Орхидея съела их всех

– Я могла бы, но они сказали: если узнают, что я принимаю наркотики, отнимут у меня машину.

– Ясно.

– Ну…

– Послушайте, а давайте я оставлю вам свой номер? На случай, если все-таки понадобится помощь.

– Да нет, ну что вы.

– Прошу вас. Я никогда не прощу себе, если вы попадете в беду, а я не приду на помощь, хотя мог бы.

– Вы уверены? Ну, то есть, ваш телефон мне, конечно, не понадобится, но…

Олли дает ей номер своего мобильного. Она сразу же набирает его, чтобы у него в телефоне сохранился ее номер. Олли мысленно возвращается к сцене похорон Шарлотты Мэй: кто-то спрашивает, были ли у него нехорошие предчувствия, когда он общался со своей студенткой.

“Да, – отвечает он. – Я знал о ее проблемах. И даже на всякий случай дал ей номер своего телефона и сказал: пусть звонит в любое время дня и ночи, но она так ни разу и не позвонила. Ни одного, мать вашу, раза”.



Изи нет на месте. В чайной комнате – тоже. Наконец Чарли находит ее в гербарии, она просматривает старые образцы заразихи.

– Слушай, да брось ты! – говорит он, когда Изи бросает на него свирепый взгляд. Как же ему осточертели эти свирепые женские взгляды. – Что?!

Еще немного гнева в глазах. Однако не отказывается составить ему компанию и сходить в оранжерею пальм – ее считают романтичной даже те, кто работает в Кью. Любимая оранжерея Чарли – зимний сад Принцессы Уэльской, из-за орхидей. Но сегодня не хочется отвлекаться на орхидеи. Его, вот странно, будоражит мысль о том, что Изи на него сердится. Причем сердится как-то демонстративно – явно придает этому большое значение. Если бы он действительно был ей отвратителен, она просто не общалась бы с ним. И уж точно не стала бы демонстрировать своего возмущения.

– Никола очень ранимая девушка, – начинает она.

– Я тоже!

– Ты не ранимый. По-моему, на свете не найдется менее ранимого человека, чем ты.

У них над головами – пальма, которая проживает последнюю стадию гапаксантии. Это очень красиво, но в то же время немного грустно – пальма похожа на молодую принцессу, которая решила надеть все украшения своей покойной матери за раз. Неделя-другая – и пальма-принцесса тоже умрет.

– Допустим, ты не все обо мне знаешь.

– Чего же я не знаю?

– Ну, много чего. – Изи вздыхает. – Обязательно позвони ей.

– Я отправлю смс.

– Если не позвонишь, я перестану с тобой разговаривать.



Где-то на свете есть волшебная книга. Как она творит волшебство? Да просто принимает вид той книги, которая в данный момент жизни нужна тебе больше всего. Если ты беден, она может обернуться очень дорогой книгой. Но это маловероятно, ведь твоя душа точно знает, что именно тебе сейчас нужно, и вряд ли богатство стоит на первом месте. Эта книга действительно существует? Трудно сказать наверняка. Тем более что, даже если бы она попала тебе в руки, ее было бы так легко потерять и почти невозможно отыскать снова. Поди попробуй найти ее на eBay. Для меня самая незаменимая книга – одна, для тебя – совсем другая. Если бы я подарила тебе эту магическую книгу, я бы сама не знала, что именно ты от меня получишь. Ну и потом, ни один человек в здравом уме не отдал бы такую бесценную книгу. А может, и отдал бы. Наверное, достигнув просветления (а когда человек достигает просветления, он, конечно, не просто видит свет, но и сам становится светлее и меньше подчиняется закону гравитации), кто-нибудь просто оставит ее в автобусе. И долго ли она там пролежит? Ведь на вид-то книга совершенно обыкновенная, и не скажешь, что волшебная. На вид она такая… Отпугивающе религиозная? Скучная? Может, даже даже чересчур оптимистичная? Это может быть “Чайка” Чехова. Или книга заклинаний. Или “Курс чудес”[26]. “Упанишады”. Если ты никогда не подбирал книгу, забытую кем-то в автобусе, ты почти наверняка упустил свою Книгу. Упустил предзнаменование. Проворонил шанс раз и навсегда вырваться из этой чертовой Вселенной. Но именно так и поступает большинство из нас на протяжении каждой своей жизни, так что ничего страшного. И все-таки представь себе на минутку, что ты ее нашел, эту книгу. Как бы она выглядела? Интересно, ты вообще догадался бы, что сейчас читаешь именно ее?



