Осколки времени
Часть 33 из 81 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– На этот раз я буду умнее. – Он возвращает мне ключ, но задерживает мою руку еще на мгновение. – Ты в порядке?
Я киваю, но, наверное, неубедительно, потому что он тянет меня к себе и обнимает. Его бакенбарды странно ощущаются на моей коже, но в его руках безопасно и спокойно. Когда он отстраняется, его темные глаза встречаются с моими.
– Просто помни, что то, что ты видела, не… – Он останавливается и вздыхает. – Это не обязательно твоя судьба, ясно? Мы можем это исправить. Мы можем все исправить.
Глава 14
Бетесда, штат Мэриленд
11 сентября, 17:37
– Тебе звонили, – говорит Коннор. – Дважды. Один раз твой отец, поэтому я ответил. Второй раз Трей, поэтому я тоже сгял трубку.
– Ты ведь знаешь, что существует такое модное новое изобретение под названием голосовая почта, верно? Оно позволяет оставлять сообщение для меня, чтобы я могла перезвонить им.
– Да. Мне кажется, я уже слышал об этом. – Он выключает монитор и разворачивает компьютерное кресло лицом ко мне. – Но они оба беспокоятся о тебе и будут еще больше волноваться, если их перекинут на голосовую почту. И я подумал, что сэкономлю тебе немного времени, если введу их обоих в курс дела.
Это верно, но я все равно беру телефон со стола и засовываю его в карман.
– Пожалуй, спасибо.
Коннор дерзко улыбается мне:
– Всегда рад внести свою лепту. Гарри должен был отвезти твоего дедушку к врачу сегодня днем. Завтра утром к ним первым делом придет какой-то домашний медработник, а потом он вернется сюда. Трей уже едет. Он просил передать тебе, что безумно любит тебя и скучает по тебе каждую секунду.
– Неправда. – Я немного колеблюсь, а потом спрашиваю: – Ты рассказал им о видео из Рио?
У него дергается челюсть:
– Не Гарри. Он пробудет там всю ночь, и… я не мог. Я дал Трею ссылку. Но я сказал ему, что мы ни в чем не можем быть уверены, потому что эта девушка не совсем похожа на тебя. Я все еще думаю, что это могла быть Пруденс.
– Ты никогда не встречал Пруденс.
– Я видел фотографии. Та девушка так же похожа на нее, как и на тебя.
Я отрицательно качаю головой. Как бы мне ни хотелось верить, что он прав, я знаю, что это не изменит того, что я видела. Единственный путь изменить это – покончить с этим кошмаром, а для этого мне нужно найти Бесс Гудини.
– А в сундуке с костюмами осталось что-нибудь, что могло бы подойти для 1926 года?
Коннор бросает взгляд на свою фланелевую рубашку и выцветшие джинсы.
– Ты серьезно спрашиваешь меня? Все, что я тебе рассказывал об исторической моде, было передано от Кэтрин. Кстати говоря, она уже проснулась, но от яркого света ей стало хуже. Я сказал ей, что мы заглянем к ней в комнату.
Он выключает монитор, и я следую за ним вниз. На самом деле я никогда не была в спальне Кэтрин, по крайней мере частично, потому что Коннор проводит там бо́льшую часть ночей, а Кэтрин все еще притворяется, что никто этого не знает. Глупо вести себя так, будто я маленький ребенок, который был бы шокирован, но, похоже, у нас всегда есть более насущные вопросы для разговора, чем их статус отношений. И если она расстроится оттого, что я об этом узнаю, я не против поиграть в невежду.
В лампе на прикроватном столике Кэтрин горит очень тусклая ночная лампочка. Ключ ХРОНОСа в кармане Коннора почти такой же яркий. Дафна спрыгивает с изножья кровати, где она дремала, и протискивается в дверь, прежде чем Коннор захлопывает ее.
