Оракул выбирает королеву
Часть 6 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
И память подло подбрасывала образы, которые он старался забыть. Как выныривал раз за разом из беспамятства, из кромешной тьмы небытия в тьму осознанную, в багровых отсветах углей жаровни. И как сухое, испещренное морщинами лицо королевы казалось ликом давно уже мертвой женщины, а на самом деле мертвым был он сам – ну, почти. Она достала откуда-то шелковый платок, который повис в ее скрюченных пальцах смятой тряпочкой. Вот видишь, Арман, я хотела передать тебе подарок от сестры. Она его вышила для тебя. Но теперь извини… И белое пятнышко платка летит на раскаленные угли, мгновенно схватывается чернотой и пропадает, исчезая и растворяясь. Арману казалось, что он и сам уже исчез и растворился, и он был бы рад этому. Но нет, ему потом нашептывали, мол, королева слишком его любит, чтобы убить. Извращенная какая-то любовь была у этой старой бессмертной суки… Но, быть может, она все-таки оценит то, что они с Сильеном провернут? Может, освободит Витту?
Он опомнился, когда деревянные копыта Рекко стукнули по булыжной мостовой. Это была какая-то улица, где стояли двухэтажные дома, плотно притиснутые друг к другу. Высоко над головой виднелась изнанка предыдущего яруса, неба вообще не видно. И – темнота, туман, промозглый ветер… Но компас продолжал тянуть куда-то вперед, тяга только усиливалась, а это значило, что встреча с неудачливым некромантом уже близка.
Арман спешился, похлопал Рекко по холке, мысленно приказал ждать. О том, что Рекко могут увести, он даже не думал. Его собственный плантос, выращенный от его магии, не будет повиноваться никому больше. Поэтому он оставил Рекко у едва освещенной витрины какой-то лавочки, а сам зашагал дальше, в темноту и туман. Газовые фонари положения не выправляли, наоборот, выхватывая из тени жалкие кружки света, они делали мрак за их границами совершенно непроницаемым.
В груди пекло уже просто невыносимо, Арман перешел на бег. Вот скоро, скоро… Он увидел два старых дома, к которым словно липли мягкие тягучие хлопья тумана, между ними – забор. Поблизости не одного фонаря. Туман и темень, как здесь люди живут? Но некромант был там, прямо за забором, компас даже завибрировал в сумке.
Когда Арман прикидывал, как бы половчее через последнюю преграду перебраться, нащупывая рукоятку клинка, одна из досок дрогнула, сдвинулась в сторону.
А у Армана под ребрами полыхнуло леденящим холодом.
Но он терпеливо дождался, когда новый носитель королевского отпечатка выберется из лазейки. Это был худощавый и мелкий паренек, Арман даже изумился – ну надо же, такой сопляк на вид, а туда же, некромант. Арман метнулся вперед, крутнул мальчишку, прижимая к забору – да так, что тот и дернуться не мог, ляпнул на запястье печать повиновения, а затем все-таки развернул к себе лицом, посмотрел на добычу.
Лицо… В потемках едва разберешь, что за лицо. А потом до Армана медленно начало доходить, что у парнишки-некроманта какие-то уж очень длинные и пышные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Чертыхнувшись, он пригляделся внимательнее – и вдруг понял, что дело приняло совсем дурной оборот.
Он ведь встречал ее раньше, при дворе. И тогда ее звали маркизой Риквейл, которая позже пропала без вести и которую безутешный супруг объявил погибшей, а себя, соответственно, вдовцом.
Арману вдруг стало смешно. Ну надо же, маркиза Риквейл – и некромант! Учитывая, как сам Риквейл трясся над чистотой крови от любой магии, даже странно, что маркиза все еще жива. Почему дал уйти? Или сама сбежала и спряталась в эту темную дыру?
Он стиснул челюсти. Слишком много вопросов к женщине, которой жить осталось совсем недолго.
Глава 3
В Тени
Леона, задыхаясь в стальной хватке, смотрела в лицо незнакомца. Ни единой здравой мысли в голове. Кто он? Что ему нужно? Денег? Или какой-нибудь извращенец, из тех, что в темноте убивают женщин?
