёк. Ты заслуживаешь постоянного обожания и тепла. А мне самой этого мало. Я эгоистично хочу упиваться тобой даже сейчас. Я… мне страшно. Без тебя очень страшно. Терять тебя страшно. Не появление Валентайна толкнуло меня на признание, а ты. Я видела тебя и твои глаза. И это разрывало меня на кусочки льда. Ты мне нужен, но я грязная и сломанная. Я ничего не стою, Рейден. Ничего, — судорожно вздыхаю и жмурюсь от боли.
— Прости меня. Ты прав, я сама больше не знаю, кто я такая. Вероятно, я хотела быть для тебя лучше, чем есть. Может быть, это и есть слово на букву «Л», потому что ты делаешь со мной ужасные вещи. Ты заставляешь меня жить и чувствовать всё очень ярко. И мне это так нравится. Я растворяюсь в тебе и чувствую себя невероятно живой. Я больше не могу… ломать тебя. Не могу, мне больно видеть тебя таким. Мне страшно знать, что я краду у тебя жизнь. Я недостойна её. Тебя недостойна. Ты отмоешься, поверь мне. Но внутри… надеюсь, что ты позволишь себе двигаться дальше и жить. Не надо страдать из-за конченой суки вроде меня. Таких ты должен истреблять. Они не заслуживают того, чтобы жить рядом с тобой Прости меня… прости… — все мои силы уходят моментально. Я ломаюсь, опускаюсь на дно и больше не могу вынести этого напряжения и давления внутри своего тела.
Делаю два шага, чтобы исчезнуть и совершить безумное. Но Рейден хватает меня за талию и резко притягивает к себе.
— Нет! Не пачкай себя мной, я умоляю! — унизительно визжу, ударяя его по плечам.
— Я люблю тебя! — он перехватывает мои руки и ищет губами мои.
— Нет! Я прошу тебя… мотылёк… нет… они придут за тобой… они же… спасись. Не делай этого с собой…
Горло так давит. Я ощущаю, как глаза покалывает от невыносимой боли.
— Ты любимая. Моя любимая, Шайди. Моя, слышишь меня? Моя и только моя! Я не отдам тебя им! Никогда! Я в ужасе от того, что ты пережила одна! Без меня! Я не смог помочь, потому что не знал тебя и тратил свою жизнь впустую! Без тебя я не вижу смысла в своей жизни! Я готов стать убийцей! Я готов стать соучастником всех наших преступлений, которые помогут нам быть вместе! И я отомщу им! Мы вместе это сделаем! Я не отдам тебя! Я тебя не отдам! — его крик оглушает меня. Из горла вырывается стон. Глаза кипят от боли.
— Всё… я всё понял, любимая моя. Я всё понял и прошу прощения за то, что не знал… не чувствовал страха и боли, которые ты пережила одна. Но я рядом. Видишь меня? Чувствуй меня. Люби меня. Отдай мне всё, что осталось у тебя в сердце. Ты подарила мне себя, так дари дальше и свою боль. Отдай мне её. Поделись, и мы справимся. Плачь… ты должна плакать сейчас, станет легче, любимая. Плачь, ты имеешь право на слабость. Сейчас плачь. Я рядом с тобой. Я здесь. Переживём это вместе.
Его губы касаются моих, дрожащих и сухих. И это ослепляет на долю секунды. Ослепляет так сильно, что я вижу своё прошлое и невозможное будущее. Там один Рейден. Только он, и это ломает меня окончательно.
Обжигающие капли скапливаются в глазах. Из горла рвётся крик боли и чувств к нему.
— Молодец, Шай. Давай дари мне свою боль. Дари её так сильно, как хочешь быть со мной. Дари. Я выдержу. Я вынесу… поделись со мной этой грязью. Мы вместе отмоемся. Ты и я. Плачь, любимая. Плачь.
Мою грудь разрывает от слёз. Они капают из глаз нескончаемым потоком. Я не плакала много лет, не позволяла себе эту слабость, а сейчас рядом с ним, с моим родным мотыльком, падаю на землю и разбиваюсь. Я чувствую боль и отчаяние. Чувствую стыд и отвращение к себе. Чувствую что-то тёплое и близкое. Это всё позволяет мне плакать. Плакать так горько и громко, как никогда в жизни.
Мои ноги подкашиваются. Рейден опускает меня на землю и усаживает себе на колени. Он гладит мою голову, а я цепляюсь за его шею, кусая его же кожу от боли. И он терпит. Терпит всё это ряди меня.
— Моя любимая… моя хорошая… я рядом, чувствуешь меня? Я здесь, и не позволю тебе уйти к нему. Я не пущу и не отдам. Ты моя… я найду решение. Я встречусь с ним, если понадобиться, и буду драться снова и снова. Сотню… миллион раз я буду драться с ними, искать варианты, но никогда не смей думать о том, чтобы уйти к ним. Вот на это ты права не имеешь. Не имеешь права бросать меня одного и менять наше будущее на жестокость. Моя бабочка, самая красивая бабочка в мире. Я буду лететь за тобой. Клянусь, я полечу за тобой, куда бы ты ни направилась, — шепчет Рейден, целуя мои мокрые щёки, гладя их и снова целуя.
И так до бесконечности. Мои слёзы. Его слова. Мой крик и его руки, сжимающие так сильно и крепко, позволяя вновь надеяться. Вновь верить кому-то. Вновь доверять. Отдать себя без остатка одному. Мужчины сломали меня. Мужчина же и воскресил во мне чувства, доказав, что не все они законченные козлы. Просто есть и другие. Особенные. Родные. Те, кто достойны слова на букву «Л».
Глава 48
Рейден