– Кейт, – я ожидаю, что голос Кэтрин будет слабым, но он звучит нормально. – Я сказала Коннору, что могу просто надеть темные очки и встретиться с тобой там, но…
– Мы просто можем поговорить здесь. Верно, Кейт? – Коннор придвигает стул из угла, и я сажусь на край кровати. Слабый лекарственный запах проникает в комнату, хотя я думаю, что это связано скорее с наполовину полной чашкой травяного чая на ночном столике, чем с пузырьками таблеток рядом с ним.
– Коннор рассказал мне обо всем, кроме твоего визита к Гудини. Он пошел вам навстречу?
– Нет. Сначала он сказал, что мы можем вырвать медальон только из его холодных мертвых рук. Затем он слегка передумал, сказав, что Бесс может взять медальон из его холодных мертвых рук и отдать нам. В общем, моя следующая остановка будет в 1926 году. Идеи костюмов?
– Больница, похороны или дом?
– Я еще не знаю. Я проверю свои записи на ноутбуке Трея, когда он приедет сюда, и посмотрю, что ближе всего к стабильной точке.
– Ну, в любом случае у меня в шкафу есть черное платье с заниженной талией. Это не идеальный вариант, но оно должно тебе хорошо подойти, и длина подходящая. Если у тебя есть туфли с закрытыми носками, подойдет. Если ты не хочешь стричься, я бы посоветовала спрятать их под шляпу-клош…
– Которую мне пришлось выбросить за тюремный туалет в Джорджии в 1938 году.
– Или ты можешь быть единственной девочкой-подростком в конце 1920-х годов, которая сопротивлялась глупому помешательству на стрижке волос.
Я улыбаюсь.
– Думаю, я предпочту этот вариант.
– Как ты думаешь, Бесс действительно отдаст тебе ключ? – спрашивает Коннор.
– Возможно. Она немного суеверна. Кирнан и я убедили ее, что в ключе злые чары. Она умоляла Гудини передать его нам тогда же, на месте. Но это, похоже, вывело его из себя. Бесс будет совершенно разбита, когда он умрет. Я совсем не хочу беспокоить ее в такое время, но, если я буду ждать слишком долго, мы рискуем тем, что она может избавиться от него.
Раздается звонок в дверь, и через секунду Дафна подает голос. Это не тот лай, которым она встречает незнакомцев, так что это, должно быть, Трей. Я собираюсь встать, но Кэтрин удерживает меня.
– Пусть Коннор откроет. Нам нужно немного поговорить.
– Конечно. – Я с трудом сглатываю и поворачиваюсь к ней лицом, боясь, что это разговор просто-на-случай-если-я-умру-прежде-чем-ты-вернешься. Я пока не могу с этим смириться.
– Не надо так волноваться. Я в порядке.
– Нет-нет. Я не волнуюсь.
– Ты никудышная лгунья, моя дорогая, даже в почти полной темноте. Но мы еще не дошли до той части, где я начинаю со слезливых прощаний. Просто… я снова его посмотрела. – Она берет телефон с тумбочки, стучит по экрану и протягивает его мне. Видео в храме в Рио-де-Жанейро останавливается в том месте, где я выкрикиваю предупреждение толпе. – На самом деле я посмотрела его не один раз, потому что оно очень беспокоит меня по разным причинам. План Сола вступает в действие в течение нескольких дней. И судя по всему, что мы видели, Пруденс была отброшена в сторону. Зачем ему понадобилось выдавать тебя за нее на этой стадии игры?
– Может быть, у Сола кончились часы в сутках, которые он мог бы украсть у юной Пру? Как сказала Джулия на вчерашней встрече… – Я останавливаюсь, пытаясь вспомнить, было ли это вчера или чуть ранее сегодня, а потом решаю, что это не имеет значения. – Джулия назвала Пруденс человеческим лицом «Кирист Интернэшнл». Или что-то в этом роде. И, к сожалению, ее лицо довольно похоже на мое.
Кэтрин медленно кивает:
– Верно. Лицо Пруденс – это то, что изображено на их религиозных картинах, по крайней мере, на большей их части. Она единственная, кого их люди узнают. Их богиня плодородия, их символ будущего. Их постоянство.
