Осколки легенд. Том 1

– Well, – хладнокровно ответил сержант и дал короткую очередь в одну из фигур, причем та даже не пошатнулась. – Holy shit! They're dead! Johnny, get out of there! And you, boy, too!

– Да и без тебя понятно, что это мертвяки! – рявкнул капитан, не оглядываясь. – Паша, отходим к замку!

Тем временем Вязовой уже добежал до двери и потянул ее на себя, уцепившись за массивную ручку в виде головы льва. Та неожиданно легко открылась, при этом, правда, противно скрипнув.

– Открыто! – заорал Семен. – Все сюда!

Последним внутрь ввалился капитан, на ходу отправив за спину гранату и захлопнув дверь чуть ли не перед самым носом синерожего мертвеца, одетого в драную форму цвета «фельдграу». Лязгнул массивный засов, отделяя живых от мертвых, а через пару секунд громыхнул взрыв. По двери пробарабанил град осколков, а после по ней же ударили кулаки нежити, которая не желала расставаться со своей добычей.

– Это те гансы, что сюда на грузовиках приехали – тяжело дыша, сообщил всем капитан, водя фонариком по сторонам, и осматривая огромный замковый холл, заваленный сломанной мебелью и прочим мусором – Точно говорю. Их трупы, похоже, просто в ров побросали, тот, что за замком, хоронить не стали. А может, к нему подвели, да там и расстреляли, поди знай. Вот только непонятно, с чего это они погулять вздумали?

– Их пули не берут, – икнув, произнес его коллега, меняя диск в автомате. – Вообще. Я одному голову с плеч очередью снес. Начисто, как бритвой срезал. А он идет! Без башки идет! Ивушкина порвали, как бумажный лист, на куски разодрали. Всякое я видал за два года, но такого…

Что до союзника, который отстреливался вместе с ним, то он рассказывал своим соратникам приблизительно то же самое, только разве что еще сквернословил через слово.

– Сюда бы Маринку Крюгер, – шмыгнул носом Вязовой. – Она бы этих мертвяков мигом определила обратно в ров. Она умела.

– Если бы да кабы, – отмахнулся от него Алексахин. – Нет Маринки, она год как погибла. Самим придется выпутываться. Капитан, а тебе не кажется странным, что дверь так кстати открыта оказалась? И нас, по сути, вынудили в нее войти?

– Нет худа без добра, – отозвался тот. – Зато не придется этого поганца по всему замку искать. Он хочет на нас поохотиться? Ну и сла…

Короткий арбалетный болт прилетел из темноты и пришпилил его к двери как бабочку, не дав закончить фразу. Из пробитого горла «смершевца» раздалось шипение, на губах запузырилась кровь, после тело дернулось еще пару раз и замерло навсегда.

– Добро пожаловать в мой замок, – раздался насмешливый голос с лестницы, находящейся в самом конце холла, причем по-русски его владелец разговаривал очень хорошо, совершенно без акцента. – Наслаждайтесь гостеприимством!

Несколько выстрелов грохнули одновременно, но единственным их результатом стал приступ издевательского смеха того, кто таился в темноте замка. Ну и еще они заставили мертвецов, находящихся снаружи, чуть активнее стучать кулаками по двери.

– Вариантов два, – негромко произнес Алексахин, затаившись за обломком массивного шкафа и глядя на капитана, свесившего седую голову на грудь. – Либо сооружаем небольшую баррикаду из разного хлама и сидим здесь в ожидании рассвета, либо пробуем прищучить Функе. Вероятность погибнуть есть и в том, и в другом случае, потому что мы по-всякому оказываемся мишенями.

– Он только того и ждет, – заметил старший лейтенант, лежащий на полу и направивший ствол автомата в сторону невидимой отсюда лестницы. – Наверняка. Прав был Сашка, нас тут за дичь держат.

