Особенности укрощения небожителей

— А почему нельзя было просто все это смыть? Просто пустить поток воды заклинанием и смести всю гадость? — все еще квохтали девушки.

— Потому что на одном хуньдуне все поля не удобришь, — пояснила я, выпрямляясь и с кряхтением потирая поясницу. — Уф… устали?

— Скорее, морально убиты, — это ответила уже девчушка с туфлями-копытцами. Так и не разобрала пока, кто это. То ли олешка, то ли лошадка, то ли кто-то из цилиней.

— Да? — Я оживилась. — Сейчас исправим. За мной, девочки и мальчики.

— Опять великие дела?! — едва ли не хором взвыли фрейлины.

— Почти, — обрадовала я их. — Будем морально оживать. Кто любит потискать маленьких, пушистеньких и с умильными глазами?

— Надеюсь, эти маленькие и пушистенькие гадят меньше, чем павлины, псы, лани, грызуны… с кем нам там еще сегодня повезло поближе познакомиться? — уныло пробубнили мне в спину. Я только усмехнулась. Увы-увы, работа зоолога больше чем наполовину и состоит из выгребания навоза.

— Если это будет происходить ежедневно, я совершу ритуальное самосожжение! — вторила ей одна из фениксов.

— Я тебе самосожгусь! У нас тут дефицит топлива, — строго одернула я птичку. — Ничего, дело привычки. А там, глядишь, повелитель придумает, как реанимировать обслуживающих духов. Станет полегче.

— Надо помолиться за здоровье повелителя, — со знанием дела предложила девочка-кошка, вытирая рукавом шелкового халатика вспотевший лоб. — И за удачу в его делах!

— Да пребудет с ним удача всех трех миров. — Все девушки, как по команде, сложили в молитвенном жесте ручки-лапки и совершили ритуальный поклон три раза. Вот это единодушие.

— Лучше бы сначала помолиться за здоровье собственной спины, — философски пожала я плечами, открывая калитку в заборе, которым была огорожена большая бамбуковая роща. — Заходим аккуратно, не шумим, не визжим и ждем, когда сами прибегут обниматься. Сеанс пандотерапии объявляю открытым.

М-да… Это там, за завесой, китайское правительство из шкуры вон лезет, чтобы редкий бамбуковый еното-медведе-хомяк (они так и не определились с его видовой принадлежностью) из исчезающего вида превратился в национальное достояние. А здесь, видать, в воздухе плодородие разлито, потому что местные черно-белые «мишки» размножаются без посторонней помощи и весьма бодро. Причем остаются на редкость дружелюбными, даже когда вырастают. И совершенно никого не боятся. Бегут за вкусняшками к каждому, кто придет в их рощу. А уж пандовая мелочь — те вообще фанаты теплых и долгих обнимашек. Самое то после тяжкого трудового дня.

Правда, без восторженного визга не обошлось, но верещали девицы и, что интересно, парни в меру. Троих буйволят меховая черно-белая волна сразу укатила куда-то под горку, раз те сами плюхнулись на землю и охотно позволили по себе ползать. А остальным я кивнула на корзины с побегами сахарного тростника — это для панд лакомство, даем редко. Зато столько сразу искренней любви в ответ. Каждой усталой девице хватило, чтобы раздать по «конфетке» черно-белым меховым подушкам, а потом тискать в свое удовольствие эту квинтэссенцию мимимишности.

И даже необходимость поухаживать за животными ни у кого не вызвала протеста: девицы, наобнимавшись и отдохнув таким образом, дружно взялись за грабли и лопаты. А все затруднения были вызваны не тем, что кому-то влом пахать уборщиком, а тем, что здешние обитатели эту уборку воспринимают как игру и все время лезут под руку. Меховые комки стараются то сунуться под почесушки граблями, то покататься на лопате, то искупаться в свежесобранных листьях. И даже прикрикнуть на них окаянства не хватает — такие они умилительные в своем безобразии.

(Все, кому интересно, бегут в Ютуб и набирают в поиске «панды против уборщицы». И наслаждаются;)))))

Короче говоря, когда здешнее солнышко проползло по куполу весь положенный ему за день путь и устало покатилось в море, мы выбрались из бамбуковой рощи все еще усталые, но уже вполне довольные жизнью.

— Ладно, некоторые неразумные стоят усилий, — признала словно бы нехотя ледяная птичка. — Вот если бы только такие остались…

— И не мечтай, — усмехнулась я. — Есть одни конфеты вредно, настоящее удовольствие должно быть редким и недолгим, иначе приестся и потеряет всю прелесть. Завтра жду вас у большого бамбука через шесть палочек после рассвета. Позавтракаем вместе и двинемся по уже проторенному маршруту.

