Осколки времени

Глава 23





Аддис-Абеба



11 сентября, 8:45


Этот гигантский собор здесь, в Аддис-Абебе, вероятно, в двадцать раз больше крошечной часовни в Шести Мостах. На скамьях нет мертвых тел, лишь сорок священнослужителей средних лет устраиваются поудобнее и болтают со своими соседями. Тем не менее это нервное чувство в глубине моего живота и сильный страх, который я ощущаю, пока мы с Джун ждем появления Конвелла и другой-Кейт, вызывает странное чувство дежавю. Я выдохну с облегчением, когда эти флаконы окажутся вместе с остальными внутри наполненной отбеливателем ванны в клинике Джун.

В первых трех храмах все прошло невероятно, удивительно хорошо. Джанин, представитель из Сиднея, явно почувствовала облегчение, увидев Джун, стоящую рядом со мной. Джун что-то прошептала ей на ухо, и я протянула ей наш заменитель – точно такой же поднос для причастия с пузырьками простого физиологического раствора. Я не думаю, что кто-то из храмовников в зале вообще узнал о нашем обмене. То же самое произошло и в Рио. Их представитель был тем же самым человеком, который переводил речь на пресс-конференции сестры Пру, которую мы видели в новостях киристов. Он выглядел немного смущенным, особенно когда взглянул на меня, но энергично кивнул и сказал: «Obrigado!»[21]

В Брюсселе все было иначе, просто потому, что там негде было спрятаться. Храм представляет собой большой круглый театр с открытой сценой. Все взгляды были устремлены на меня, когда я появилась в одиночку, держа в руках дубликат подноса с безвредными флаконами.

Я просто сказала: «Простите. Я дала вам те, что для Африки – их не хватит!» Что было полной ерундой, потому что все лотки имеют ровно сорок отверстий, и все они заполнены.

Мужчины и женщины на скамьях добродушно рассмеялись, явно забавляясь тем, что даже полубог, пророк или кем там еще, по их мнению, является Пруденс, может совершить такую глупую ошибку.

Представительница тоже улыбнулась, хотя по ее глазам я понимаю, что она не поверила ни единому моему слову. Ее пальцы крепче сжали край подноса. Кирнан и Джун наблюдали за происходящим через ключ, и я уже собиралась подать знак рукой, что мне нужно подкрепление. Вместо этого я попыталась просто воззвать к человечности этой женщины.

– Я думаю, у тебя добрые намерения, – шепчу я. – Но это не тот путь.

Я не успела спланировать заранее то, что собиралась сказать, и, думаю, она, возможно, истолковала мой «путь» как «Путь». Ну и ладно. Это сработало. Она взяла замену, которую я держала, и я переместилась, прежде чем она успела передумать.

Даже в Нью-Дели, где Джун и Кирнан были уверены, что нас не примут, все прошло гораздо лучше, чем мы того опасались. Представитель, Мартин Какой-то-там, был не настолько важен, чтобы ему выдали ключ, но Джун сказала, что он так подлизывается к Саймону и Солу, что другие храмовники за глаза называют его «Пылесосом». Она не ожидала, что он может передать ей флаконы без всякой угрозы. Я следовала тому же плану, что и в Брюсселе, только на этот раз Джун целилась в Мартина из-за занавеса. При первых же признаках сопротивления она бы выстрелила, а я бы схватила поднос. Если бы по какой-то причине это не удалось, кольт был у меня в кармане, и, на всякий случай, Кирнан наблюдал за мной, готовый переместиться.

Все, что мне нужно было сделать, как оказалось, это произнести волшебные слова: «Саймон говорит»[22]. Например: «Саймон говорит, что я дала вам не тот поднос – вот этот для Брюсселя!» Мартин даже на секунду не задумался, пока его глаза не остановились на моем уже-не-беременном животе, когда я моргнула и переместилась. Но к тому времени было уже слишком поздно.