Брионии до смерти хочет съесть картофелину.

“Не мучайся раздумьями, просто съешь одну картофелину. Не истязай себя, просто съешь одну картофелину. Не тверди себе: “Я никчемная гигантская кошелка с салом”, – просто съешь картофелину”. Так говорилось в той книге, почти слово в слово. Читать такое было очень приятно, это поднимало дух и заодно раскрывало множество загадок в жизни Брионии. Если поставить перед ней тарелку домашнего печенья с кусочками шоколада (в книге упоминались большие шоколадные коржики, но не все ли равно), еще совсем теплого, она: а) проявит равнодушие; б) не притронется, если не голодна, или в) затолкает в рот столько печенья сразу, что едва сможет дышать? Мы все знаем ответ, но причина, по которой она поведет себя именно так, согласно картофельной книге, состоит в том, что у Брионии выработалась зависимость от сахара. В том, что она жирная нервозная развалина, нет ее вины: она, как все американцы (в книге говорится только об американцах, но Бриония уверена – то же самое можно сказать и о жителях графства Кент), страдает от сахарной зависимости, и сахар, этот белый убийца, вот-вот… Погодите-ка. Разве она – нервозная развалина? Вроде бы не совсем. Но она жирная и готова слопать печенье с кусочками шоколада, а это уже два пункта из трех, значит, ей необходимо немедленно съесть картофелину. Правда, до уровня “съешь картофелину” Брионии следовало пройти долгий путь: примерно месяц она должна была вносить небольшие изменения в свой образ жизни и рацион, пока ее организм не научился с грехом пополам обходиться без углеводов. А еще она должна была уже несколько недель воздерживаться от спиртного и, уж конечно, не пить кот-дю-рон прямо сейчас, сидя за книгой.

Книгу прислали только сегодня, но Бриония прочитала ее примерно с тем же пылом, с каким стала бы есть воображаемые коржики, и в итоге почти ничего не запомнила. Впрочем, она запомнила вот что: непременно следует завтракать (балл засчитан! она всегда завтракает) и часто перекусывать (еще балл! Бриония никогда не обходится без перекусов). Ну а сейчас – время сна, а значит, близится час картошки, потому что одна картофелина, съеденная перед сном, как-то влияет на серотонин, активизирует его, что ли, Бриония точно не помнит. Да и вообще – КТО ЖЕ НЕ ЗАХОЧЕТ СЪЕСТЬ ПЕРЕД СНОМ КАРТОФЕЛИНУ? Бриония почистит и сварит себе картофелину (ну или, скажем, несколько картофелин, ведь какой нормальный человек станет варить только одну?), но тут обнаруживается, что в холодильнике с прошлых выходных осталось немного жареной картошки. Бриония до сих пор не ела ее из-за диеты. Но ведь тогда она еще не знала, что картофель-то, оказывается, помогает снизить вес. Бриония в курсе, что в каждой из этих картофелин – примерно сто калорий, а с гусиным жиром, в котором их приготовил Джеймс, так и все двести. Но кто станет смотреть на тупые цифры, когда главная наша задача – это повысить (или понизить?) серотонин. Бриония кладет в миску четыре – нет, пять – картофелин. Пока они подогреваются в микроволновке, она отрезает себе немного сыра (она его не взвешивает, но ломтик тянет граммов на 150, и это еще 500 калорий).