– Дим, а я понял, зачем именно он сюда вернулся, – подал голос Вязовой. – Перстень. Помнишь отчет Овсянникова? Ну то, что он перед смертью рассказывал? Массивный перстень с черепом, в который вделаны два рубина вместо глаз, этот черт тогда его на импровизированный алтарь клал. Уверен, именно с его помощью мертвецы на ноги встали. Видать, это очень мощный артефакт, если на такое способен, да еще и не требующий врожденной колдовской силы. Функе человек, не чародей, это доказанный факт. Нельзя ему позволить уйти и унести эту штуку с собой. Много бед может выйти.

– Нельзя, – согласился с товарищем Алексахин. – Вот только как мы его остановим? До лестницы шагов тридцать по пустому пространству, а у этого гада не только арбалет имеется, но наверняка и кое-что посовременнее. Перебьет он нас, вот и все дела. Да и там, наверху, в темноте у нас шансов не сильно много будет, особенно если учесть, что ему все переходы известны, а нам нет.

– Ну же, – раздался голос из темноты. – Сколько можно ждать? Вот он я, придите и возьмите.

– Нам и тут хорошо, – задорно крикнул Вязовой. – Была охота по лестницам бегать. Нет уж, мы тут полежим, утра подождем, а вот уж после тебя, хмыря болотного, и схомутаем. Куда ты денешься?

– Никто из вас до утра не доживет, – пообещал немец. – Вы пришли в мой дом незваными гостями, тут и останетесь навсегда.

Лири что-то спросил у Паши, тот ему ответил. Американец подумал пару секунд, бросил в рот кусочек «бабл гама» и снова обратился к «смершевцу», но с уже более длинной речью.

– Сержант говорит, что сидя тут, мы ничего не добьемся, – наконец перевел его слова сотрудникам отдела офицер. – Еще он сказал, что если там человек, то его можно и нужно убить. Если бы тварь, вроде тех, что в дверь долбятся, это одно, а так совсем другое. Если в него попадет пуля, то он умрет, это главное. В любом случае такой, как этот наци, жить не должен, даже если кто-то из нас погибнет. Главное действовать слаженно, тогда кто-то из нас до его глотки доберется. И я считаю, что Лири прав. Этот гад, пока мы тут отсиживаемся, либо сбежит, либо еще чего придумает. Например, гранатами закидает, без всяких сверхъестественных трюков.

– Мы только «за». – Алексахин переглянулся с Вязовым. – И то правда – чего ждать?

Похоже, что Функе не ожидал такого развития событий, он был уверен, что противники станут отсиживаться в своем сомнительном убежище, и планировал как следует позабавиться над ними, прежде чем убить. Когда же те, стреляя на ходу, рванулись к лестнице, ведущей наверх, он на мгновение замешкался, и секундочки этой хватило на то, чтобы сержант Лири первым добежал до цели и, радостно гаркнув что-то на английском, выстрелил. Мало того – попал! Пусть в плечо, но попал.

Впрочем, это было последнее, что успел сделать высокий и худой американец, поскольку пуля, выпущенная немцем из парабеллума, отбросила его на ступеньки с простреленной головой.

Следующим погиб «смершевец», уже в темных коридорах второго этажа, его задушил призрак женщины в длинном белом платье и с яростно горящими багровыми глазами. Семен пытался кромсать эту нежить своим серебряным ножом, но успеха не достиг. Впрочем, призрак исчез сам, в тот момент, когда из старшего лейтенанта ушла жизнь. Ну а после оперативники лишились последних союзников, причем сразу обоих. Американцев придавило гигантской бронзовой люстрой, рухнувшей на них с высоченного потолка в огромной пиршественной зале, те даже крикнуть не успели.

Но их смерть не была напрасной, поскольку именно в этот момент Вязовой сумел-таки попасть Функе в ногу. Не так просто было сбросить эдакую махину на людей, и немцу пришлось остановиться, чтобы дернуть рычаг, искусно спрятанный в стене. Как видно, эту ловушку продумали еще его предки.

