Ошибка сказочника. Возвращение Бессмертного

В эту ночь Коломна почти не спал. Всё, что держалось в царстве на Марье, свалилось теперь на него одного.

Первым же делом Коломна отправил сообщение Ивану. В наскоро наброшенном послании дьяк объяснил царевичу ситуацию и предложил вернуться в столицу, оставляя, впрочем, окончательное решение на его усмотрение. Он знал, насколько было важно для Марьи найти и мальчиков, и Книгу раньше всех прочих, и понимал, что кроме Ивана доверить это дело нельзя было больше никому.

Другой своей важнейшей задачей дьяк видел оставить в Волхове прибывших волшебников. Пока не поправится царица, убеждал он, явившись в Янтарный зал вместо Марьи. Она скоро встанет, и тогда можно будет завершить Совет и принять совместное решение. А пока нужно держаться в Волхове и известить Елену о болезни царицы.

– Известить? – не поверила Сирин. – Зачем?

– Нужно убедить Елену, что мы сейчас физически не способны выполнить её требования. Государыня лежит без сознания и не может принять участие в снятии Запрета. Как только Елена убедится в этом, ей не будет смысла продолжать налёты. Мы заверим её, что решение принято и, как только государыня поправится, Запрет будет снят. Этим мы выиграем время и, может быть, найдём Книгу раньше неё.

Несколько секунд все обдумывали предложение дьяка.

– Знаете, может сработать, – неожиданно согласился Велизарий. – Но как ты надеешься её убедить?

– Пусть пришлет Саура проверить.

– Ты пустишь эту тварь во дворец? – скривившись, спросил Салтан.

Коломна вздёрнул плечи – мол, ну а что ещё остаётся делать?! У остальных на лицах было такое же недоверие, смешанное с отвращением. К Марье у всех здесь было разное отношение, но представить ворона Балки в её спальне, пока она там без сознания, – это, кажется, даже у Сирин не вызвало удовольствия.

Возражать, однако, никто не стал. Получив у всех согласие задержаться в Волхове до выздоровления царицы, Коломна отправился проведать её.

– Это невозможно! – негромко, но твёрдо проговорил Ферзь, сопровождавший его в Янтарный. – Я не пущу ворона в спальню государыни и вообще во дворец.

Он помнил последнее наставление Ивана, и ненавязчивый укор Марьи терзал его до сих пор. Ещё одного подобного промаха он не намерен был допускать.

– Ценю твою заботу, Ферзь, – нетерпеливо отмахнулся Коломна, – но за Марью можешь не беспокоиться. Пока Запрет не снят, Елена заинтересована в её жизни больше, чем кто-либо другой. Будь у неё возможность, она сама бы её вылечила. Саур ничего не сделает.

Ферзь промолчал. Дьяк, кажется, был прав.

Марья лежала бледная, с закрытыми глазами и, слабо шевеля губами, перекатывала голову по подушке.

Она была в жару; испарина выступила у неё на лбу, на висках, на щеках. Мокрые волосы прядями липли к вискам. Наташа с девушками убирали волосы и торопливо меняли холодные компрессы. Марья в бреду мотала головой, то и дело сбрасывая их; Наташе приходилось ставить снова и снова.

Перстень с Лонгиром, по распоряжению Баюна, был заботливо снят и спрятан от греха подальше. Сейчас кот лежал на высокой груди царицы и, пронзительно щуря жёлтые глаза, негромко урчал, вытягивая лапу с выпущенными когтями и оставляя на нежной коже тонкие царапины с капельками крови.

– Ты что делаешь, разбойник! – сиплым шёпотом возмутился Коломна.

Он стоял, не доходя до кровати несколько шагов, и мял в руках шапку. Ферзь скромно держался у него за плечом.

– Так надо, – процедил Баюн, даже не повернув головы. – Чего вы вообще набились тут? Идите по своим делам и не мешайте мне делать мои. Отвлекаете только.

– Ты можешь сказать, что с ней? – спросил Коломна. – Насколько всё серьёзно?

– Как раз этим и занимаюсь, – раздражённо ответил кошак. – Пытаюсь выяснить. Зайдите через пару часов, может, что и скажу.

Коломна потоптался, поманил пальцем Наташу. Черноволосая служанка выглядела испуганной.

– Не знаю, что делать, – тихо пожаловалась она. – Я не знаю, что с ней. Она вся горит, и компрессы не помогают. Прямо хоть льдом обкладывай!

– Позвать Мороза? – предложил Коломна.

– Не надо Мороза! – процедил кот. – И льда не надо. Жар остановился.

Наташа вопросительно посмотрела на девушку, меняющую компрессы. Та потрогала лоб царицы и кивнула.

– Ну, хоть что-то, – пробормотала Наташа.

– Ладно, – решил Коломна. – Делай, что кошак велит, а мы пойдём пока. Случится что – сразу докладывай.

Наташа кивнула. Дьяк нахлобучил шапку и вышел с Ферзём в коридор, наткнувшись на Лику. Едва отделавшись от царевны, дьяк направился в кабинет Марьи.

У кабинета его ждал Велизарий.

– Как она? – внимательно глядя на озадаченного дьяка, спросил старый маг.

– Э-э-э… – замялся Коломна. – Пока не понятно. Но она под лучшим наблюдением, можете не сомневаться.

– Может, мне её посмотреть?

– Э-э-э, знаете… – промямлил Коломна. – Спасибо, Велизарий, но, наверное, не стоит пока.

Предложение Велизария было слишком соблазнительным, но Коломна знал, как не любила Марья кого-то подпускать к себе, кроме Баюна. До сих пор кошак справлялся и полностью устраивал царицу; не было причин не доверять ему и в этот раз.