В кухню входит Джеймс.

– Ты не наелась? – удивляется он. – Не понравился ужин?

– Конечно, понравился. Было очень вкусно.

Из-за того, что Бриония сидит на диете, Джеймс начал готовить органическую куриную грудку и покупать у мясника только постные куски. Сегодня на ужин он подал куриное жаркое по-мароккански с абрикосами и зернами граната, а в качестве гарнира – кускус, который производит женский сельскохозяйственный кооператив где-то на Ближнем Востоке. Холли из всего этого поела только абрикосов и граната, но остальным вроде бы понравилось. Джеймс ничего не говорит. В сковородке осталось немного жаркого, оно уже достаточно остыло – можно накрыть пищевой пленкой и убрать в холодильник к прочим недоеденным блюдам: Джеймс постоянно уговаривает Брионию и детей брать их с собой на работу или в школу в коробочках для ланча.

– Вообще-то я не такая уж и голодная.

– Тогда что же…?

– Понимаешь, мне прислали сегодня эту книгу, и в ней говорится, что картофелина перед сном помогает справиться с депрессией. И еще снижает вес. Поэтому я решила так и сделать – съесть картофелину перед сном. Ну, парочку, они ведь довольно мелкие. Главное – не морочить себе голову и не терзаться сомнениями. Просто съесть, и все. И кстати…

Джеймс ставит на плиту старенький чайник со свистком.

– А у тебя что, депрессия?


– Думаю, нет. Хотя, может, конечно, и да – я вот почитала эту книгу и обнаружила у себя несколько симптомов. Но главное, что я усвоила, – у меня, вероятнее всего, сахарная зависимость. Это очень серьезная проблема, от которой страдает куча народу. Идея в том, что нужно постепенно исключить любые углеводы и оставить только одну картофелину перед сном. Скай Тернер рассказывала, что обычно она ест только стейк с салатом. Только вот не знаю, варит ли она себе картофелину на ночь. А Чарли с его палеодиетой – ты только взгляни на него.

Поминальный ужин на прошлой неделе удался. Бриония сидела рядом со Скай Тернер, и они не меньше часа говорили об одежде, диетах и сплетничали, причем беседа получилась такая тонкая, глубокая, не какая-нибудь там пустая болтовня. Скай поделилась с Брионией кое-какими секретами красоты, например научила наносить на кожу вокруг глаз канадский крем от геморроя, который состоит из масла акульей печени и дрожжевого экстракта – одним словом, получается такой, как бы, акулий “Боврил”[27], и вот эта штука помогает избавляться от темных кругов под глазами и убирает морщины. Бриония и раньше слышала про крем от геморроя, но не знала, действительно ли он помогает, а еще понятия не имела, что он обязательно должен быть канадским. Потом Бриония рассказала Скай про стручки и про то, что при желании этими семенами можно кого-нибудь убить, и люди ни о чем не заподозрят, поскольку растения этого как бы не существует, официально его так до сих пор и не открыли.

– А как же десерты?

– Я думаю, есть такие десерты, которые можно.

– Без сахара?

– Они кладут туда стевию или что-то вроде того. Я разузнаю, что да как. А заодно испробую и эту штуку с картошкой.

– То есть ты не будешь есть никаких углеводов, кроме картошки?

– Картошку – только по вечерам. Перед сном.

– Значит, картошка перед сном способствует снижению веса?

– Не говори это таким тоном.

Джеймс вздыхает и закрывает дверцу холодильника.

– Каким тоном?

– Ну чего ты, правда!

– Да я просто… – он снова вздыхает. – Не хочу сейчас об этом говорить.

Джеймс выходит из комнаты.