– И даже если киристы будут избавлены от основной тяжести Отбора, – говорю я, – они потеряют друзей, членов семьи. Я не понимаю, как можно избавиться от такой большой части населения и не рисковать разрушением социальной структуры и экономической системы. Может быть, Сол думает, что им нужен образ Пруденс, чтобы держать выживших в центре внимания. Чтобы держать их сосредоточенными на восстановлении этого нового будущего таким, каким он хочет.
Она берет телефон и некоторое время смотрит на экран.
– Как ты думаешь, через сколько месяцев это произойдет?
– Шесть?
– Думаю, ближе к семи. Я видела Дебору несколько раз, когда она была беременна тобой. Она была ужасно худая. Бедный Гарри держал в доме столько мороженого, что можно было открыть свой собственный магазин, но все, что она ела, возвращалось обратно, пока не прошло примерно полгода.
Кирнан говорил почти то же самое о Пруденс, когда та была беременна, но я не уверена, что Кэтрин стоит слушать подробности. Ей не станет легче от мысли о судьбе, от которой она не смогла защитить свою дочь-подростка. И, поскольку сейчас все знаки указывают мне именно в этом направлении, я тоже не хочу останавливаться на этом.
– Ну, с другой стороны, мой шрам заживает.
Кэтрин машет рукой.
– Сейчас он едва заметен, если ты накрасишься. И мне бы не хотелось, чтобы ты легкомысленно отнеслась к этой ситуации, Кейт. Ты должна быть очень, очень осторожна. Я знаю, ты не… обычно не… рискуешь так безрассудно, но это видео говорит нам, что в ходе сегодняшних событий киристы в какой-то момент схватят тебя и заберут…
– Я знаю, Кэтрин!
Это прозвучало резче, чем я предполагала, и я слышу, как учащается биение моего пульса. Я делаю глубокий вдох через нос и очень медленно выдыхаю, прежде чем продолжить, стараясь говорить спокойно:
– Я знаю. И эта мысль пугает меня до чертиков. Если бы я могла запереть себя в шкафу на все это время, то именно это я и сделала бы. Но это не вариант, и если я собираюсь пройти через это, мне нужно избегать зацикливания на том, что меня пугает.
– Мне очень жаль. – Ее голос тих и слаб, а глаза почти мгновенно наполняются слезами.
И я, конечно же, немедленно следую ее примеру.
– Нет! Это я должна просить прощения. Я не хотела тебя расстраивать. Просто…
Кэтрин протягивает руку и яростно тянет меня к себе. Ее хватка почти болезненна, и я не могу не чувствовать, что она пытается передать мне ту силу, которая у нее осталась, чтобы помочь мне пройти через это. И от этого я начинаю плакать – громко, влажно, шумно всхлипывая, потому что еще одна вещь, которая пугает меня, – это осознание того, что даже если каким-то чудом я остановлю Отбор, даже если я никогда не стану девушкой в этом дурацком видео, мое время с Кэтрин подходит к концу.
Когда я наконец поднимаю взгляд, Кэтрин одаривает меня нежной улыбкой и тянется за салфеткой, затем качает головой.
– С другой стороны, этого будет недостаточно. Иди в мою ванную и возьми мокрую тряпку. Холодную. Я боюсь, что ни одна из женщин Шоу не плачет красиво, но по моему опыту холодный компресс поможет с этим справиться.
Я делаю то, что мне говорят, а потом снова ложусь у ее ног на кровати, прижимая к глазам тряпку.
Мы обе молчим несколько минут, а затем Кэтрин спрашивает:
– Ты выяснила, что происходит с Кирнаном?
Свойственный ей четкий серьезный деловой голос вернулся. Я рада слышать его. Мне нужно было поплакать, освободиться, но сейчас я не могу позволить себе думать о своих страхах. И она тоже не может.
– Думаю, да, – говорю я, приподнимаясь на локтях. – Он говорит, что ему трудно снова находиться рядом со мной, после стольких лет.