Время остановилось.
Ноги подгибались.
Сердце трепыхалось где-то в горле.
Или ее муж, маркиз Риквейл, решил, что сглупил в свое время, отпустив жену на все четыре стороны?
А потом будто темные шторы резко раздернули в стороны, и все смешалось. Ее собственные воспоминания: вот она идет следом за мужем по полированным мраморным плитам королевского дворца, а им навстречу – высокий мужчина в черном строгом сюртуке. Муж кланяется, но старается держаться так, чтобы она, Леона, находилась у него за спиной, чтобы незнакомец ее не видел. «Кто это?» – спрашивает она потом. «Оборотень королевы», – задумчиво отвечает муж. – Хорошо, что он тебя не рассмотрел». – «Оборотень?» – «Ну да. Чертов маг-перевертыш, дурная кровь. Упаси господи перейти ему дорогу или чем-то не угодить ее величеству. Не самые плохие люди пропадали бесследно…»
Леона невольно оборачивается, провожая взглядом мужчину. Как странно, со спины он не кажется ей страшным или опасным. Ну, плечи широкие. Телосложение крепкое, но скорее худощавое. Черные волосы стянуты в низкий короткий хвостик… И в этот миг он тоже оборачивается. Леону обжигает злость, которая буквально кипит в его глазах, то ли черных, то ли… не понять каких.
И одновременно с этим фрагментом воспоминаний, светлых, напитанных яркостью королевского яруса, – жуткое видение, от которого она только что едва все внутренности не выблевала. В том подвале тоже был он! Королевский оборотень, льесс Линто, герцог Саторийский. Это с него снимали кожу, это в его глазах она увидела почти что сумасшествие…
От ужаса утратив способность говорить, Леона молчала и смотрела на Линто. А он смотрел на нее. Мрачно, но без торжества. Потом очень медленно опустил руку, ослабил хватку, но стоял все так же вплотную и смотрел, смотрел… Он был так близко, что Леоне казалось, она чувствует ровное биение его сердца. Тук. Тук. Не то что ее собственное, тарахтящее и суетливо бьющееся о ребра.
«Его нанял муж, – мелькнула первая оформившаяся мысль, – он решил, что я не нужна ему живая…»
И так отчаянно захотелось жить, что слезы брызнули из глаз.
– В-вы, – прохрипела Леона, – за что? Он приказал мне исчезнуть… и я исчезла.
Линто молча качнул головой и ничего не ответил. Затем попросту схватил Леону за руку и поволок за собой, в туман и темноту.
– Подождите! – в отчаянии крикнула она. – Пожалуйста! Не надо!
Она споткнулась, и оборотень так дернул за руку, что Леона громко вскрикнула. Но эта кратковременная, злая боль внезапно очистила голову. Сейчас или никогда! Она, резко подавшись вперед, изо всех сил впилась зубами в запястье Линто. От неожиданности оборотень разжал пальцы, и Леона бросилась прочь, в темноту и туман. Возможно, она успеет добежать до узкой щели меж домов, куда она пролезет, а вот Линто вряд ли.
Леона никогда еще так не бегала. Ничего толком не видя, кинулась к ближайшим домам, все еще надеясь… Вдруг спину как будто проткнуло раскаленной иглой вдоль по позвоночнику. Так, что перед глазами искры вспыхнули и тут же погасли. Все накренилось куда-то набок, и Леона запоздало сообразила, что падает прямо лицом на булыжники и уже ничего, совсем ничего не успеет… Нет, кое-как она вытянула перед собой руки, локти ожгло. Но спина… Разве такая боль существует?
Леона, задыхаясь, вцепилась пальцами в булыжники, кое-как подтянулась вперед… Только бы ползти. Только бы сгинуть в темноте и тумане, чтобы оборотень ее не нашел.
– Льесса, – раздался откуда-то сверху мужской голос. Такой обманчиво мягкий, почти бархатный. Леона снова тихо заплакала. Нет, уже не уйти… – Льесса Риквейл, я бы попросил не делать глупостей. На вас печать повиновения, понимаете? Пока я жив, вы никуда уже не денетесь. Так что я бы предложил облегчить друг другу существование.