Что это было? Нужно пойти за ним. Обязательно нужно пойти. Бриония и в самом деле идет за ним – сразу после того, как доедает все пять картофелин и сыр, к которым она добавила еще столовую ложку майонеза и слегка присыпала сверху хлопьями чили. Она вразвалочку (да, почему-то вдруг ощущение от ходьбы у нее именно такое) направляется в гостиную. Один из котов, кажется, вот-вот загорится: лежит возле дотлевающих углей у самой каминной решетки. Джеймс читает “Гардиан” – не взаправду, а так, как он это делает, когда рассержен. В такие минуты он мог бы держать газету хоть вверх ногами, все равно ему нет дела до того, что там написано. Джеймс знает каждого автора в “Гардиан”. Они все следят друг за другом в Твиттере. Бриония тоже следит за ними, но за ней почти никто из них не следит. В конце концов, она всего лишь персонаж в колонках Джеймса, причем в колонках ее жизнь протекает намного забавнее и беззаботнее, чем в жизни. Интересно, какими предстали бы последние пять минут, если бы Джеймс решил описать их в колонке?

“Моя жена несчастна. Она несчастна потому, что страдает от ожирения. И ей плевать на то, что я так люблю ее округлости…” Нет, он не стал бы писать “округлости”, это словечко из лексикона журнала “Грация”, а Джеймс в таком языке, мягко говоря, не силен, хотя и имеет о нем неплохое теоретическое представление. Впрочем, знаете, бывает, что он чего-нибудь совсем не знает, а потом вдруг раз – и оно появляется у него в колонке. “Я тысячу раз говорил ей, что у нее шикарные сиськи”. Нет. “Мне нравится ее тело”. Ну нет, это слишком сухо. “У моей жены прекрасное тело, но она этого не видит. Во всяком случае, ниже талии она точно ничего не видит. Моя жена… Моя жена решила… Я люблю свою жену. Люблю каждый дюйм ее тела. А уж поверьте, любви тут требуется МНОГО”. Вообще-то очень трудно писать колонку в стиле Джеймса, особенно если ты не Джеймс, но находишься с ним в одной комнате, а он на тебя даже не смотрит, не говоря уже о том, чтобы заговорить. “Одним словом, моя жена решила, что самый лучший способ избавиться от лишнего веса – съедать как можно больше картошки. Жирная идиотка”.

Наконец он все-таки поднимает на нее глаза.

– Что? – спрашивает Бриония. – Что я сделала не так?

– Эта идея с картошкой – идиотская.

– Я знаю.

Она умолкает. Хорошо. Больше никакой картошки. Она попробует низкоуглеводную диету, которую посоветовала Скай Тернер, а значит, можно будет есть восхитительные вещи вроде копченого лосося и яиц на завтрак или огромные омлеты из пяти яиц на сливочном масле, правда, честно говоря, Скай подчеркнула, что это должны быть омлеты из одних только белков, и никакого сливочного масла, но кто же, находясь в здравом уме, станет есть омлет из одних только белков и жарить его на оливковом масле? Вот, например, Чарли – тот вовсю уплетает сливочное масло.

Она смотрит на Джеймса.

– Но ведь дело же наверняка не в этом! – бросает она.

– Почему ты не хочешь его прочитать? – Бриония, разумеется, знает, о чем он, но все равно спрашивает:

– Что прочитать?

– У меня просто в голове не укладывается, что ты до сих пор не открыла дневник своего отца – дневник из тех самых времен. Я думал, ты хочешь узнать, что тогда произошло.

– Я тоже думала, что хочу узнать, что тогда произошло.

Она вздыхает, оставляя Джеймсу пространство для вопроса, в котором проявились бы его нежность и любовь к ней.

– Я уже говорил тебе, что могу почитать его за тебя, и потом…

Бриония сама не ожидает от себя такого резкого ответа:

– Нет.

– Но почему?

– Ну, во-первых, он явно не хотел, чтобы мы это читали. Иначе зачем Олеандре было хранить дневник в тайне все эти годы?

– Но ведь он мог написать о том, как погибли твои родители.

– Понимаю! И вот именно этого я сейчас не вынесу.

Джеймс вздыхает.

– Ты мне не доверяешь. И на похоронах было то же самое.