– Ты, кажется, не совсем уверена в этом.
Я киваю, но, наверное, неубедительно, потому что он тянет меня к себе и обнимает. Его бакенбарды странно ощущаются на моей коже, но в его руках безопасно и спокойно. Когда он отстраняется, его темные глаза встречаются с моими.
– Просто помни, что то, что ты видела, не… – Он останавливается и вздыхает. – Это не обязательно твоя судьба, ясно? Мы можем это исправить. Мы можем все исправить.
Глава 14
Бетесда, штат Мэриленд
11 сентября, 17:37
– Тебе звонили, – говорит Коннор. – Дважды. Один раз твой отец, поэтому я ответил. Второй раз Трей, поэтому я тоже сгял трубку.
– Ты ведь знаешь, что существует такое модное новое изобретение под названием голосовая почта, верно? Оно позволяет оставлять сообщение для меня, чтобы я могла перезвонить им.
– Да. Мне кажется, я уже слышал об этом. – Он выключает монитор и разворачивает компьютерное кресло лицом ко мне. – Но они оба беспокоятся о тебе и будут еще больше волноваться, если их перекинут на голосовую почту. И я подумал, что сэкономлю тебе немного времени, если введу их обоих в курс дела.
Это верно, но я все равно беру телефон со стола и засовываю его в карман.
– Пожалуй, спасибо.
Коннор дерзко улыбается мне:
– Всегда рад внести свою лепту. Гарри должен был отвезти твоего дедушку к врачу сегодня днем. Завтра утром к ним первым делом придет какой-то домашний медработник, а потом он вернется сюда. Трей уже едет. Он просил передать тебе, что безумно любит тебя и скучает по тебе каждую секунду.
– Неправда. – Я немного колеблюсь, а потом спрашиваю: – Ты рассказал им о видео из Рио?
У него дергается челюсть:
– Не Гарри. Он пробудет там всю ночь, и… я не мог. Я дал Трею ссылку. Но я сказал ему, что мы ни в чем не можем быть уверены, потому что эта девушка не совсем похожа на тебя. Я все еще думаю, что это могла быть Пруденс.
– Ты никогда не встречал Пруденс.
– Я видел фотографии. Та девушка так же похожа на нее, как и на тебя.
Я отрицательно качаю головой. Как бы мне ни хотелось верить, что он прав, я знаю, что это не изменит того, что я видела. Единственный путь изменить это – покончить с этим кошмаром, а для этого мне нужно найти Бесс Гудини.
– А в сундуке с костюмами осталось что-нибудь, что могло бы подойти для 1926 года?
Коннор бросает взгляд на свою фланелевую рубашку и выцветшие джинсы.
– Ты серьезно спрашиваешь меня? Все, что я тебе рассказывал об исторической моде, было передано от Кэтрин. Кстати говоря, она уже проснулась, но от яркого света ей стало хуже. Я сказал ей, что мы заглянем к ней в комнату.
Он выключает монитор, и я следую за ним вниз. На самом деле я никогда не была в спальне Кэтрин, по крайней мере частично, потому что Коннор проводит там бо́льшую часть ночей, а Кэтрин все еще притворяется, что никто этого не знает. Глупо вести себя так, будто я маленький ребенок, который был бы шокирован, но, похоже, у нас всегда есть более насущные вопросы для разговора, чем их статус отношений. И если она расстроится оттого, что я об этом узнаю, я не против поиграть в невежду.
В лампе на прикроватном столике Кэтрин горит очень тусклая ночная лампочка. Ключ ХРОНОСа в кармане Коннора почти такой же яркий. Дафна спрыгивает с изножья кровати, где она дремала, и протискивается в дверь, прежде чем Коннор захлопывает ее.