И боль отпустила, как будто ее и не было. Леона, всхлипывая, сжалась в комок. Нет, ей никуда не хочется идти. Ей хочется просто исчезнуть.
– Но почему? – спросила она. – Я ведь послушалась его. Исчезла.
– Ваш муж здесь ни при чем, – как-то устало отозвался Линто, – мне кажется, если вы некромант, то должны бы догадываться, в чем дело.
Леона уткнулась носом в коленки. Нет, она ничего не понимала. Да и не в том состоянии, чтобы понять…
– Поднимайтесь, – строго произнес королевский оборотень, – я должен вас доставить во дворец, и я вас туда доставлю.
– Но если мой муж ни при чем, как я там появлюсь? Он же запретил!
– Вашего мужа эти дела не касаются.
И поскольку Леона не шевелилась, Линто попросту сгреб ее за шкирку, как нашкодившего котенка, и дернул вверх, поставив на ноги. А она неосознанно ухватилась за его куртку, повисла на нем. Опомнившись, отшатнулась. Хотя, право же, не та ситуация, чтобы думать о приличиях.
– Я не понимаю, – качнула головой, заглядывая в темные глаза, – что я сделала не так? И что вы от меня хотите?
И вдруг запнулась…
Это было похоже на яркую вспышку падающей звезды. Она как-то наблюдала, еще на королевском ярусе, как в ночном небе что-то ярко полыхнуло, еще несколько мгновений сияло, а потом исчезло.
Все кусочки мозаики сложились в яркую, но донельзя неприглядную картину. Леона случайно поймала отпечаток, который, судя по видениям, принадлежал королеве. Почему так случилось? Уже не понять. Но одно Леона знала точно: если Вечная королева умерла, то следующее ее тело выбирает Оракул. И отпечаток королевы переселится в свежее тело. А раз отпечаток по неясной причине попал не в Оракул, а в нее, Леону, то, следовательно, Линто здесь для того, чтобы оттащить ее во дворец и выдрать отпечаток из ее, Леоны, памяти.
– Почему Оракул не сработал? – тихо прошептала Леона, вскидывая глаза на оборотня.
– Догадались, – хмыкнул он. – Что ж, так даже легче. Идемте. Мой плантос тут неподалеку.
– Это меня убьет, да?
Он промолчал. А потом просто взял ее за руку и потащил вперед.
– Отпустите! – Слезы градом катились по щекам. – Я не виновата, что все вот так… я никому не делала ничего плохого!
– Если бы мог вас отпустить, я не отправился бы за вами, – равнодушно отозвался Линто, даже не оглядываясь.
– Неужели вы все это делаете для женщины, которая все это с вами проделывала? Там, в подвале?
Она не хотела его обидеть или задеть. Но пальцы оборотня дрогнули, и он замедлил шаг.
– Мне нужна Вечная королева, – глухо ответил он.
– А я? А моя жизнь, выходит, никому не нужна?
Леона так и не дождалась ответа. Они вынырнули к фонарям, и из тумана проступили очертания самого настоящего плантоса в кудрявой зеленой шкуре. Он был оседлан и нетерпеливо рыл деревянными копытами мостовую.
– В седло, – приказал Линто, дергая Леону ближе к плантосу.
Леона запнулась. Она никогда раньше не ездила верхом, у маркиза Риквейла была карета. Впрочем, долго раздумывать Линто ей не дал. Он ловко подхватил ее и буквально забросил поперек седла, Леоне ничего не оставалось, как, раскорячившись, цепляясь руками за скользкие листочки, сесть. Арман легко взлетел в седло следом, Леона спиной ощутила жар чужого тела. И теплое дыхание на самой макушке.
«Он везет меня убивать, – подумала она, – как обидно…»
Взывать к совести королевского оборотня было бессмысленно. Не просто так ходила о нем дурная слава. И себя было очень жаль, до тянущей, густой, словно смола, боли в груди.
– Хотите, я вам все свои деньги отдам? – прошептала она.
