Ошибка сказочника. Возвращение Бессмертного

Часы шли ровным ходом, как в ту первую ночь, шли без всякой подзаводки, но всё так же впереди на две минуты по сравнению с её часами. Он дарил ей две минуты! Две минуты времени, которыми она могла распорядиться как угодно. Но зачем? Зачем они ей?

Он не сказал ей зачем. Не написал, не объяснил. Значит, она должна понять сама. Как тогда, на их давних уроках, когда она две недели пыталась понять, почему правый берег реки крутой и холмистый, а левый – пологий, а он не объяснял и только заставлял следить за мельничными жерновами, пока до неё наконец не дошло.

Когда она поняла и, ликуя, прибежала к нему со своим открытием, он усмехнулся и впервые дал ей испробовать Лонгир. Лонгир тётки Василисы – вот что тогда стало для неё наградой за две недели мучений и головоломки. Но что станет для неё наградой за решение этой загадки?

Задачи надо решать последовательно, вспоминала она старые уроки, опираться на безусловные, твёрдо установленные факты. Он хотел, чтобы часы попали к ней, – раз. Марья загнула первый палец. Он хотел, чтобы у неё в запасе были две минуты чистого времени, – два. Она загнула второй палец. Он ничего не хотел ей объяснять – три. Почему?

Потому что… потому что… Марья почувствовала, что вот-вот… вот-вот, и она догадается, она всё поймёт, но…

Хлопнула дверь. Она недовольно подняла голову на торопливо семенящего Коломну. За спиной у него маячил Ферзь.

– Матушка! – запыхавшимся голосом проговорил Коломна, склоняясь над столом. – Началось!

– Что началось? – с видимым спокойствием спросила Марья, убирая часы.

– Только что прислали, – Коломна протянул берестяной свиток. – Змей сжёг Кремень! И Данилов острог тоже. Нам нечем теперь прикрывать Калинов тракт от Елены.





Глава 10. Письмо




В этот вечер в Золотом Городе всё было золотым. Полыхающий золотой закат, бьющий лучами заходящего за горы солнца по золотым крышам до рези в глазах. Золотые языки огня в ревущем камине. Золотое вино в бокале. Золотые волосы Елены, пропахшие ветром и пламенем. И даже в её зелёных глазах мелькали золотые искорки неприкрытого ликования.

Она заставила Никиту принять перстень с тёмно-красным, почти вишнёвым рубином. Никита отказывался, но она убедила его, что это не подарок, а награда. Он никогда раньше не носил никаких колец вообще, не говоря уже про перстни с драгоценными камнями, но сейчас, прихлёбывая из бокала и чувствуя, как вино ударяет в голову, то и дело поднимал руку и почти невольно любовался переливами огня в рубиновых гранях.

Это было красиво, чёрт возьми! В конце концов, это было просто красиво. Надо отдать должное Бессмертному – у него есть вкус на красивые вещи. И красивых женщин.

…Сегодня утром Елена разбудила его на рассвете. Она дала ему позавтракать, велела вынести себя за стены башни и повторила то, что сказала ещё вчера, но Никита благополучно забыл. Они возвращаются на Калинов мост.

Рогдай нёс Елену, Никите на этот раз достался другой волк. Он бежал так же быстро и неутомимо, но не так плавно и размеренно. В этот раз Никите приходилось держаться гораздо крепче, чем накануне на спине Рогдая, и мотало его больше, и устал он сильнее.

Пока Никита, постанывая и покряхтывая, разминал затёкшие за несколько часов руки, ноги и спину, Елена уверенно направлялась к чёрной пасти тоннеля. Она была одета, как накануне – сапоги, рейтузы, куртка. Идеально для скачки – всё по делу и ничего лишнего.

Никита свалил со спины рюкзак на каменистую землю. Волки Золотого Города встали полукругом, но ему было не до них. Он смотрел на Елену и ждал, что будет дальше.

Елена остановилась метрах в тридцати от входа в тоннель. Рогдай стоял у её правого бедра и, шевеля ноздрями, втягивал воздух из тоннеля.

– Искардей! – отчётливо и звонко выкрикнула Елена.