– Кейт, – я ожидаю, что голос Кэтрин будет слабым, но он звучит нормально. – Я сказала Коннору, что могу просто надеть темные очки и встретиться с тобой там, но…
– Мы просто можем поговорить здесь. Верно, Кейт? – Коннор придвигает стул из угла, и я сажусь на край кровати. Слабый лекарственный запах проникает в комнату, хотя я думаю, что это связано скорее с наполовину полной чашкой травяного чая на ночном столике, чем с пузырьками таблеток рядом с ним.
– Коннор рассказал мне обо всем, кроме твоего визита к Гудини. Он пошел вам навстречу?
– Нет. Сначала он сказал, что мы можем вырвать медальон только из его холодных мертвых рук. Затем он слегка передумал, сказав, что Бесс может взять медальон из его холодных мертвых рук и отдать нам. В общем, моя следующая остановка будет в 1926 году. Идеи костюмов?
– Больница, похороны или дом?
– Я еще не знаю. Я проверю свои записи на ноутбуке Трея, когда он приедет сюда, и посмотрю, что ближе всего к стабильной точке.
– Ну, в любом случае у меня в шкафу есть черное платье с заниженной талией. Это не идеальный вариант, но оно должно тебе хорошо подойти, и длина подходящая. Если у тебя есть туфли с закрытыми носками, подойдет. Если ты не хочешь стричься, я бы посоветовала спрятать их под шляпу-клош…
– Которую мне пришлось выбросить за тюремный туалет в Джорджии в 1938 году.
– Или ты можешь быть единственной девочкой-подростком в конце 1920-х годов, которая сопротивлялась глупому помешательству на стрижке волос.
Я улыбаюсь.
– Думаю, я предпочту этот вариант.
– Как ты думаешь, Бесс действительно отдаст тебе ключ? – спрашивает Коннор.
– Возможно. Она немного суеверна. Кирнан и я убедили ее, что в ключе злые чары. Она умоляла Гудини передать его нам тогда же, на месте. Но это, похоже, вывело его из себя. Бесс будет совершенно разбита, когда он умрет. Я совсем не хочу беспокоить ее в такое время, но, если я буду ждать слишком долго, мы рискуем тем, что она может избавиться от него.
Раздается звонок в дверь, и через секунду Дафна подает голос. Это не тот лай, которым она встречает незнакомцев, так что это, должно быть, Трей. Я собираюсь встать, но Кэтрин удерживает меня.
– Пусть Коннор откроет. Нам нужно немного поговорить.
– Конечно. – Я с трудом сглатываю и поворачиваюсь к ней лицом, боясь, что это разговор просто-на-случай-если-я-умру-прежде-чем-ты-вернешься. Я пока не могу с этим смириться.
– Не надо так волноваться. Я в порядке.
– Нет-нет. Я не волнуюсь.
– Ты никудышная лгунья, моя дорогая, даже в почти полной темноте. Но мы еще не дошли до той части, где я начинаю со слезливых прощаний. Просто… я снова его посмотрела. – Она берет телефон с тумбочки, стучит по экрану и протягивает его мне. Видео в храме в Рио-де-Жанейро останавливается в том месте, где я выкрикиваю предупреждение толпе. – На самом деле я посмотрела его не один раз, потому что оно очень беспокоит меня по разным причинам. План Сола вступает в действие в течение нескольких дней. И судя по всему, что мы видели, Пруденс была отброшена в сторону. Зачем ему понадобилось выдавать тебя за нее на этой стадии игры?
– Может быть, у Сола кончились часы в сутках, которые он мог бы украсть у юной Пру? Как сказала Джулия на вчерашней встрече… – Я останавливаюсь, пытаясь вспомнить, было ли это вчера или чуть ранее сегодня, а потом решаю, что это не имеет значения. – Джулия назвала Пруденс человеческим лицом «Кирист Интернэшнл». Или что-то в этом роде. И, к сожалению, ее лицо довольно похоже на мое.
Кэтрин медленно кивает:
– Верно. Лицо Пруденс – это то, что изображено на их религиозных картинах, по крайней мере, на большей их части. Она единственная, кого их люди узнают. Их богиня плодородия, их символ будущего. Их постоянство.