Это же Аддис-Абеба, Африканская региональная штаб-квартира организации «Кирист Интернэшнл». У главного представителя, Эдны Сова, есть ключ и три вооруженных охранника, и, судя по всему, они не отдадут флаконы или ее ключ без боя. Джун говорит, что Саймон завербовал Эдну, освободив ее из африканской деревни в тринадцатом веке, когда она была еще девочкой. Джун подтвердила наши подозрения в том, что мать Эдны, возможно, даже знала, что Сол планировал уничтожить ХРОНОС, когда они совершали то последнее перемещение. Хотя ни Кирнан, ни Джун не знают точных обстоятельств, при которых Эдна присоединилась к киристам, они уверены, что она предана Саймону.

Если у Пруденс и есть какая-то информация на этот счет, она ею не поделилась. Во время этой части нашего разговора она была погружена в свой собственный маленький мир, складывая друг на друга какие-то маленькие контейнеры из шкафов клиники так высоко, как только могла, пока они не падали вниз. Она поиграла там в углу добрых десять минут, а затем снова присоединилась к разговору, как будто никогда не уходила во временный отпуск для душевнобольных. Воспоминание о том, как она играла с этими чашками и кричала: «О нет!» – каждый раз, когда башня рушилась, нервирует меня не меньше, чем все то, с чем мы можем столкнуться здесь, в Аддис-Абебе.

Здесь, за кулисами, мы прижаты к стене, поэтому я не могу толком разглядеть кафедру и вижу только кучу седых кудрей Джун передо мной. Поэтому я смотрю через ключ, что, вероятно, имеет больше смысла в любом случае, учитывая, что мне нужно будет переместиться в то место, которое в настоящее время занимает другая-Кейт, всего через несколько секунд после того, как она уйдет. Кольт лежит в моем кармане, но я сомневаюсь, что у меня будет шанс добраться до него, так как в той руке, которая свободна от ключа, большая пара садовых ножниц.

План: разрезать золотую цепь. Поймать поднос для причастия, когда Эдна будет исчезать. Стащить ее ключ. Моргнуть и переместиться.

Сейчас Эдна говорит что-то о великой чести, о редких появлениях «матери нашей веры» – титул, который, вероятно, не очень хорошо сочетается с Пруденс, судя по тому, что рассказывал Кирнан. А затем я слышу голос Конвелла, с тем же сообщением от брата Кира, которое он передавал во время других четырех путешествий. День расплаты близок, но верующие могут познать милосердие. Бла-бла-бла.

За этим следует пение «Символа веры», ведомое другой-Кейт, чей голос звучит пронзительно и неуверенно, пока к ней не присоединяются представители. Затем она благословляет флаконы:

– Мы очищаем Землю, чтобы обрести милосердие.

Сразу же после этого Патрик хватает другую-Кейт за руку, и они исчезают. Мой выход. Я делаю глубокий вдох и моргаю.

Я начинаю поднимать ножницы к ключу на груди Эдны, когда открываю глаза, надеясь извлечь выгоду, используя элемент неожиданности. Эдна вздрагивает, махнув рукой перед ножницами. Острие царапает ее предплечье, но лезвия легко прорезают золотую цепочку с ключом.

Медальон с грохотом падает на пол. И я роняю ножницы, освобождая руки, чтобы поймать поднос с флаконами, когда Эдна исчезнет.

Вот только она не исчезает. И когда я наклоняюсь, чтобы поднять ключ, ее колено крепко бьет по моему плечу.

У нее есть запасной. Этого я и опасалась. У меня есть запасной, у Кирнана есть запасной, так почему бы хотя бы некоторым киристам не иметь запасной?

Эдна издает отрывистый вопль. Из ее головы брызжет кровь, и поднос падает из ее рук, когда она оседает на пол. Я ловлю поднос одной рукой и, к сожалению, под углом. Два флакона вываливаются наружу и откатываются в сторону, один – к представителям храма в зале, а другой – к Джун. Она сбрасывает с плеча винтовку и пристально смотрит на Эдну. Ее лицо посерело. Я мысленно молюсь, чтобы она не потеряла сознание.

