Останний день

А, ну да. Это мне закон не писан, Михай-то без спроса порог перешагнуть не сможет.

Надо будет Арвиду сказать, что сухой закон в отношении этого дедули действует и после нашей операции. Неровен час кто-то из этой парочки наведается к нему в гости после, для продолжения знакомства.

Вот тоже интересно – если вурдалаки подобные операции так лихо проворачивают, так почему они вечно в деньгах нуждаются, а? Работа-то исключительно чистая, если кровь не пить, так никто не догадается, чьих рук дело?

Может, в Поконе какой запрет есть? Или на самом деле авторитет отдела настолько велик, что кровососы не желают с ним связываться? Хотя, как по мне, Арвид вообще никого не боится. Скорее, я поверю в то, что когда-то были достигнуты определенные договоренности, которые в Ночи традиционно не нарушаются. Тут все стараются держать свое слово, потому что больно дорого вранье обходится.

Тем временем старичок бодро зашаркал по полу потрепанными шлепанцами, а мы последовали за ним.

– Ноги вытрите, да получше – прошипела София – Дождь на улице, если натопчете сильно, мне полы мыть придется. И вообще могли бы бахилки прихватить.

Ох, хороша у Боровикова оказалась квартирка! И по площади, и по содержимому, что на этой площади находилось. Если продать все то, что в ней висело, стояло и лежало, то, скорее всего, на полученную сумму можно приобрести себе средних размеров остров в Карибском море. Причем даже с населением.

Шлюндт мне тогда сказал, что этот господин собирает только предметы, связанные с Гражданской войной. Соврал, старый чорт, соврал. Помимо указанного, тут много всякого разного другого имелось. «Передвижники», Антропов, Караваджо и наброски Врубеля к «Демону» на стенах, холодное оружие трех-пятивековой давности в специальной витрине, кессинги с сильно не новыми монетами да медалями. И это только то, что в глаза бросилось, а ведь здесь не одна комната.

И, что интересно, все вещи молчат, ни звука не слышу. Хотя, оно и понятно – у них есть свой хозяин, я им не указ.

– Принеси нам вот эту вещь – велела София, сунув Боровикову под нос рисунок моего собственного производства – Немедленно.

– Сию секунду – покладисто пролепетал старичок, и устремился в одну из комнат. Через считанные секунды там заскрипели створки открываемого шкафа и что-то грохнулось на пол.

– Неуклюжий идиот – прошипела София – Весь дом разбудит.

– Обойдется – успокоил ее я – Не нервничай.

– Вот – из комнаты выбежал Боровиков, в руках у него я заметил ту самую брошь, что за последние дни мне не раз снилась – Принес!

– Хранитель, я сделала то, что было велено – обратилась ко мне вурдалачка – Теперь твой выход.

– Ну да – я облизал пересохшие губы. Цель была рядом, только руку протяни, но как же мне опять не хотелось отправляться в путешествие невесть куда – Все так.

Три, два, раз – я цапнул брошь с ладони коллекционера и тихонько сжал ее в кулаке. Сильно нельзя, можно порезаться или уколоться, такое добром не кончится. В крови большая сила, что-что, а это я за прошедшее лето хорошо усвоил.

Пол ушел из-под ног, тело на миг застыло в невесомости, а после я со всего маху упал лицом в снег. Колючий, холодный, пахнущий зимой и порохом снег.

Чуть левее от меня громыхнул взрыв, да так, что меня окатило землей, а в ушах зазвенело. Мало того – за ним последовала такая пальба, что я из сугроба, в который упал, передумал вылезать. Подстрелят еще мимоходом. Кто его знает, что будет, если меня какой-нибудь лихой красноармеец на мушку возьмет? А ну, как умерев тут, я и там, в квартире коллекционера дуба дам?

Не хотелось бы.

Знаю я, куда меня в этот раз занесло. Вернее, знаю, где именно застряла Софи де Боде почти на столетие. Она навеки осталась там, где ее нашла пуля – под Екатеринодаром, в том бою, который для нее стал последним в жизни. Да, ее победила не кто-то, а сама Смерть, но этой валькирии на подобные детали наплевать. Она знала, что рождена для побед, а не для гибели, потому, похоже, в нее и не верит до сих пор. А пока она в нее не верит, для нее нет Смерти. Вечный мат, благодаря которому она застряла в броши, которая была на ней в момент гибели.

Интересно, а как она влияла на владелиц этого украшения? Мне кажется, они совершали невероятные по смелости и глупости безумства, которые некоторых из них добром не заканчивались.

Зато Боровикову бояться нечего, он не целевая аудитория мадмуазель де Боде, потому и застряла брошь в его коллекции надолго.

– Вставай – прозвенел над моим ухом звонкий девичий голосок, а после в плечо вцепилась крепкая рука – Что разлегся? Вставай – и вперед, а то атака захлебнется! Надо наступать, еще чуть-чуть, и красные побегут!

– Непосредственно тебе не надо – сказал я, поворачиваясь на спину, и глядя в зимнее, затянутое серыми облаками небо – Ты уже сделала все, что должна была, твоя война закончена.