Линто не ответил. Он подхватил поводья, и плантос распахнул крылья.
Леона устало закрыла глаза. Почему ей так не повезло? Чем она провинилась перед этим расколотым и расслоившимся миром?
– Вам не будет больно, – вдруг сказал ей на ухо оборотень.
– Спасибо, вы меня очень утешили, – пробормотала она.
В этот момент плантос, взмахивая крыльями, рванул вверх и понесся прочь из Люция, к которому Леона уже начала привыкать.
Ветер хлестнул в лицо, высушивая на щеках слезы. Леона вцепилась в седло так, что пальцы судорогой свело, и все-таки не удержалась, бросила последний взгляд туда, вниз. Кроме смутных очертаний улиц, подсвеченных фонарями сквозь туман, ничего не увидела.
Оборотень молчал, Леона тоже. Да и что тут скажешь?
Плантос, мерно взмахивая крыльями, летел к изнанке следующего яруса, постепенно приближаясь к широкой трещине между землями, собираясь нырнуть в нее. Вот и солнце проглянуло. Леона зажмурилась: отвыкла уже от такого яркого света. Невольно откинулась спиной на Линто, тут же вспомнила о приличиях, но подумала: «Деточка, тебе жить-то осталось всего ничего, о каких приличиях может идти речь?»
Леона подумала и о том, что, наверное, Линто мог бы ее отпустить, но не захотел. Плохо просила? А может быть, у нее еще получится сбежать, допустим, из дворца?
Плантос возносил их все выше и выше, Леона с невольным интересом посматривала на боковину яруса, на разлом в землях. Там были видны и корни деревьев, и слои почвы, и камни. А ведь когда-то мир был цельным… О чем ты думаешь, Леона? Даже стоя у последнего порога – о том, что интересно. Всегда так было. Милая любознательная девочка, которой просто хотелось хорошо жить с мужчиной, который казался таким благородным, таким заботливым…
Взгляд скользнул выше. Леона увидела, что на самом краю яруса стоят люди. Вернее, люди на плантосах, которые похожи на гигантских жуков.
«А эти-то что здесь делают? Полетать решили?» – ленивая мысль проплыла неторопливой рыбкой.
Линто вдруг невнятно выругался, дернул поводья, резко разворачивая своего плантоса. Леону тряхнуло, она снова что есть сил вцепилась в седло. Успела заметить, как жуки один за другим срываются в пустоту и летят к ним, а в руках наездников разом расцвели огненные шары. Которые совершенно беззвучно, как по команде, сорвались с рук магов – а в том, что это маги, сомнений уже не было.
Он опомнился, когда деревянные копыта Рекко стукнули по булыжной мостовой. Это была какая-то улица, где стояли двухэтажные дома, плотно притиснутые друг к другу. Высоко над головой виднелась изнанка предыдущего яруса, неба вообще не видно. И – темнота, туман, промозглый ветер… Но компас продолжал тянуть куда-то вперед, тяга только усиливалась, а это значило, что встреча с неудачливым некромантом уже близка.
Арман спешился, похлопал Рекко по холке, мысленно приказал ждать. О том, что Рекко могут увести, он даже не думал. Его собственный плантос, выращенный от его магии, не будет повиноваться никому больше. Поэтому он оставил Рекко у едва освещенной витрины какой-то лавочки, а сам зашагал дальше, в темноту и туман. Газовые фонари положения не выправляли, наоборот, выхватывая из тени жалкие кружки света, они делали мрак за их границами совершенно непроницаемым.
В груди пекло уже просто невыносимо, Арман перешел на бег. Вот скоро, скоро… Он увидел два старых дома, к которым словно липли мягкие тягучие хлопья тумана, между ними – забор. Поблизости не одного фонаря. Туман и темень, как здесь люди живут? Но некромант был там, прямо за забором, компас даже завибрировал в сумке.
Когда Арман прикидывал, как бы половчее через последнюю преграду перебраться, нащупывая рукоятку клинка, одна из досок дрогнула, сдвинулась в сторону.
А у Армана под ребрами полыхнуло леденящим холодом.