Из глубины тоннеля раздался глухой рокот, переходящий в нарастающий рёв. От тяжёлого топота со скалистого гребня посыпались камешки, и через несколько секунд из чёрной глубины показался Змей.

Никита замер. Елена предупредила его, что будет дальше, но он всё равно не был к этому готов.

Волки, как по команде, легли на брюхо, спрятав морды. Рогдай, напротив, выступил перед Еленой, оскалив жёлтые клыки, размером с хороший нож.

Елена взмахнула руками, сведя их над головой, как пловец перед прыжком.

– Аллонд! – резко выкрикнула она.

Змей поднялся на дыбы и расправил крылья, чуть не сбив её воздушным потоком. Она устояла, обернулась к Никите и махнула рукой.

– Давайте!

Никита уже стоял наготове с газовым резаком. Он подбежал к Змею и, стараясь не смотреть на угрожающе покачивающиеся над ним головы и крылья, быстро перепилил толстые металлические кольца на лапах дракона.

Цепи со звоном упали, чуть не отдавив ему ноги. Он отскочил и торопливо отошёл к Елене.

– Валео! – крикнула она, резко разведя руки в стороны.

Змей взревел, оттолкнулся от земли мощными когтистыми лапами и взлетел, подняв вихрь. Никита схватился за Елену, удерживая и её, и себя.

Змей набирал высоту, описывая круги над берегом. Он лениво взмахивал огромными крыльями, управляя хвостом, как балансиром. Три головы на длинных шеях позволяли ему держать обзор в 360 градусов и давали дополнительные возможности для маневрирования. Перевешивая шеи то в одну, то в другую сторону, Змей с удивительной ловкостью и лёгкостью менял угол и направление полёта, вызывая у Никиты ассоциации со штурмовиком или даже штурмовой эскадрильей.

Он всё никак не мог поверить, что это тот самый сказочный Змей Горыныч и что он его видит наяву, а не в кино или ноутбуке. Со странной смесью ужаса и восхищения Никита следил за Змеем, поворачиваясь на месте и сжимая в руке забытый резак.

– А он не улетит? – с беспокойством спросил он.

– Я скомандовала ему размяться и всё! – ответила Елена, продолжая, как и Никита, следить за Змеем. – Сейчас наполнит лёгкие и вернётся.


– Как вы им так управляете?! – завистливо и восхищённо спросил Никита.

Она посмотрела на него с недоумением.

– Что значит как? Мы же вместе работали над ним! Ну, – поправилась она чуть смущённо, – обучали, по крайней мере. Команды придумала я. И кличку тоже.

– Искардей? – переспросил Никита. – А почему так? В нашем мире эту тварь знают как Змей Горыныч.

– В нашем тоже, – усмехнулась Елена. – Но это для мужичья. Им не нужно знать, что это за Змей и что им можно управлять. Так он больше ужаса наводит.

– Понятно, – Никита заметил, что Змей начал снижаться. – Но Искардей?

– Ну, это… – Елена издала мелодичный смешок. – Считайте это моей прихотью. Мне хотелось дать зверю какую-нибудь звонкую кличку, чтобы он её легко узнавал. И команды должны были быть такими же. Новыми, чтобы про них никто не знал, и чёткими, чтобы Змей их легко различал.

– Ну да, разумно, – пробормотал Никита. – Так вы не передумали?

Змей опустился на землю так же легко и пружинисто, как и поднялся. Он присел, раскинув крылья, и выжидающе уставился одной головой на Елену, второй на Никиту, а третьей продолжал осматривать небо.

– Не переживайте, я уже работала на нём, – Елена улыбнулась, погладила Никиту по плечу. – Ждите меня здесь, постараюсь сегодня не задерживаться.

Она подошла к Змею, подняла правую руку и резко опустила вниз.

– Ройелеон! – скомандовала она.

Змей пригнул левую шею, обхватил Елену за талию и поднял на спину. Взявшись за роговые выступы в основании шеи, Елена откинула волосы за спину и скомандовала:

– Аллонд! Нейст!

Змей пригнулся, сделал несколько шагов для разбега и взлетел. На этот раз он не стал набирать высоту и нарезать круги, а сразу перелетел через базальтовый гребень берега и скрылся за ним.