Из зала раздаются крики. Двое мужчин в костюмах в дальнем конце зала бросаются вперед как раз в тот момент, когда голубая вспышка озаряет пространство под второй скамьей. Три представителя вскакивают со своих мест, будто увидели змею. Я ловлю мимолетный проблеск мужской руки, поднимающей второй флакон надеюсь, все еще нетронутый, когда ныряю за кафедру. Кто-то кричит, чтобы все легли, и некоторые подчиняются.

Выглянув из-за края, я замечаю, что синий свет исчез.

Раздаются два выстрела. Я больше не могу ждать. Я должна была переместиться, как только взяла поднос и ключ – Кирнан несколько раз подчеркивал это, когда мы все планировали, но меня беспокоят последний флакон и выражение лица Джун. Я бросаю последний взгляд в ее сторону, прежде чем вывести свою стабильную точку. Маленькая склянка находится примерно в двух метрах от Джун, и она ныряет к ней, когда я моргаю.





* * *




Истеро, Флорида



13 июля 2030 года, 15:47


Пары хлорки ударили мне в нос, прежде чем я открыла глаза, и почувствовала, что Кирнан рядом. Он оттаскивает меня в сторону. Джун появляется примерно в метре позади нас с последним флаконом в руке. Из ее правой руки, на несколько сантиметров выше локтя, льется кровь.

– Поверхностная рана, – говорит она сквозь стиснутые зубы. – Сквозная, слава Киру… – Она замолкает и морщится, а затем продолжает: – Слава богу.

Они вдвоем вкладывают извлеченные флаконы в пустые места на подносе, а Кирнан натягивает длинные резиновые перчатки и кладет его поверх остальных четырех, уже стоящих в ванне с хлоркой. Все флаконы на остальных подносах уже были проколоты с помощью большого шила на полу у ванны, что позволило хлорке просочиться внутрь и уничтожить вирус.

– Ты забрала ключ Эдны? – спрашивает Кирнан, взглянув на часы у двери. Сейчас 15:27, и осталось еще несколько часов до того, как Саймон должен будет прибыть по просьбе Джун, но она считает, что он будет уже через полчаса. И предположила она это еще до того, как мы начали возиться с флаконами. Мы все еще не почувствовали никакого ответного сдвига, ничего, что вернуло бы нас к предыдущей временной линии, но что, если Саймону позвонят (или уже позвонили?) из Аддис-Абебы?

– Да, – говорю я ему, – этот ключ у меня. Но у нее наверняка был запасной. Она точно мертва?

– Она мертва, – говорит Джун, глядя на Кирнана. – Как ты достал этот второй флакон, сынок?

Кирнан начинает рыться в шкафах. Джун кивает в сторону того, что стоит справа. Открыв марлю, он отвечает на ее вопрос:

– Когда я понял, что мы в беде, я вернулся к прошлому вечеру и установил стабильную точку под скамьями. С горем пополам дотянулся до этого флакона. И, кажется, сломал палец на ноге одному из представителей. – Он сует мне в руки марлю и антисептик. – Можешь взять это на себя? Мне нужно проверить…

Я киваю, и он уходит, чтобы посмотреть, как там другая-Кейт. К счастью, Джун знает, что нужно делать, и инструктирует меня в процессе. К тому времени, когда я отрезала ей рукав, продезинфицировала раны и перевязала их марлей, она выглядела такой же слабой, какой я себя ощущала. Уверена, что она и раньше видела много крови, поэтому она, вероятно, ослабела от потери крови и, возможно, дрожит от того, что убила человека. Моя реакция вызвана огромным количеством крови, которая мысленно заставляет меня вернуться к полу в кабинете Джулии, автомобильному сиденью под головой парня в синем фургоне, телу Сола в ванне и брызгам крови, которые заполнили воздух несколько мгновений назад в храме в Аддис-Абебе. За последние несколько дней я видела гораздо больше крови, чем за все мои предыдущие семнадцать лет, и, надеюсь, больше, чем увижу в следующие семьдесят.