Но он терпеливо дождался, когда новый носитель королевского отпечатка выберется из лазейки. Это был худощавый и мелкий паренек, Арман даже изумился – ну надо же, такой сопляк на вид, а туда же, некромант. Арман метнулся вперед, крутнул мальчишку, прижимая к забору – да так, что тот и дернуться не мог, ляпнул на запястье печать повиновения, а затем все-таки развернул к себе лицом, посмотрел на добычу.
Лицо… В потемках едва разберешь, что за лицо. А потом до Армана медленно начало доходить, что у парнишки-некроманта какие-то уж очень длинные и пышные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Чертыхнувшись, он пригляделся внимательнее – и вдруг понял, что дело приняло совсем дурной оборот.
Он ведь встречал ее раньше, при дворе. И тогда ее звали маркизой Риквейл, которая позже пропала без вести и которую безутешный супруг объявил погибшей, а себя, соответственно, вдовцом.
Арману вдруг стало смешно. Ну надо же, маркиза Риквейл – и некромант! Учитывая, как сам Риквейл трясся над чистотой крови от любой магии, даже странно, что маркиза все еще жива. Почему дал уйти? Или сама сбежала и спряталась в эту темную дыру?
Он стиснул челюсти. Слишком много вопросов к женщине, которой жить осталось совсем недолго.
Глава 3
В Тени
Леона, задыхаясь в стальной хватке, смотрела в лицо незнакомца. Ни единой здравой мысли в голове. Кто он? Что ему нужно? Денег? Или какой-нибудь извращенец, из тех, что в темноте убивают женщин?
Время остановилось.
Ноги подгибались.
Сердце трепыхалось где-то в горле.
Или ее муж, маркиз Риквейл, решил, что сглупил в свое время, отпустив жену на все четыре стороны?
А потом будто темные шторы резко раздернули в стороны, и все смешалось. Ее собственные воспоминания: вот она идет следом за мужем по полированным мраморным плитам королевского дворца, а им навстречу – высокий мужчина в черном строгом сюртуке. Муж кланяется, но старается держаться так, чтобы она, Леона, находилась у него за спиной, чтобы незнакомец ее не видел. «Кто это?» – спрашивает она потом. «Оборотень королевы», – задумчиво отвечает муж. – Хорошо, что он тебя не рассмотрел». – «Оборотень?» – «Ну да. Чертов маг-перевертыш, дурная кровь. Упаси господи перейти ему дорогу или чем-то не угодить ее величеству. Не самые плохие люди пропадали бесследно…»
Леона невольно оборачивается, провожая взглядом мужчину. Как странно, со спины он не кажется ей страшным или опасным. Ну, плечи широкие. Телосложение крепкое, но скорее худощавое. Черные волосы стянуты в низкий короткий хвостик… И в этот миг он тоже оборачивается. Леону обжигает злость, которая буквально кипит в его глазах, то ли черных, то ли… не понять каких.
И одновременно с этим фрагментом воспоминаний, светлых, напитанных яркостью королевского яруса, – жуткое видение, от которого она только что едва все внутренности не выблевала. В том подвале тоже был он! Королевский оборотень, льесс Линто, герцог Саторийский. Это с него снимали кожу, это в его глазах она увидела почти что сумасшествие…
От ужаса утратив способность говорить, Леона молчала и смотрела на Линто. А он смотрел на нее. Мрачно, но без торжества. Потом очень медленно опустил руку, ослабил хватку, но стоял все так же вплотную и смотрел, смотрел… Он был так близко, что Леоне казалось, она чувствует ровное биение его сердца. Тук. Тук. Не то что ее собственное, тарахтящее и суетливо бьющееся о ребра.
«Его нанял муж, – мелькнула первая оформившаяся мысль, – он решил, что я не нужна ему живая…»
И так отчаянно захотелось жить, что слезы брызнули из глаз.
– В-вы, – прохрипела Леона, – за что? Он приказал мне исчезнуть… и я исчезла.
Линто молча качнул головой и ничего не ответил. Затем попросту схватил Леону за руку и поволок за собой, в туман и темноту.
