Осеннее преступление

— Очень печально. Примите наши соболезнования.

— Спасибо.

— Вы выяснили, что случилось с несчастным Рюландером?

Анна помедлила с ответом. Мари уже много лет ходит по канату. С одной стороны — тетя и Энглаберга, с другой — друзья, папа и Хенри Морелль. Но теперь, благодаря Анне, равновесие восстановлено.

— Пока нет, — сказала Анна. — Но мы продолжаем работать.

— Ясно. — Мари улыбнулась, стараясь выглядеть спокойной, но ей это не очень удалось.

Какое-то время они постояли, не зная, как продолжать.

— Как продвигается строительство? — спросила Анна, повернувшись к Бруно — в основном чтобы вовлечь его в разговор.

— Успешно, — слишком быстро ответил Бруно.

— Когда планируете открыться?

— Об открытии еще рано говорить. — Бруно посмотрел на жену. — Такой крупный проект… Ну, нам пора домой, да, дорогая? Дети ждут.

— Да, — сказала Мари. — Звоните, если хотите на курсы. Они начались пару недель назад, но вы еще успеете присоединиться.

Одна из овчарок пошевелилась, и Мило снова зарычал.

— Приятно было познакомиться. — Мари кивнула Лизе.

— Мари, Бруно, — сказала вдруг Лиза, словно вспомнила что-то важное.

— Да?

— Вы были на каменоломне, когда произошел несчастный случай с Симоном Видье. И видели моих маму и папу. Джо и Таню.

Бруно и Мари переглянулись.

— Да, верно, — выжидающе сказал Бруно.

— Мы как раз идем на каменоломню. — Лиза, видимо, не понимала, насколько все напряглись.

— Так? — В голосе Мари послышалась тревога.

— Я выросла не с родителями и хочу побольше узнать о них. Где они жили, с кем знались, все такое. Может, это странный вопрос, но — вы не помните, какими были Джо и Таня в тот вечер?

Мари как будто уменьшилась в размерах, взгляд заметался, лицо побелело. Бруно шагнул вперед и отмотал поводок на метр. Овчарка сделала пару шагов, и Мило снова зашелся лаем.

— Нет, не помним, — сказал Бруно. — К сожалению, нам пора. Всего хорошего, — Он взял Мари за руку и повел прочь и ее, и огромных собак.

— Иногда я слишком много болтаю, — заключила Лиза.



По дороге к каменоломне они сначала молчали, но потом Агнес и Лиза снова заговорили о фреске. Анна прикидывала, стоит ли рассказывать им о признании Алекса. Один раз она уже нарушила тайну следствия, но Элисабет Видье — истица, так что до некоторой степени это было оправдано. Анна решила пока держать информацию при себе.

Подъезжая к каменоломне, они увидели возле шлагбаума большой темный внедорожник. Анна остановилась рядом. В машине сидели два человека, но из-за тонированных стекол Анна не могла разглядеть, кто это, пока не подошла к машине и водитель не опустил окошко. За рулем сидела Кайя Бьянка.

— А-а, это вы, — сказала она. — Мы что, проезд загородили?

— Нет-нет. — Анна наклонилась, чтобы рассмотреть пассажира. Им оказался Александер Морелль.

— Мы просто сидели и разговаривали, — сказал он, словно обязан был что-то объяснять Анне. — Старые воспоминания, все такое.

— Хм. А я думала, вы не любите цепляться за прошлое, — заметила Анна Кайе.

— А я и не люблю.

Алекс и Кайя выглядели встревоженными, как будто Анна застала их за чем-то таким. Агнес и Лиза подошли и встали рядом.

— Я вас узнала, — сказала Кайя Лизе — видимо, пытаясь сменить тему. — Мы ведь встречались раньше?

— Вряд ли. — Лиза покачала головой.

— Вы уверены? У вас знакомое лицо.


Лиза снова покачала головой.

— Я видела вас по телевизору, но мы никогда не встречались. Во всяком случае, насколько я помню.

— Надо же, как можно обознаться. Вокруг меня так много народу, что иногда голова кругом идет. — Кайя натянуто улыбнулась.

— Ездили наверх? — Анна кивнула в сторону каменоломни. Вместо ответа Кайя покосилась на Алекса.

— Нет, — сказал он. — Мы так далеко не забираемся.

— А мы как раз туда. Присоединяйтесь, если хотите. — Анна не очень понимала, зачем позвала их с собой. Так, выстрел наудачу. Однако Алекс и Кайя почти одновременно замотали головами.

— Нет, спасибо, нам, пожалуй, пора возвращаться в поселок. — Кайя завела мотор и, прежде чем поднять окошко, сказала: — Приятно было снова встретиться.

Анна смотрела на них, пока Кайя задом выводила машину на дорогу. Когда они уже уезжали, Анна встретилась глазами с Алексом, и он улыбнулся какой-то страдальческой улыбкой.