– Ладно, – понимающе усмехнулся Велизарий. – Тебе виднее. В любом случае я всегда к вашим услугам. Если понадоблюсь… – Велизарий добродушно развёл руки.

– Ага, – кивнул Коломна.

Велизарий мялся и не уходил. Коломна недоумённо смотрел на него.

– Послушай, Коломна, – Велизарий, кажется, решился. – Я к тебе, вообще-то, ещё с одним делом шёл. Так, пустяк, но…

У дьяка возникло крайне неприятное чувство, что именно это дело и привело его сюда, а вовсе не забота о здоровье Марьи.

– …понимаешь, до того как всё это… случилось, мы с Марьей обсуждали часы… Часы её брата, присланные с мальчиком. Ты ведь знаешь про них?

– Ну… я их видел, – осторожно ответил Коломна.

– Ну, да, – кивнул Велизарий. – Время поджимало, надо было идти. Но потом мы с Марьей собирались поработать над этими часами, понять, зачем они тут.

– Ага, – кивнул дьяк, начиная догадываться, к чему идёт дело.

– Но видишь, как всё обернулось, – продолжал Велизарий, приободрённый кивком Коломны. – Так вот, пока Марья лежит, может, мне одному заняться часами? Ты не знаешь, где она их держит? Может, дашь мне их посмотреть?

– Увы! – Коломна развёл руками. – По волшебной линии я Марье не советчик, и где она часы прячет, понятия не имею.

Дьяк почти не соврал. Где находится тайник он знал, но вот как открыть его, действительно не имел никакого понятия.

– Не знаешь? – на лице Велизария явственно проступило разочарование. – Уверен? Может, подумаешь? Она хоть в кабинете их держит?

Коломна насторожился ещё больше. Не нравился ему этот настойчивый интерес Велизария к часам и стремление заполучить их в обход Марьи.

– Велизарий, я не знаю, – он старался тщательно подбирать слова. – Наверное, они в тайнике, но я даже и представить не могу, где он. Думаю, вы сможете заняться часами, когда она встанет.

– Боюсь, может быть поздно, – пробормотал Велизарий.

Коломна развёл руками: мол, что смог. Велизарий покивал, извиняющееся улыбнулся и удалился. Дьяк проводил его взглядом и прошёл в кабинет.

В кабинете было темно и холодно. Коломна поворошил кочергой в камине, подхватил щипцами тлеющий уголёк и зажёг свечу. Отобрав со стола царицы последние письма и донесения и прихватив печать, дьяк направился к двери. Но, взявшись за ручку, остановился в нерешительности.

Помедлив пару секунд, он сел в кресло Марьи и провёл ладонью снизу по мраморной крышке стола. Кажется, всё чисто, следов взлома нет. Дьяк удовлетворённо кивнул, поднялся и вышел из кабинета, закрыв дверь на ключ.

Тайник он и есть тайник, его хранит волшебство. А для кабинета сойдёт и ключ. Ключ у Коломны был свой. Марья сделала дубликаты ему и Ивану. Только они могли входить в любое время и без доклада. А в случае надобности и в её отсутствие.

Печать нужна была Коломне, чтобы подтвердить послание Елене. С посланием он отправил филина Фильку, которого отозвал с Истока ещё позавчера, словно предчувствуя, что тот понадобится. Голуби для полёта в Золотой Город не годились; они до смерти боялись воронов Балки и могли не долететь. Фильку же вороны почему-то не трогали.

Отправив филина с запечатанным письмом, Коломна стал вызывать дворцовых горничных и расспрашивать о гостях. Ничего подозрительного пока, вроде, не было, если не считать случайной встречи в оранжерее Аддона и царевны Лики и странных шушуканий Сирин с Велизарием, которые умолкали всякий раз, как появлялись горничные.

Коломна почувствовал, как усиливаются его подозрения. Он понятия не имел, что скрывают Велизарий с Сирин, и скрывают ли вообще что-то, но ему очень захотелось это выяснить.

Отдав распоряжения на следующий день, особенно тщательно он велел организовать слежку за Велизарием и Сирин. В обычных условиях все дворцовые тайны для него бы вызнали Баюн или Колобок, но оба сейчас были недоступны.

Закончив с горничными, Коломна опять поднялся в спальню царицы. Под руководством Наташи девушки только что сменили постель, но царица по-прежнему металась в жару, и свежая подушка уже начинала намокать от холодных компрессов и обильного пота.

– Ей лучше! – безапелляционно заявил Баюн, не дожидаясь вопроса Коломны.

Кошак опять устроился на груди у Марьи и так же урчал и щурился. Но выглядел почему-то чуть более взъерошенным, чем в прошлый раз.

– Лучше? – не поверил дьяк, глядя, как уставшая Наташа, закусив губу, вытирает виски и волосы царицы. – Что-то не похоже.

– Она пропотеет и успокоится. Может, даже поспит немного.

– А сейчас она что? – Коломна кивнул на сомкнутые веки царицы.

– Сейчас она в бреду. Мозг у неё работает, но сам по себе. Без управления сознанием.

– Ты можешь толком сказать, что с ней?

– У неё буря в голове, и она не справляется с ней. Что-то сидит у неё в подсознании и рвётся наружу, а сознание отказывается принимать. Она боролась, но не выдержала и сломалась. Не знаю, успела ли она осознать то, с чем боролась, и это её подкосило, или болезнь стала просто поводом, но теперь надо просто ждать.

– Чего?

– Справится мозг или нет. Если она примет то, с чем борется, может, поправится. Если нет – умрёт.

– Умрёт? – Коломна почувствовал, как сам покрылся испариной.

– Ну, или останется в таком состоянии. Так и будет бредить, не приходя в себя.