– Что за глупости? – возмутилась девушка, ее лицо нависло надо мной. А она на самом деле красавица, не врали мемуары и тусклые старые фотографии – Пока я жива, пока враги белого дела живы, война продолжается.

– Все мертвы – я вдруг понял, что на поле наступила тишина. Не били трехдюймовки, не стрекотали, захлебываясь, «максимы», не ржали истошно лошади, все звуки боя куда-то исчезли. Нет, всадники скакали, в них палили люди в шинелях и папахах, но безмолвно, как в немом кино – И ты, и они. Все. Причем очень, очень давно. Все, что происходит здесь, лишь твоя память о последних минутах жизни. Твоей жизни, Софи. Ты снова и снова раз за разом идешь в атаку, но скажи мне – хоть раз ты добралась хотя бы… Да вон до той воронки?

Я встал на ноги и ткнул пальцем в сторону развороченной взрывом мерзлой земли, шагах в двадцати от нас.

Ответа я не дождался, зато увидел направленный на меня наган. Похоже, я здорово разозлил юную валькирию, вон какой у нее злой и колючий взгляд стал.

– Стреляй – пожал плечами я – Только это ничего не изменит. Ты все равно раз за разом будешь падать в снег с убитого шальной пулей коня и пытаться добраться до красных. И все равно ничего не получится. Да ты сама это давно заподозрила, только из упрямства своего признать очевидный факт не хочешь. Признать – значит сдаться, а этого де Бодэ делать не умеют. Верно?

– Кто ты? – девушка опустила наган – Я не понимаю.

– Тот, кто может подарить тебе покой – мягко произнес я, делая пару шагов вперед – Такая уж у меня профессия.

– Ты… – Софи откашлялась, смутившись, а после ткнула пальцем в небо.

– Чего? – я глянул наверх – А, понятно. Нет, конечно, скажешь тоже. Вообще я Хранитель кладов.

– Кто? – Софи вытаращила глаза – И я тоже хороша, стою, слушаю эдакие враки! Ты сумасшедший. Тебя надо нашему полевому фельдшеру показать!

– Хорошо – я протянул ей руку – Отведи меня к нему. Воевать все равно некому и не с кем.

И верно, поле совсем опустело. Были тут только снег, мы с Софи, да еще серые небеса – и все.


– А где…? – покрутилась на месте девушка – И кто победил?

– Не помню – соврал я – Это история вековой давности, я не настолько хорошо ее знаю. Скорее всего – никто.

– Так не бывает! – топнула ножкой в кавалерийском сапожке де Бодэ.

– Бывает – возразил ей я – В гражданской войне по-другому и не случается, когда свои своих убивают, только чужие выигрывают. Впрочем, здесь и сейчас не лучшее место для подобных споров. Тебе давно пора покинуть поле сражения, а у меня масса дел там, где ваша война давно стала легендой, в которой иногда уже не отличишь правду от вымысла. Выбирай, Софи де Бодэ – вечный бой, в котором никогда не случится победы, или путешествие в загадочные края, про которые я тебе ничего не могу рассказать, потому что сам в них не бывал. Может, именно там ты найдешь ответы на все свои вопросы, в том числе и на тот, кто все-таки взял верх в вашем противостоянии?

– Кто, кто… Мы конечно – девушка убрала револьвер в кобуру и стянула перчатку – Все это крайне странно, но я отчего-то тебе верю… Хранитель кладов. Все же какое дурацкое название. Фи! У тебя есть нормальное имя?

– Есть – кивнул я, беря ее за руку – Как не быть. Но оно тебе все равно уже ни к чему. Все, Софи, ты свободна. Надеюсь, вместе с ответами, ты обретешь и покой.

Она неожиданно улыбнулась, отчего ее лицо стало почти детским, а на щеке появилась невероятно очаровательная ямочка и стала лучом света, который стрелой устремился вверх, в серое небо.

А я, наоборот, провалился куда-то под землю, туда, где нет ни верха, ни низа, одна чернота.

– Обморок? – секундой позже услышал я голос другой Софии, тоже красивой и тоже, что примечательно, не слишком живой – Что за обморок такой, который столько времени длится? Этот старый хрен вот-вот в себя приходить начнет.

– Профессиональный – выдавил из себя я и открыл глаза – Ничего не поделаешь. Все, отдавай ему побрякушку и валим отсюда. Только дай я ее оботру, чтобы отпечатки стереть.

– Очухался! – облегченно произнесла вурдалачка, очень зло таращась на меня – Я чуть с ума не сошла от страха, когда ты на пол грохнулся. А этот телепень мне только через пять минут сообщил, что ты об этом его предупреждал.

– А чего говорить? – невозмутимо пробасил Михай – Я же знаю, что так может случиться? Значит, все нормально.

– Но я-то… – было начала заводиться по новой девушка, но после махнула рукой – А, говори, не говори, толку нет. Так, клади брошь на стол, и быстро уходите. Не переживай, Хранитель, я проконтролирую, то, что он положит ее на старое место. И дверь тоже закроет, не сомневайся.