– Подождите! – в отчаянии крикнула она. – Пожалуйста! Не надо!
Она споткнулась, и оборотень так дернул за руку, что Леона громко вскрикнула. Но эта кратковременная, злая боль внезапно очистила голову. Сейчас или никогда! Она, резко подавшись вперед, изо всех сил впилась зубами в запястье Линто. От неожиданности оборотень разжал пальцы, и Леона бросилась прочь, в темноту и туман. Возможно, она успеет добежать до узкой щели меж домов, куда она пролезет, а вот Линто вряд ли.
Леона никогда еще так не бегала. Ничего толком не видя, кинулась к ближайшим домам, все еще надеясь… Вдруг спину как будто проткнуло раскаленной иглой вдоль по позвоночнику. Так, что перед глазами искры вспыхнули и тут же погасли. Все накренилось куда-то набок, и Леона запоздало сообразила, что падает прямо лицом на булыжники и уже ничего, совсем ничего не успеет… Нет, кое-как она вытянула перед собой руки, локти ожгло. Но спина… Разве такая боль существует?
Леона, задыхаясь, вцепилась пальцами в булыжники, кое-как подтянулась вперед… Только бы ползти. Только бы сгинуть в темноте и тумане, чтобы оборотень ее не нашел.
– Льесса, – раздался откуда-то сверху мужской голос. Такой обманчиво мягкий, почти бархатный. Леона снова тихо заплакала. Нет, уже не уйти… – Льесса Риквейл, я бы попросил не делать глупостей. На вас печать повиновения, понимаете? Пока я жив, вы никуда уже не денетесь. Так что я бы предложил облегчить друг другу существование.
И боль отпустила, как будто ее и не было. Леона, всхлипывая, сжалась в комок. Нет, ей никуда не хочется идти. Ей хочется просто исчезнуть.
– Но почему? – спросила она. – Я ведь послушалась его. Исчезла.
– Ваш муж здесь ни при чем, – как-то устало отозвался Линто, – мне кажется, если вы некромант, то должны бы догадываться, в чем дело.
Леона уткнулась носом в коленки. Нет, она ничего не понимала. Да и не в том состоянии, чтобы понять…
– Поднимайтесь, – строго произнес королевский оборотень, – я должен вас доставить во дворец, и я вас туда доставлю.
– Но если мой муж ни при чем, как я там появлюсь? Он же запретил!
– Вашего мужа эти дела не касаются.
И поскольку Леона не шевелилась, Линто попросту сгреб ее за шкирку, как нашкодившего котенка, и дернул вверх, поставив на ноги. А она неосознанно ухватилась за его куртку, повисла на нем. Опомнившись, отшатнулась. Хотя, право же, не та ситуация, чтобы думать о приличиях.
– Я не понимаю, – качнула головой, заглядывая в темные глаза, – что я сделала не так? И что вы от меня хотите?
И вдруг запнулась…
Это было похоже на яркую вспышку падающей звезды. Она как-то наблюдала, еще на королевском ярусе, как в ночном небе что-то ярко полыхнуло, еще несколько мгновений сияло, а потом исчезло.
Все кусочки мозаики сложились в яркую, но донельзя неприглядную картину. Леона случайно поймала отпечаток, который, судя по видениям, принадлежал королеве. Почему так случилось? Уже не понять. Но одно Леона знала точно: если Вечная королева умерла, то следующее ее тело выбирает Оракул. И отпечаток королевы переселится в свежее тело. А раз отпечаток по неясной причине попал не в Оракул, а в нее, Леону, то, следовательно, Линто здесь для того, чтобы оттащить ее во дворец и выдрать отпечаток из ее, Леоны, памяти.
– Почему Оракул не сработал? – тихо прошептала Леона, вскидывая глаза на оборотня.
– Догадались, – хмыкнул он. – Что ж, так даже легче. Идемте. Мой плантос тут неподалеку.
– Это меня убьет, да?
Он промолчал. А потом просто взял ее за руку и потащил вперед.
– Отпустите! – Слезы градом катились по щекам. – Я не виновата, что все вот так… я никому не делала ничего плохого!