– И даже если киристы будут избавлены от основной тяжести Отбора, – говорю я, – они потеряют друзей, членов семьи. Я не понимаю, как можно избавиться от такой большой части населения и не рисковать разрушением социальной структуры и экономической системы. Может быть, Сол думает, что им нужен образ Пруденс, чтобы держать выживших в центре внимания. Чтобы держать их сосредоточенными на восстановлении этого нового будущего таким, каким он хочет.
Она берет телефон и некоторое время смотрит на экран.
– Как ты думаешь, через сколько месяцев это произойдет?
– Шесть?
– Думаю, ближе к семи. Я видела Дебору несколько раз, когда она была беременна тобой. Она была ужасно худая. Бедный Гарри держал в доме столько мороженого, что можно было открыть свой собственный магазин, но все, что она ела, возвращалось обратно, пока не прошло примерно полгода.
Кирнан говорил почти то же самое о Пруденс, когда та была беременна, но я не уверена, что Кэтрин стоит слушать подробности. Ей не станет легче от мысли о судьбе, от которой она не смогла защитить свою дочь-подростка. И, поскольку сейчас все знаки указывают мне именно в этом направлении, я тоже не хочу останавливаться на этом.
– Ну, с другой стороны, мой шрам заживает.
Кэтрин машет рукой.
– Сейчас он едва заметен, если ты накрасишься. И мне бы не хотелось, чтобы ты легкомысленно отнеслась к этой ситуации, Кейт. Ты должна быть очень, очень осторожна. Я знаю, ты не… обычно не… рискуешь так безрассудно, но это видео говорит нам, что в ходе сегодняшних событий киристы в какой-то момент схватят тебя и заберут…
– Я знаю, Кэтрин!
Это прозвучало резче, чем я предполагала, и я слышу, как учащается биение моего пульса. Я делаю глубокий вдох через нос и очень медленно выдыхаю, прежде чем продолжить, стараясь говорить спокойно:
– Я знаю. И эта мысль пугает меня до чертиков. Если бы я могла запереть себя в шкафу на все это время, то именно это я и сделала бы. Но это не вариант, и если я собираюсь пройти через это, мне нужно избегать зацикливания на том, что меня пугает.
– Мне очень жаль. – Ее голос тих и слаб, а глаза почти мгновенно наполняются слезами.
И я, конечно же, немедленно следую ее примеру.
– Нет! Это я должна просить прощения. Я не хотела тебя расстраивать. Просто…
Кэтрин протягивает руку и яростно тянет меня к себе. Ее хватка почти болезненна, и я не могу не чувствовать, что она пытается передать мне ту силу, которая у нее осталась, чтобы помочь мне пройти через это. И от этого я начинаю плакать – громко, влажно, шумно всхлипывая, потому что еще одна вещь, которая пугает меня, – это осознание того, что даже если каким-то чудом я остановлю Отбор, даже если я никогда не стану девушкой в этом дурацком видео, мое время с Кэтрин подходит к концу.
Когда я наконец поднимаю взгляд, Кэтрин одаривает меня нежной улыбкой и тянется за салфеткой, затем качает головой.
– С другой стороны, этого будет недостаточно. Иди в мою ванную и возьми мокрую тряпку. Холодную. Я боюсь, что ни одна из женщин Шоу не плачет красиво, но по моему опыту холодный компресс поможет с этим справиться.
Я делаю то, что мне говорят, а потом снова ложусь у ее ног на кровати, прижимая к глазам тряпку.
Мы обе молчим несколько минут, а затем Кэтрин спрашивает:
– Ты выяснила, что происходит с Кирнаном?
Свойственный ей четкий серьезный деловой голос вернулся. Я рада слышать его. Мне нужно было поплакать, освободиться, но сейчас я не могу позволить себе думать о своих страхах. И она тоже не может.
– Думаю, да, – говорю я, приподнимаясь на локтях. – Он говорит, что ему трудно снова находиться рядом со мной, после стольких лет.
– Ты, кажется, не совсем уверена в этом.