– Это, Софка, еще сигнализация… – неожиданно включился в разговор Михай, но его вурдалачка даже слушать не стала, попросту вытолкав в коридор. Я и сам еле успел ей напомнить о том, что старика этого трогать ни в коем случае нельзя. Нет, видно что дама она исполнительная и вдумчивая, но мало ли?

Только выйдя на улицу и вдохнув влажный и холодный воздух, я осознал – удалось. Снова удалось. Причем на этот раз я смог контролировать весь процесс от и до, впервые за все время. И мне это очень понравилось. Хотя вот тут уж точно ничего странного нет. Кому хочется быть марионеткой? Особенно если в качестве кукловода выступает очень умный, очень хитрый, очень жадный и невероятно опасный старичок с непонятным прошлым.

А еще жаль, конечно, что брошь не попадет в банковскую ячейку, где собралась уже очень неплохая, хоть и пестроватая, коллекция редкостей. Нет, она полной так и так не стала бы, сережки подмосковной помещицы мне заполучить в любом случае не светило, но все-таки – жаль.

– По лицу вижу, все прошло тип-топ? – подмигнул мне Петрик – Угадал? Угадал! Ну все тогда, валим в парк, к отцу.

Арвид снова уселся на скамейку, и своей недвижимостью чем-то напоминал статую.

– Благодарю, все прошло удачно – плюнув на то, что промокнут джинсы, я плюхнулся рядом с ним – Приз за выполнение контракта твой.

– Отлично – Ленц повернул голову и глянул на меня – Тогда дождемся Софию и поедем.

– Довезти меня до дома с твоей стороны будет очень большой любезностью – обрадовался я – Нет, можно и такси вызвать…

– Ты не понял, Хранитель – усмехнулся глава клана – Мы за кладом поедем.

– Сейчас? – изумился я – В ночь? В такую сырость? За город? Да мы в этом лесу угваздаемся все, как кабаны.

– Грязь не кровь, ее отстирывать не надо – невозмутимо заявил вурдалак – А если она хорошая, так на пятый день сама отвалится. Что же до клада – таков мой принцип, Хранитель. Я любые долги всегда взыскиваю при первой возможности, не откладывая на потом. Прочему? Потому что никогда не знаешь, кто до следующего дня доживет, а кто нет. Что забрал – со мной останется, а что не успел – червям могильным перепадет, а они никогда ничего никому не возвращают.

– Ты в своем праве – согласился я – Хорошо, сегодня, так сегодня, как скажешь. Может, оно даже и к лучшему, если все сразу, в одну ночь закончить.

– И не забудь сообщение написать о том, что лот снимается с торгов – посоветовал он мне – А то потом, неровен час, кое-кто тебе претензию выставит.

– Мы же с тобой это обсуждали – хмыкнул я – Претензия так и так прилетит, можно даже не сомневаться. Слушай, надо бы еще у какого-нибудь ночного магазина остановиться.

– Если желаешь глотнуть коньячку от простуды, так у меня в машине есть – предложил вурдалак – Мне спиртное вроде как ни к чему, трудно взбодрить того, кто мертв столько веков, но на всякий случай вожу с собой пару бутылок. Жизнь исключительно разнообразна, никогда не знаешь, что когда пригодится.

– Да нет – я достал из рюкзака сигареты – Надо хлеба черного купить, карамели какой-нибудь, сахару.

– А, понял – кивнул Ленц – Лесного Хозяина желаешь задобрить? Это верно. У них характер не ахти, да мы еще ночью припремся, и за его золотом.

Про то, что Фрол Евграфович последнему обстоятельству почти наверняка обрадуется, как дитя, я вурдалаку говорить не стал. Зачем ему это знать? Как, впрочем, и тому, что я с этим лесовиком уже знаком. Это мои маленькие профессиональные тайны, и они никого не касаются.

К тому же вряд ли он со мной в лес пойдет, сомневаюсь я в этом. А, значит, и не узнает, как все обстоит на самом деле.

Так и вышло. Когда я выбрался из теплого нутра БМВ на уже знакомую поляну, за которой шелестела мокрой листвой опушка леса, Арвид сообщил мне из салона:

– Хранитель, мне там, в чащобе, делать нечего. Мы, вурдалаки, лес не жалуем, а он не сильно любит нас, потому я подожду тебя тут. Но, если хочешь, можешь взять с собой в помощь кого-то из моих детей.

– Серьезно? – заинтересовался я, доставая из багажника пакет со снедью, и прихватывая лежащую там же лопату – Слушай, я бы Михая взял, если можно. Врать не стану, мне копать совершенно не хочется. Да и сундук после через лес на горбу тащить тоже. А он у тебя парень здоровый, выносливый.

– Бери – разрешил Арвид – Но постарайся все же сделать так, чтобы он из леса сюда вернулся целым. Ну, или хотя бы вообще вернулся.

Хотел я сказать: «да что с ним там сделается», но мигом прикусил себе язык. Это ведь, по сути, обещание. А вдруг что-то, да сделается? И все, виснет на мне новый долг. Таких Михаев Ленц себе еще сколько хочешь наделает, было бы желание, а вот мне после за неосторожно сказанные слова рассчитываться придется.

– Постараюсь – сказал я – Ну, а там как пойдет.