Плохо другое – немец, пошатнувшись, выстрелил в ответ, и Семен рухнул на камни зала как подкошенный, после чего Алексахин остался с противником один на один. Впрочем, тянуть он не стал и выпустил в немца остаток диска, правда на этот раз ни одна пуля в него не попала, и виной тому, несомненно, являлся перстень, поблескивающий алыми точками глаз на пальце Функе.

– Как романтично, – сплюнув кровь, сообщил немец оперативнику и направил на него парабеллум. – Враг снова не смог захватить мой замок. Предки бы гордились мной.

Алексахин не умел «качать маятник» так, как волкодавы из «СМЕРШа», это факт, но от первого выстрела он все же увернулся, ничком упав на пол, а второго просто не последовало – у Функе кончились патроны.

Как Дмитрий успел добраться до врага прежде, чем тот кинулся в коридор, находившийся рядом с ним – бог весть, но ему это удалось. С каким-то просто звериным рыком Алексахин вцепился немцу в горло руками, и сдавив то изо всех сил, не обращая внимания на удары, которые Функе наносил ему в живот, в пах и куда только можно. Боли словно не существовало, в глазах оперативника стояла только багровая пелена, сквозь которую он видел перекошенную рожу врага, губы которого шевелились, что-то говоря.

– Перстень, – простонал Вязовой сзади. – Димка, перстень! Он сейчас тебя…

Вспышка – и оперативник отлетает в сторону, а его противник, упав на колени, судорожно дышит, держась за горло.

– Перстень, – прошелестел сзади еле различимый голос Семена.

Функе снова сплюнул и, цепляясь за стену, начал подниматься на ноги, на оперативника он не смотрел, но по лицу было ясно, что злость его просто разъедает изнутри. Но Алексахина это не слишком пугало, он уже понял, что перстень защищает владельца только тогда, когда тот готов к атаке извне, а вот внезапную угрозу может и проморгать. И терять времени сотрудник отдела не собирался, поскольку это был его последний шанс.

Семь пуль из «ТТ», выпущенные одна за другой, изрешетили тело немца. Что-что, а управляться с пистолетом Алексахин умел, он еще в школе был первым по стрельбе, и даже значок «ворошиловский стрелок» имел. Пистолет не винтовка, но оружие всегда остается оружием.


Функе не умер, он корчился в луже крови, силясь подняться, камни на перстне сияли как две звезды, как видно, пытаясь спасти владельца от смерти, но Дмитрий им такую возможность не предоставил. Он, не вставая на ноги, подполз к врагу, цапнул его правую руку, придавил ее всем телом, достал нож и с хряском отрезал несколько пальцев, включая и тот, на котором находилось кольцо.

Немец издал горловой стон, пару раз дернулся и испустил дух, а глазки-рубины на черепе, искусно вделанном в серебряную основу перстня, в тот же миг погасли. Алексахин сжал его в кулаке, и почему-то рассмеялся, правда веселым этот смех назвать было трудно.

Семен умер, когда уже совсем рассвело. Собственно, странным было даже то, что он еще несколько часов прожил, при таком ранении люди, как правило, куда быстрее богу душу отдают. Зато выяснилось, что один из американцев, молоденький светловолосый паренек по имени Джонни, остался жив, бронзовая люстра его только оглушила, но не убила. Крови из разбитой головы, понятное дело, вытекло немало, но в целом парень отделался все же легко.

Немцы во дворе снова стали обычными мертвецами, смрадно воняющими и валяющимися в причудливых позах. Надо полагать, неестественная жизнь покинула их не на рассвете, как полагается, а раньше, тогда, когда умер тот, кто их воскресил.

Работы на долю уцелевших людей выпало много, и такой, какую врагу не пожелаешь, но что тут поделаешь? И они перенесли тела своих друзей в машины, после собрали их оружие, а под конец достали из карманов документы и открепили от одежды награды. Впрочем, последнее проделал только Алексахин, американцы ордена и медали постоянно не носили, как видно надевая их только по поводу.

