Ошибка сказочника. Возвращение Бессмертного

Он нанёс последний штрих и отклонился, прищурившись. Золотая чеканная диадема, лёгкая, почти невесомая, с переплетёнными «М», стилизованными под снежные пики, была готова. Всё. Ни убавить, ни прибавить.

Он работал четыре недели. Без волшебства, без Лонгира. Только руками, только пальцами. Только настоящее чистое золото. Он уже умел получать его из любого металла, но на эту корону хотел использовать натуральное, рудное золото.

Был какой-то особый шик в том, чтобы сделать всё руками. Был момент интимности, словно передаёшь изделию и кому его даришь частичку себя. Он бы наколдовал эту диадему за несколько секунд, но это едва ли было лучше, чем просто купить её.

Он знал, конечно, что Метелица давно уже не Морозова, но не собирался ничего менять. Ему было всё равно, для него она навсегда останется Морозовой Метелью. Две заглавные «М», вылитые из белого золота, смотрелись свежо и уместно, и даже Ольга, заставшая его за работой, пришла в восторг. Пришлось сказать, что это подарок для Марьи.

Метелица давно замужем, у неё растет дочь – он всё это знал, и ему было плевать. Он хотел её видеть. Он не знал почему, но не мог уже больше с собой бороться. И чтобы хоть как-то оправдать своё появление, придумал вот этот подарок. И честно корпел над ним четыре недели, надеясь, что непонятная блажь пройдёт. Не прошла.

Он не собирался портить ей жизнь, не собирался устраивать дешёвое представление со слезами, соплями и вздохами о прошлой любви. Она счастлива в браке и пусть будет так. Он просто посмотрит на неё, поговорит и уйдёт. Теперь уже он уйдёт. Так будет правильно.

И всё-таки почему его так потянуло к ней сейчас? Он же почти перестал думать о ней, и вот как наваждение. Не отвязаться – ни днём, ни ночью. Почему? Зачем? С какой стати? Он не находил ответа.





* * *


– Можно тебя кое о чём попросить?

– Ну, конечно!

– Я тут кое-что сделал… Маше на именины… Не знаю, годная ли. Что думаешь?

– Кощей, она прекрасна! Наверное, как Маша сейчас. Как она, кстати? Я слышала замуж вышла?

– Да… за Василия Волховского. Вроде как царица теперь.

– Это же замечательно, Кощей! Я, когда услышала, хотела отправить подарки с поздравлениями, но побоялась. Мы не очень хорошо расстались, ты помнишь.

– Да. Помню.

– Надеялась, ты забыл.

Молчание. Настороженное безмолвие Игольчатого леса. Скованные льдом ели казались хрустальными. Хрустальным казался и воздух, рассеивавший лучи бледного солнца.

– Я старался.

Снова молчание. Лёгкий пар от дыхания, огромные синие глаза. Она безотрывно смотрела на него, а он не мог. Он прибыл на север взглянуть на неё, но смотрит сейчас она. А он старательно отводит взгляд.

– Найди кого-нибудь, Кощей! Мы не можем быть вместе, но я так хочу, чтобы ты был счастлив. Ты даже не представляешь, как мне это важно.

Он пересилил себя, поднял взгляд. В груди колыхнулось напугавшее его злорадство. Она всё ещё чувствует свою вину перед ним! Всё ещё чувствует, и если правильно этим воспользоваться… «Ни за что!» – резко осадил он себя, стиснув зубы.

– Я пойду, Метель.

– Погоди, постой!

Чуткое ухо уловило нотки испуга, вновь приятно задевшие струны самодовольства. Да что с ним такое творится?! Это же Метель. Метель!

– Ты что, только за этим сюда приехал? Поздороваться и всё?! Только за этим позвал?

– Если честно, нет. Если честно, я тебе хотел подарить эту корону. Но решил, что будет неуместно.

– Неуместно?

– Будь я твоим мужем, мне бы не понравилось, что ты носишь подарки от бывшего.