Кирнан вновь высовывает голову и подает мне знак рукой:

– Нам нужно идти. Джун, ты сможешь справиться с этим последним подносом одной рукой?

– Да, справлюсь. Хорошо, что я левша. Но не знаю, смогу ли я поднять снова эту винтовку.

– Этого больше не понадобится. Кейт, ты не могла бы отправиться вперед… нет, то есть назад, и установить стабильную точку в фургоне Бенсена, когда он был припаркован у храма?

– Эм… да, наверное. Но у меня нет этого местоположения.

– Я установил одну точку рядом с гаражом, и еще одну на другой стороне у входа, со стороны улицы Путь Кириста. Рядом с детской площадкой. Я перевел их на твой ключ, – смущенно смотрю на ключ, висящий у меня на шее, и он качает головой. – Нет. Это ее ключ. Твой ключ все еще находится в расширителе поля. Поменяй их, чтобы у тебя были все местные стабильные точки. Как только найдешь фургон, возвращайся и забери отсюда Джун и Кейт.

– Нет, – говорит Джун. – Я останусь здесь. На случай, если Саймон вернется.

– Вот поэтому тебе и нужно уйти, – говорит Кирнан. – Если он увидит флаконы…

– Когда Саймон, околачивающийся в клинике, увидит эти флаконы… Он ворвется в комнату, где лежит твоя Кейт, и увидит только меня, раненную. Я пыталась остановить тебя, но ты выстрелил в меня.

– Если только он уже не переговорил с кем-нибудь в Аддис-Абебе, – возражает он.

– Вполне возможно. Но поймать путешественника во времени чертовски трудно. Может быть, Саймона где-то ждет сообщение, но люди Эдны не могут позвонить ему напрямую.

Кирнан все еще качает головой, и она наконец говорит:

– Оставь мне координаты стабильной точки. Если мне понадобится сбежать, я это сделаю.

Я собираюсь напомнить им, что его Кейт все еще прикована к больничной койке, когда замечаю ее в коридоре. Она тащит за собой большой кусок пластика на лодыжке. А на запястье у нее все еще висит наручник, но она может двигаться.

– Как ты… – начала я.

Другая-Кейт вскидывает брови:

– Это всё Пруденс.

– Она была занята этим, когда я вошла, как раз перед тем, как мы переместились в Нью-Дели, – говорит Джун. – Вернее, три версии Пруденс. В одно и то же время с помощью одного того же гаечного ключа.

– В конце концов я закрыла глаза, потому что мне было больно смотреть на это, – говорит другая-Кейт. – Она все время разговаривала сама с собой… вернее, они разговаривали сами с собой. Одна из них переместилась как раз перед тем, как они закончили. Думаю, это были те осколки, о которых ты говорил, – обращается она к Кирнану.

– Где она сейчас? – спрашиваю я.

– Ушла. Одна из… них… сказала, что увидится с нами позже, и куда-то переместилась. Другая взяла планшет, в котором читала что-то ранее, и переждала в кресле несколько минут, пока наконец не исчезла. И… – Она переводит взгляд с Кирнана на меня и обратно. – Минуту назад я рассказала об этом Кирнану, но ты тоже должна это увидеть, потому что мы не знаем, что это значит.

Она проводит пальцами по медальону и открывает вид на точку в расширителе поля. Это стабильная точка храма на Шестнадцатой улице, которую мы просматривали ранее, с тем путешествием, в котором мы забирали последний набор флаконов. Путешествием, которое другая-Кейт и Конвелл еще не совершили. Я жду мгновение, ожидая увидеть, как она появится вместе с Конвеллом, как в прошлый раз, когда мы просматривали это. Они появляются, идут по коридору и входят в дверь. Но ничего не происходит.

– Ты можешь вывести отметку времени? – спрашиваю я.

– Это то же самое время, которое мы смотрели ранее. Что-то изменилось.