Никита не обманывал себя ни секунды, он знал, куда и зачем направилась Елена. На душе у него было смутно.

Когда вороны Балки расправлялись с отрядом царевича, он успокаивал себя, что это самозащита, что иначе он просто не выжил бы в той схватке, не смог бы пройти Калинов мост.

Но сейчас ни о какой самозащите речь не шла. Елена направлялась жечь города и крепости, и хоть это являлось частью плана Бессмертного по их эвакуации, Никите всё это не нравилось. Слишком высокая цена за их спасение. И, строго говоря, даже не спасение, а возвращение.

Погибнут люди, понимал Никита. Начнётся большая война. И всё ради того, чтобы они смогли вернуться в свой мир, а Бессмертный в свой.

Раньше Никита не понимал Илиаду. Несколько сотен греков полегли под стенами Трои – ради чего? Ради одной взбалмошной красавицы и безмозглого юнца, влюбившегося в неё по уши?! Ну, не идиотизм ли?!

Теперь он начал понимать – и Париса, и Менелая, и даже Агамемнона. Да, есть женщины, ради которых можно развязать войну. В «Трёх мушкетёрах» Бэкингем и Ришелье начали войну из-за Анны Австрийской – раньше Никита смеялся, когда читал эту беллетристику.

Сейчас ему было не смешно. Сейчас он был сам готов начать войну по одному слову и за одну улыбку Елены, прекрасно понимая, каким идиотом при этом выглядит. И это уже не имело никакого значения, потому что Елена заполняла его сознание, вытесняя всё остальное. И ничего с этим поделать он уже не мог.

…Елена вернулась через четыре часа, когда солнце уже начало опускаться. Она снижалась на Змее, и даже с земли было видно, как возбуждённо блестят у неё глаза и трепещут ноздри. Никита поднялся, не чувствуя ног.

– Забирайтесь! – крикнула Елена, взмахнув рукой, едва Змей опустился на землю.

– Чего? – не поверил Никита. – Да вы шутите?!

– Хотите опять на волке добираться? Залезайте! Долетим с удобством и в пять раз быстрее.

– Да я никогда не летал на таком. А если свалюсь?

– Держитесь за меня крепче. Искардей, ройелеон!

Змей опустил голову, обхватил Никиту поперёк поясницы, и плавно поднял, усадив позади Елены. Никита не успел даже выругаться или испугаться, как уже сидел на твёрдой кожистой горячей чешуе, волнисто ходившей под ним.

– Держитесь! – повторила Елена, весело рассмеявшись и положив его руки себе на талию.

Никита опасливо пригнулся к ней. Золотистые волосы пахли гарью и дымом. Змей переступил, готовясь то ли к прыжку, то ли к разбегу.

– Рюкзак! – вспомнил Никита. – Рюкзак забыли!

– Рогдай, рюкзак! – Елена крикнула волку, показала пальцем. – И домой, мальчик!

Дальше Никита уже мало что слышал, кроме ветра в ушах, и мало что видел, кроме волос Елены, бьющих ему в глаза. Он даже не мог отодвинуться, он не знал, за что держаться и продолжал цепляться за её талию, как она и велела. Единственное, что он успел заметить, – эскорт воронов Балки, окруживших их на подлёте к Городу и сопроводивших до Башни. Словно истребители – бомбардировщик, отметил про себя Никита.

Сейчас Змей устроился позади Башни, доедая приведённого быка, а они сидели в столовой и праздновали первую победу. Звенели бокалы, гудел камин. Как ни пытался сопротивляться Никита, но вид ликующей вдохновенной Елены, пьянеющей – не от вина, от войны – захватил и его. Он тоже проникся победными настроениями, ощутил радость близкого успеха.

– И сколько это продлится, как по-вашему? – спрашивал он Елену, смотря на неё сквозь хрусталь бокала. – Сколько ещё вылетов понадобится, чтобы убедить царицу?

– Думаю, что немного, – Елена улыбнулась, подлила ему вина. – Марья у нас добросердечная, она не сможет долго терпеть народные страдания.

– А почему она просто не может пустить Бессмертного? – задал Никита давно мучающий его вопрос. – Из-за чего весь сыр-бор? Почему его изгнали?