Джонни не знал русского языка, кроме пары слов, а Алексахин совершенно не разбирался в английском, но они все же достигли взаимопонимания в том, что погибших надо хоронить здесь, не везти с собой, поскольку дорога не слишком близкая, а весна выдалась жаркая. Но делать это рядом с замком, где валялись гниющие тела фашистов, они не стали бы ни за что, это было совершенно невозможно.

Подходящее место нашлось неподалеку. Когда две машины выехали с аллеи, Алексахин заметил слева небольшой холм, поросший зеленой травой, и сразу подумал, что это то, что им нужно. Ребята умерли героически, их могила должны быть видна издалека. И вид с холма хороший открывался, на реку, Семену точно бы понравилось.

Слаженно работая в две лопатки, солдаты выкопали не очень глубокую, но широкую могилу, положили в нее своих друзей, накрыли их плащ-палаткой, нашедшейся в «виллисе», и также дружно забросали яму землей. Наверное, надо было произнести хоть какую-то речь, но нужные слова не находились. Да и вообще разговаривать ни Джонни, ни Алексахина не тянуло, и дело было не в том, что они друг друга не понимали или им нечего было на прощание сказать павшим друзьям. Нет, тут дело в другом было. Так что они обошлись без лишних слов, только разорвали утреннюю тишину три пистолетных выстрела да очередь из «томпсона».

Вскоре «виллис» и «додж», взревев моторами, съехали с холма, возвращаясь на ухоженную немецкую дорогу и навсегда оставляя за спиной могилу, на которой лежали две фуражки, две пилотки и две каски, затянутые защитной сеткой.





Живая вода




– Я все понимаю, Аркадий Николаевич, но это уже полный беспредел. – Эмоциональный ведьмак стукнул кулаком по столу. – По всем понятиям.

– Где ты нахватался этой дряни, Олег? – поморщился Францев устало. – Ну ладно молодняк, дети улиц, с них спрос другой. Но ты-то в прошлом из наших, из сотрудников, причем не нынешнего разлива, а еще того, старого. И все равно – «беспредел», «понятия». Самому не противно?

– Ну слова, может, и другие подойдут, но смысл совпадает, – насупился ведьмак. – Когда такое было? Русалок убивают! И главное, кто? Люди! Нет бы из страха или от удивления – тут все ясно. Но они точно знают, что им нужно. Мало того – они знают, как убивать речных девок, а это уже не просто настораживает. Выходит, вывод только один – кто-то их навел именно на этого Хозяина. На Красноперыча. И этот кто-то в курсе, что именно Красноперыч прячет от чужих глаз.

– Ну не такая это и тайна. – Францев устало потер глаза ладонью. – Я, положим, тоже знаю, о чем речь.

– Аркадий Николаевич, тебе это по должности положено, – чуть ли не вскочил со стула Олег. – Работа у тебя такая. Да и потом – есть в столице и окрестностях что-то такое, о чем ты не знаешь? Мне кажется нет. Но тут-то обычные бандюки. Ах, извини – служба охраны господина Ревельского.

– Одно от другого не сильно отличается, – усмехнулся Францев. – Просто времена маленько изменились, стрелять стали меньше. Теперь деньги удобнее зарабатывать, усиленно создавая иллюзию законопослушности.

– А еще этот Ревельский умирает, – продолжил Олег. – Информация точная, проверенная. Ему еще в девяносто пятом в правое легкое две пули всадили, он вроде как подлечился, но надолго его здоровья не хватило. А умирать не хочется, жизнь так прекрасна.

– Олег, звучит сказанное тобой очень даже логично, если бы не одно «но». – Францев подавил зевок. – Извини, второй день на ногах. Так вот – все бы ничего, но я не представляю кто может продать обычным людям не то что непосредственно живую воду, но даже информацию о ней. Это нонсенс. Ладно то, что будет нарушен Покон, тут скорее речь о моральном аспекте идет. Но проклятие берегинь тот рубеж, через который никто не переступит. Ты не хуже моего знаешь, что любое из созданий Ночи автоматически на него нарвется, перешагнув через их запреты, коих числом семь. Пятый из них – живая вода не для смертных, ее нельзя им продать, подарить, сменять и так далее. В некоторых ситуациях можно смертного с ее помощью вылечить, например, когда дитя Ночи стало невольным виновником случившейся беды, но не более того. Даже жалость не основание для нарушения этого запрета.