Они дошли пешком до самой каменоломни и по лесной тропинке поднялись на плато, где стояли в прошлый раз. В каменоломне было тихо и пустынно, и испытанное однажды зловещее чувство снова вернулось, повисло над черной водой.

Лиза помогла Агнес укрепить фотоаппарат на штативе у самого обрыва и, похоже, с интересом слушала объяснения Агнес, какие линзы она собирается выбрать, чтобы снимки вышли с разными эффектами.

Теперь Анна смотрела на плоскую каменную поверхность новыми глазами. Не очень большое, сорок-пятьдесят квадратных метров, плато, состоявшее из скальной породы и валунов, между которыми проросло несколько пучков травы. Кольцо из обугленных дочерна камней указывало на старое кострище; исходя из его расположения Анна попыталась высчитать примерное место, где разыгралась ссора. В каменной поверхности были два довольно больших углубления, и Анна предположила, что в одно из них Алекс ткнул Симона лицом.

Анна представила себе, как Алекс загораживает тропинку, ведущую к разворотному кругу, а Бруно и Карина “Кайя Бьянка” Педерсен блокируют дорогу к палаткам. У Симона всего один путь для бегства. Подняться прямо в лес, как и говорил Алекс. Анна постаралась воспроизвести этот путь, но обнаружила, что проще сказать, чем сделать. Между лесом за каменоломней и “бараньим лбом”, на котором она сейчас стояла, протянулись несколько метров крутого склона, покрытого камешками и гравием; Анна смогла подняться на него далеко не с первой попытки. Ельник перед березовой рощей оказался таким густым, что Анне пришлось продираться сквозь него, нагнувшись. Она хотела свернуть направо, к воде, поискать проход или тропку, по которой выбраться было бы легче. Склон поднимался вверх, землю почти везде покрывала опавшая хвоя, кое-где торчали острые камни. Анна споткнулась об один такой камень, упала и ударилась коленом о корень. Выругалась и кое-как села. Со стороны плато доносились голоса Агнес и Лизы. Анна стала представлять себе, какие здесь звуки во время проливного дождя. Наверное, еще немного — и она полностью уйдет из пределов слышимости. Анна поднялась и попыталась обойти каменоломню с обратной стороны. Под ногами по-прежнему было ненадежно: крутой подъем, еще больше коварных камешков. Анна поняла, что у нее два пути. Либо идти дальше в ельник, чтобы избежать крутого склона и камней, либо продолжать двигаться в избранном направлении, и тогда не исключено, что ей придется одолевать кручу в отдаленной части каменоломни.

Анна выбрала кручу и какое-то время тащилась вверх, как вдруг склон пошел вниз, и Анна очутилась на небольшом открытом пространстве прямо за одним из самых высоких уступов.

На плато — чуть вбок и выше — она увидела Агнес и Лизу и помахала им, чтобы показать, что с ней все в порядке, после чего осторожно подошла к краю. Утес оказался выше, чем она думала, метров восемь или даже больше. Внизу чернела вода, но Анне бросилась в глаза слабая рябь. Внизу, прямо под поверхностью воды, скрывался скальный выступ. Если Симон двигался тем же путем, что и она, если он, оскальзываясь и спотыкаясь, спускался по склону между деревьями, под дождем и в темноте, измученный схваткой с Алексом, да еще и злой, расстроенный и униженный, пьяный и под кайфом, он вполне мог сорваться с обрыва. Разбил голову о подводный камень и всплыл так, как изображено на фреске. На спине, руки над головой.

— Да нет, ничего страшного, — произнесла Агнес внизу, на плато — видимо, отвечая на какой-то Лизин вопрос. Звонкий голос разнесся по каменоломне. Отразился от скал и превратился в печальное эхо.

— страшного…

— страшного

— ашного…

Анна взглянула на темную воду и вздрогнула.

Склон на противоположной стороне был не таким крутым, деревья росли реже, и Анне понадобилось всего пять минут, чтобы спуститься к разворотному кругу. Если сложить все — торопливо проведенное расследование, признание Алекса Морелля и ее собственные наблюдения, сделанные в лесу, — то все говорило о том, что смерть Симона — несчастный случай. Конечно, несчастным случаем, причиной которого стала жестокая ссора между теми, кто обещал друг другу быть “friends forever”. Но все-таки. Трагическое событие, возможно, связанное с преступлениями, срок давности по которым уже истек. Пусть она, Анна, довольствуется тем, что происшествие — так, как описал его Алекс — оказалось довольно серьезным. Что ссора была тайной, за которую кто-то из четверых друзей (или человек из их окружения) оказался способен убить.