Она покраснела. Она была так хороша в своей бело-воздушной шубке с серебристо-серой опушкой, что он снова отвёл взгляд. Замужество и материнство ей были к лицу. Она расцвела, повзрослела и стала ещё красивее.

– Не наговаривай на себя, Кощей. Ты выше этого. И он тоже.

– Неужели?! И он знает, где ты сейчас?

Он посмотрел на неё. Он хотел увидеть, как она смутится. И она смутилась.

– Я не знала, зачем ты меня позвал.

– Тем более был резон сообщить ему. А вдруг я задумал какую-то мерзость?


Она слабо улыбнулась, приблизилась к нему, всё ещё держа в руках диадему.

– Ты никогда бы не позволил себе никакие мерзости со мной.

– Уверена?

– Абсолютно.

Метелица подняла диадему обеими руками и надела. Она подошла идеально.

– Ты можешь быть злодеем для всего остального мира, но я помню тебя другим, настоящим. И это в тебе осталось, я знаю.

– Тогда почему ты меня бросила?

Он клялся себе, что не позволит этих соплей. Что не опустится до слезливых воспоминаний, не станет давить на жалось и ныть, как всё могло бы быть хорошо. Он и не собирался до последней секунды; всё вырвалось само, почти против воли.

– Ты знаешь почему.

– Нет, не знаю. Не знаю, Метелица. Объясни мне.

Он не хотел этого, но уже не мог ничего поделать. Раздражение поднималось в нём, как змея под дудкой факира.

– Я много думала об этом Кощей. Я тогда была не в себе и не знала, что делать. Схватилась за то, что попалось первым. Но потом… сейчас… Велизарий был прав! Я не смогла бы сдержать тебя. И это причиняло бы нам боль обоим. Всю жизнь.

– Жизнь и есть боль!

– Но не только!

– О да! Для тебя жизнь теперь больше радость, чем боль. Поздравляю!

У неё задрожали глаза. Не губы, не веки, не ресницы даже – глаза!

– Ты винишь меня в моём счастье?

– Тебя? Нет! Я виню себя.

– Тогда что ты от меня хочешь?

Он помолчал, сдерживая раздражение. Какой во всём этом смысл теперь?

– Я пойду, Метель, – повторил он, стараясь, чтобы не дрогнул голос. – Прости, что напомнил о себе. Больше этого не повторится.

Он повернулся и даже успел шагнуть. Но не успел сделать второй шаг.

– Стой! – она схватила его за руку.

– Что? – устало повернулся он.

Она прильнула к его губам. Он чуть не отпрянул от неожиданности, но она схватила руками за голову и наклонила к себе, привстав на цыпочки. Он ни о чём не успел подумать, не успел её даже обнять, а она уже отстранилась, тяжело дыша и толкнув его в грудь.

– А теперь уходи. Совсем уходи. И не оборачивайся. Не оборачивайся, ради Бога!

Он стоял и смотрел на неё. Он как будто оглох; кровь шумела в ушах несмолкаемым звоном.

– Уходи! – истерически выкрикнула она.

Ему нужно было три секунды, чтобы исчезнуть. Ему не хватило трёх секунд.

Он уже поворачивался, чтобы оттолкнуться и перенестись домой, когда перед глазами мелькнуло размытое синее пятно. Если бы только он не стал задерживаться, если бы не стал обращать внимание, он бы успел уйти. Но он скользнул взглядом по прибывшему и замешкался, поняв, кто стоит сейчас рядом с Метелицей.

– Кто это, родная? – высокий смуглый южанин в тёплом синем плаще на красной подкладке обнимал Метелицу и хмуро смотрел на него.

– Никто, – ответила она, побледнев. – Он уже уходит.

Он стоял и смотрел на них, и губы сами собой складывались в презрительную усмешку.

– Вам сказали уходить, – подчёркнуто вежливо произнёс южанин. – Вы плохо слышите?

И этот пустоголовый шаркун её муж? Она прельстилась смазливой мордашкой и учтивыми манерами? И всё?!

– Родная, это ведь он тебе подарил? – южанин кивнул на диадему.

Метелица испуганно вздрогнула и торопливо сняла её.