Дружный стон был мне ответом, что, в принципе, ожидаемо. А вот того, что стон этот перерастет в отчаянный визг, предусмотреть не смог никто.

Даже Ян-Ян, бессовестно продрыхший весь день в моем капюшоне, испуганно заверещал, вцепившись в волосы. А Уют, которому, несмотря на нытье, мурлыканье и «у меня лапки», весь день пришлось таскать клетку с нечистью вместо вызванного на другие работы Ужастика, с перепугу так рванул куда-то в небо, не отпуская клетки, что отчаянный вопль Шибздика быстро затих в облаках. Тем более что ужасный рев и топот несущегося на всех парах в нашу сторону чудовища заглушили вообще все звуки.

— Ни хрена себе кто-то свинью подложил, — видимо, от шока вырвалось у меня само собой. — Бежим!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍





Чудище и правда смахивало на огромного — с носорога величиной — уродливого кабана с окровавленно-слюнявой пастью и бешеными глазами.

Самое умное, что можно было предпринять в этой ситуации, мы с девчонками сделали — моментально бросились врассыпную, сбив чудовищу прицел: оно аж затормозило и протестующе всхрюкотало, обнаружив, что цели разбежались в разные стороны и теперь надо решать, которую догонять и жрать.

Впрочем, думало оно недолго. Уже через секунду торжествующий рев снова унесся в небеса, а копыта взрыли землю и понесли огромную тушу в мою сторону.



***********



Фэнси́ — в китайской мифологии чудовищный кабан с длинными клыками и острыми когтями. Отличался неимоверной силой и свирепостью и в этом отношении превосходил даже быка. Он портил посевы, пожирал домашних животных и людей.





Глава 21




Яоши:




— Мя-а-ау! Па-а-а-а! Маму хочет съесть свиньмя-а-а!

Именно с такими воплями мне на стол с бумагами и отчетами свалился хаосенок Уют с перепуганным до дрожи крысом на загривке. Клетку с нечистью он где-то потерял, и это был еще более тревожный знак, потому как Уют втихаря вынашивал планы приручить гуая и сделать его своим личным домашним животным. Буквально грезил этой идеей. А то у всех есть котик в его лице, а он один сирота без питомца.

— Что еще за свинья?! — Я напрягся было и тут же с досадой плюнул: привычных духов не было, получить мгновенный ответ на вопрос от наблюдателей в любом уголке «Равнин» я больше не мог. — Откуда?!

— Потом уточнишь, беги, идиот! — проорал Ян-Ян. — Кто-то выпустил из подземелья фэнси! Они возле рощи панд!

— Бездна! — рыкнул я и зубами порвал неприметные четки на левой руке. Аварийный перенос! Изначально хотел подарить это украшение Тай Жень, но ее нестабильная персиковая аура вперемешку с хаосом была еще слишком хрупкая.

Вихрь закрутился перед глазами, и в следующее мгновение я уже ловил в свои объятия грязную, растрепанную, но вполне живую и здоровую девушку. Еще одно движение рукой — и вокруг нас возник барьер. Тело тоже как можно быстрее трансформировалось в боевую демоническую форму.

Только вот дальше я ничего не успел сказать или сделать, потому что Жень извернулась, оглядываясь, и довольно зло зарычала:

— Что ты творишь?

Вот честно, это настолько меня удивило, что я застыл истуканом и лишь склонил голову набок, как некоторые собаковидные.

— Ты меня не узнала, что ли? — предположил я, все еще не понимая претензии. Я тут жену свою от голодной и злой твари спасаю, а меня еще и ругают?

Но нет. Она рычала не на меня. И через мгновение я это осознал.

Оказалось, что демонический кабан-людоед далеко не дурак и сразу отреагировал на мою ауру: испуганно взвизгнул и затормозил всеми четырьмя копытами. К сожалению, затормозил он так неудачно, что его занесло, и здоровенная свинья вписалась внушительной кормой в ограду вокруг бамбуковой рощи. Как раз в том месте, где на эту ограду вскарабкались две девчонки и один бычок из свиты моей женщины.

Молодь с криками посыпалась под копыта чудища, Тай Жень напряглась, и я с ужасом понял, что лиловое облако в небе — это не имитация атмосферного явления, а гигантская воронка хаоса. Тонкий щуп торнадо уже спускался с небес, подсвеченный молниями, воздух вокруг задрожал…

Бездна, если она со всей дури влепит вот этим, она не только фэнси размажет, но и все «Равнины» к демонам разнесет!

— Любовь моя! Он уже все понял! Подожди, не бей! — вскрикнул я, прижимая брыкающуюся девушку к себе покрепче. — Понял же? — это я уже адресовал дрожащему свину, застывшему статуей самому себе. Это он почуял, наконец, откуда ветер дует, и заметил звездец над головой.