Кайя Бьянка печется о своем бренде, есть еще старые слухи о смерти ее первого мужа. Бруно Сорди затеял масштабный строительный проект с весьма шатким финансированием. Мари тоже вложилась в этот проект, она член муниципального совета, и к тому же ей совсем не нужно, чтобы ее муж или отец дознались, что она сказала правду Элисабет Видье. Для Бенгта Андерсона Неданос превыше всего, а у Алекса Морелля, который, конечно, признал свой “вклад” в несчастный случай с Симоном и имеет алиби на время смерти Рюландера, — у Алекса Морелля взрывной характер, и он склонен к насилию. И, наконец (тоже важно), Хенри Морелль двадцать семь лет цеплялся за должность, чтобы печальная история никогда не выплыла на поверхность.

Анне и так есть чем заняться. Она обещала Йенсу Фрибергу сосредоточиться на смерти Джо Рюландера. И все же, когда она стояла на разворотной площадке, ей в голову пришло кое-что еще. Зацепка, которая маячила перед ней раньше, но которую Анна до сих пор не могла ухватить. Теперь Анна поняла, в чем дело. В словах, которые она записала в блокноте во время допроса Алекса. “Велосипед Симона”.

Если Симон действительно споткнулся в темноте под дождем, упал с обрыва и разбился, то почему его велосипеда не оказалось утром у шлагбаума? Почему его не изъяли как вещественное доказательство, почему даже не упомянули в полицейском отчете?

Они пошли назад, к машине. Солнце спряталось за тучу, и настроение переменилось. Анна погрузилась в собственные мысли, Агнес и Лиза молчали. Пребывание в темной маленькой каменоломне как будто заставило всех о чем-то задуматься. Агнес, судя по лицу, думала о Хокане, и Анна поймала себя на том, что уже в пятидесятый, наверное, раз пытается начать диалог с ним. Но Хокан продолжал наказывать ее сердитым молчанием.

Ладно, я знаю, что поступила неправильно, бормотала Анна про себя. Ну выругай меня, скажи опять, что я дура, которая не в состоянии сдержать собственных обещаний. Скажи что угодно, только не молчи!

Но Хокан, как и все последние дни, молчал.

Грузя в багажник аппаратуру Агнес, Анна среди запахов осени учуяла еще один — резкий, которого раньше не было. Мило, кажется, тоже — пес принюхивался, стоя против ветра. Анна решила, что это бензин — видимо, когда машина провалилась в яму на волоке, треснул бензобак. Анна нагнулась, провела рукой по траве под машиной, поднесла к носу. Ничего. Она снова принюхалась, но запах исчез.

Они залезли в машину. Лиза на этот раз села впереди, а Агнес с Мило устроились сзади.

— Ну, какие планы? — преувеличенно бодро спросила Анна, когда молчание в машине стало неловким.

— Если вы не против, я бы с удовольствием вернулась в гостиницу, — сказала Лиза. Голос у нее был усталый. — Поезд уходит рано утром, и я хотела собраться.

— Конечно, не вопрос.

Они проехали мимо Энглаберги; мелькнула сторожка Клейна. Анна снова подумала: удивительно безликая. Из сторожки убрали все, что указывало бы на то, что в ней кто-то живет. А может быть, Клейн именно этого и хочет. Может, он предпочитает монашеский образ жизни, с одной-единственной книгой на тумбочке. Книгой, которая уже больше сорока лет дорога ему. Но “Божественная комедия” — книга не для новичков, и Клейн, судя по речи и манере держаться, человек образованный. Человек начитанный, хотя в доме нет книжных полок. Если только все не обстоит так, как она предположила: сторожка существует для отвода глаз, а на самом деле Клейн живет в Энглаберге.

Анна достала мобильный телефон и включила песню Симона Видье. Из динамиков полился мягкий голос. Дорога повернула вправо, потом извилисто пошла по крутому склону вниз.

— Красиво, — сказала Лиза о музыке, и Анна уже собралась было объяснить, кто поет, как вдруг заметила неладное. Педаль тормоза, с которой во время первого поворота все было в полном порядке, стала податливой, как губка, и как Анна ни давила на нее, скорость не снижалась. Быстро приближался следующий поворот, Анна продолжала давить на педаль, почти привстав на сиденье.

Вдруг что-то металлически звякнуло, и педаль ушла прямо в пол. От неожиданности Анна рванула руль, и машина покатилась к обочине. На приборной панели загорелись все лампочки, зазвучал предупреждающий сигнал.

— Мама! — встревоженно сказала Агнес с заднего сиденья, но Анна не ответила: она пыталась удержать машину на дороге.

Ей удалось обуздать машину, когда левые колеса уже пересекали обочину. Рядом ахнула Лиза. Педаль тормоза, утопленная в пол, бездействовала. Анна переключилась на пониженную передачу; мотор сердито взревел, перекрывая сигнал с приборной панели. Анна рефлекторно пыталась нащупать за рычагом передачи ручной тормоз, но тщетно. Скорость еще возросла, крутой поворот все ближе; Анна продолжала затягивать ручной тормоз, которого не было.