– Если бы мог вас отпустить, я не отправился бы за вами, – равнодушно отозвался Линто, даже не оглядываясь.
– Неужели вы все это делаете для женщины, которая все это с вами проделывала? Там, в подвале?
Она не хотела его обидеть или задеть. Но пальцы оборотня дрогнули, и он замедлил шаг.
– Мне нужна Вечная королева, – глухо ответил он.
– А я? А моя жизнь, выходит, никому не нужна?
Леона так и не дождалась ответа. Они вынырнули к фонарям, и из тумана проступили очертания самого настоящего плантоса в кудрявой зеленой шкуре. Он был оседлан и нетерпеливо рыл деревянными копытами мостовую.
– В седло, – приказал Линто, дергая Леону ближе к плантосу.
Леона запнулась. Она никогда раньше не ездила верхом, у маркиза Риквейла была карета. Впрочем, долго раздумывать Линто ей не дал. Он ловко подхватил ее и буквально забросил поперек седла, Леоне ничего не оставалось, как, раскорячившись, цепляясь руками за скользкие листочки, сесть. Арман легко взлетел в седло следом, Леона спиной ощутила жар чужого тела. И теплое дыхание на самой макушке.
«Он везет меня убивать, – подумала она, – как обидно…»
Взывать к совести королевского оборотня было бессмысленно. Не просто так ходила о нем дурная слава. И себя было очень жаль, до тянущей, густой, словно смола, боли в груди.
– Хотите, я вам все свои деньги отдам? – прошептала она.
Линто не ответил. Он подхватил поводья, и плантос распахнул крылья.
Леона устало закрыла глаза. Почему ей так не повезло? Чем она провинилась перед этим расколотым и расслоившимся миром?
– Вам не будет больно, – вдруг сказал ей на ухо оборотень.
– Спасибо, вы меня очень утешили, – пробормотала она.
В этот момент плантос, взмахивая крыльями, рванул вверх и понесся прочь из Люция, к которому Леона уже начала привыкать.
Ветер хлестнул в лицо, высушивая на щеках слезы. Леона вцепилась в седло так, что пальцы судорогой свело, и все-таки не удержалась, бросила последний взгляд туда, вниз. Кроме смутных очертаний улиц, подсвеченных фонарями сквозь туман, ничего не увидела.
Оборотень молчал, Леона тоже. Да и что тут скажешь?
Плантос, мерно взмахивая крыльями, летел к изнанке следующего яруса, постепенно приближаясь к широкой трещине между землями, собираясь нырнуть в нее. Вот и солнце проглянуло. Леона зажмурилась: отвыкла уже от такого яркого света. Невольно откинулась спиной на Линто, тут же вспомнила о приличиях, но подумала: «Деточка, тебе жить-то осталось всего ничего, о каких приличиях может идти речь?»
Леона подумала и о том, что, наверное, Линто мог бы ее отпустить, но не захотел. Плохо просила? А может быть, у нее еще получится сбежать, допустим, из дворца?
Плантос возносил их все выше и выше, Леона с невольным интересом посматривала на боковину яруса, на разлом в землях. Там были видны и корни деревьев, и слои почвы, и камни. А ведь когда-то мир был цельным… О чем ты думаешь, Леона? Даже стоя у последнего порога – о том, что интересно. Всегда так было. Милая любознательная девочка, которой просто хотелось хорошо жить с мужчиной, который казался таким благородным, таким заботливым…
Взгляд скользнул выше. Леона увидела, что на самом краю яруса стоят люди. Вернее, люди на плантосах, которые похожи на гигантских жуков.
«А эти-то что здесь делают? Полетать решили?» – ленивая мысль проплыла неторопливой рыбкой.
Линто вдруг невнятно выругался, дернул поводья, резко разворачивая своего плантоса. Леону тряхнуло, она снова что есть сил вцепилась в седло. Успела заметить, как жуки один за другим срываются в пустоту и летят к ним, а в руках наездников разом расцвели огненные шары. Которые совершенно беззвучно, как по команде, сорвались с рук магов – а в том, что это маги, сомнений уже не было.