Куда там… воронка меньше не стала. Впрочем, через секунду задышала Тай Жень глубже и рычать перестала, потому что обе девицы и бычок уже карабкались обратно на ограду шагах в десяти от прежнего насеста. А кабан прижал уши и стоял на полусогнутых, лупая на нас крошечными глазенками. В небо он смотреть боялся так явно, что мне почти стало смешно.

— Откуда… здесь… взялась эта туша? — сквозь зубы, старательно пытаясь успокоить дыхание, выдавила Тай Жень.

— Ты слышал вопрос хранительницы, не так ли, фэнси? Не притворяйся бессловесной тварью, иначе, как и все безмозглые, пойдешь на развод и дальнейшее употребление в пищу. Многие мои подданные уже успели истосковаться по свинине.

— Меня выпустили, повелитель. — Голос у кабана был скрипучий и противный, но громкий. — Обещали хорошую прибавку к силе и свободу, если я придавлю и съем эту… человечку. Я не знал, что она ваша!

— Ты, отбивная ходячая, дегенерат несчастный, мозги включи! — заорали вдруг откуда-то из-под копыт фэнси, и, приглядевшись, я заметил в траве у забора клетку с нечистью. Клетка была сломана, но гуай вовсе не спешил из нее выбраться, наоборот, забился поглубже. — Ауру не чуешь, что ли, тупая груда мяса?! Чуть хозяйку не разозлил! Она бы тут все к хозяину разнесла!

— Это кто его таким словам научил? — тихонько шепнули мне в ухо.

— Он с вами был все это время, с вас и спрос. — Я набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул, глядя, как медленно рассеивается воронка хаоса в небе. — Не о том думаешь… — И громко рявкнул: — Кто тебя выпустил, тварь, и сказал подобную ересь? Отвечай быстро! Иначе я сам тебя сейчас превращу в набор бифштексов.

— Я не видел, хозяин. — Визг свина стал просительно-испуганным. — Только тень! И шепот. Он… оно ночью спустилось в подземелье и открыло мою клетку.

— Вот так просто взяло и открыло? — не предвещающим добра тоном уточнил я, а сам внутри заледенел. Если этот кто-то способен открывать запечатанные всеми возможными заклинаниями клетки с чудовищами и выпускать их наружу, скоро нас ждет кровопролитная и беспощадная война в нашем маленьком мирке.

— После землетрясения дверь сильно повредилась. Да еще и я сам… подкопал. Жрать хотелось. Я не то чтобы послушался, есть разумных не стал бы, так, травку бы пощипал… — Свин дрожал все отчетливее. — Но человечка! Я так долго не ел человечины! А она такая вкусная, мягкая, еще и женщина! Тиньмо попутал, повелитель! Голод затуманил мой разум! Я не знал, что это хозяйка!

— Пошел на место! В клетку! — зло приказал я. — Нет, погоди… Ты из тамошних уродов самый вменяемый, как бы странно это ни звучало. Пшел в подземелье, сядешь возле двери на поверхность и чтобы мышь мимо тебя не проскочила. Я приду, посажу на цепь — будешь жратву отрабатывать. Охранником. Еще раз та тень сунется — придавишь, но не до смерти и позовешь.

Конечно, я понимал, что на такую ошибку неизвестного вредителя рассчитывать не стоит. Не сунется он больше в подземелье. Но перестраховаться не помешает. Да и вообще, придется вот сейчас, только отнесу жену домой, идти и лично проверять, кто из тварей там еще свою дверь подкопал, погнул и расшатал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Жень завозилась у меня в руках:

— Отпусти, пожалуйста. Надо проверить, как там дети…

— Без тебя проверят, — попытался воспротивиться я и даже подхватил ее на руки, чтобы унести, но наткнулся на строгий серьезный взгляд, вздохнул и опустил ее на дорожку.

— Все сюда! Госпожа желает убедиться, что вы в порядке! Бегом!

— Самодур и деспот, — буркнула Тай Жень. Но улыбнулась, сначала мне, а потом мельком своей свите, довольно бодро повылезавшей из разных укрытий. Пересчитала по головам и явно успокоилась.

Я взял ее ладошку в свою звездную лапу и аккуратно положил на один из рогов:

— Ты вот это видела? Как думаешь, гуманоидное существо с таким украшением может быть добрым, милым и пушистым?

— Конечно, может. — Она потянулась и поцеловала меня в губы. — Я не только думаю, я еще и чувствую, — она убрала руку с рогов и погладила мои волосы, — вот тут теплое, пушистое и мягкое. И вот тут, — ее рука опустилась ниже и скользнула под ханьфу, — и здесь еще.