– И тем не менее. – Олег бахнул кулаком по столу, заставив официантку небольшого кафе, в котором и происходил разговор, недовольно глянуть на шумных посетителей. – Все именно так. Красноперыча начали прессовать. Вчера приезжала машина, братки бродили по берегу и орали, что если тот не захочет пойти навстречу уважаемому человеку, то они в его реку столько разной дряни набросают, что даже водомерки все передохнут, не говоря уж о рыбе или русалках.

– Бред какой-то, – вздохнул Францев. – Нет, времена нам выпали, конечно, малахольные по всем показателям, но это уже совсем за гранью. Может, мы чего-то прозевали? Может, изменился не только мир людей, но и мир Ночи, и его законы теперь тоже не действуют?

– Не знаю, – нахмурился Олег. – Мы, ведьмаки, как жили по законам Круга, так по ним и живем. А остальные – без понятия.

– Н-да. – Францев снова зевнул. – Ладно. Ты от меня-то чего хочешь?

– Разобраться надо, – выпучил глаза ведьмак. – Чего же еще? Ты, Аркадий Николаевич, власть, так что давай, действуй.

– Олег, ты в своем уме? – удивился начальник отдела 15-К. – Нет, власть-то я власть, но моя забота, чтобы вы людям не мешали жить и лишнего себе не позволяли. А тут совсем же другой коленкор.

– Вывихнутая у тебя логика, – возмутился ведьмак. – Их от нас защищать нужно, а наоборот – на фиг надо?

– Не передергивай, – погрозил ему пальцем Францев. – Вы себя в случае чего сами защитить можете ого-го как, так, что мне и не снилось. А вот студентка консерватории, к примеру, от даже самого захудалого и тщедушного вурдалака сроду не отобьется. Разницу чуешь?

– Притопить этих братков дело нехитрое, – кивнул ведьмак. – Да и хозяину их выписать путевой лист на тот свет по ускоренной программе тоже не проблема. Но ведь ты в тот же день за моей головой заявишься, разве нет? Мол – убил, теперь отвечай.

– Если все обстоит так, как ты рассказал, то не заявлюсь. Другой разговор, что ты, Олег, часто гиперболизируешь те события, которые яйца выеденного не стоят, и все об этом знают.

– То есть я вру? – снова взвился ведьмак. – Да? И про русалок, и про Красноперыча, и про живую воду?

– Немного преувеличиваешь происходящее, как мне думается. Такова твоя натура, эмоционален ты без меры, – возразил Францев. – Не стану спорить, что-то очень нездоровое в воздухе витает. Нехорошо в Москве стало. Хотя, с другой стороны, если вспомнить, что творилось лет пять назад, так сейчас еще очень ничего. По крайней мере, среди дня никого не убивают, хоть какое-то подобие порядка наступило. Условное, разумеется, но тем не менее.

– Аркадий Николаевич, если не верите, давайте к Красноперычу съездим, – горячо проговорил ведьмак. – Прямо сейчас, я на машине. Сами убедитесь.

– К Красноперычу? – призадумался Францев. – Ну не знаю. Мне бы поспать надо, завтра день тяжелый будет. Хотя других давно и не случалось, ради правды.

– В машине вздремнете, – предложил Олег. – Это ж на Десну ехать, часа полтора туда, полтора обратно. А машина у меня хорошая, «ауди». Сиденья мягкие, удобные!

– Красноперыч, стало быть, – задумчиво потер колючий подбородок Францев. – Ладно, уломал. Давно я с ним хотел парой слов переброситься. Его девки за этот год уже шестерых туристов утопили, а это перебор.