Опоздавшие

* * *


Распоряжение наследством Бенджамина Лаверстока Холлингворта затягивалось из-за осложнений в оформлении документов, старомодной бухгалтерской практики увязывания личных и деловых издержек и того обстоятельства, что кое-кто из наследников проживал за рубежом. Оглашение завещания состоялось лишь в июне. Дело о наследстве доверили фирме Эдмунда, но поскольку он был родственником покойного, вел его Филипп Боггс.

Оглашение завещания одарило двумя открытиями, весьма повлиявшими на жизнь бенефициариев. Первое: состояние Холлингворта оказалось значительно меньше ожидаемого.

И второе: в списке наследников значилась мисс Бригита Моллой, за долгую и преданную службу семейству Холлингвортов получавшая пять тысяч долларов.

Пять тысяч! Хватит на дом и машину! Теперь Эдмунд признал, что подозрения Сары, возможно, не совсем беспочвенны.





46

Винсент




Веллингтон, Коннектикут

1928



Винсент заметил, как после оглашения завещания родители стали перешептываться, а позже мать сказала ему, что Брайди – причина дедушкиной смерти. Похоже, она его отравила.

Винсент этому не поверил. Бидди любила деда. Ни за какие деньги она не пошла бы на хладнокровное убийство. Такого немеркантильного человека еще поискать. Она жила не ради денег и была вполне довольна тем, что обитает в крохотной, скупо обставленной комнатушке. Самой большой ее драгоценностью было распятие! Винсента оно всегда пугало. Хотелось выдернуть гвозди из рук и ног распятой фигуры, но он боялся, что крест сорвется со стены.

Если б вдруг Брайди отравила деда (что невероятно), она бы это сделала только из милосердия. Дед был очень мужественный. Наверное, он никому не говорил о нестерпимой боли. Возможно, он попросил Брайди положить ей конец. И всё равно вряд ли наперекор своему Богу она решилась бы оборвать жизнь, которую тот считал нужным продлить.





* * *


Он нашел Брайди в подвале, где она пропускала белье сквозь катки. Увидев его, она радостно вспыхнула и, бросив ворот, отерла руки о край передника.

– Чего пришел? – улыбнулась Брайди. – Охладиться?

В подвале всегда было прохладно. Маленький Винсент любил сюда приходить в жаркие летние дни. По земляному полу Брайди вела его через прачечную мимо полок, уставленных банками с вареньями и маринадами. Он крепче сжимал ее руку, минуя титан – чудище, пялившееся из темноты. Перешагнув бревенчатый порог, они оказывались в его любимом месте – таинственном нутре башни, всегда полнившемся прохладой.

– У меня новость, – сказал Винсент. – Дед оставил тебе изрядно денег.

– Вот как?

Она как будто не удивилась, хотя должна бы.

– Знаешь сколько?

– Откуда ж мне знать? – Брайди опять склонилась к валкам. Прячет глаза?

– Пять тысяч долларов.

Неподдельное изумление на ее лице развеяло все страхи.

– Но ты же не помогла ему умереть, правда?

– Что?! – Брайди вскинула брови. И сощурилась: – Кто так говорит?

– Мама. Дескать, деда отравили мышьяком. Мистер Таппер видел его следы.

Странно, однако Брайди не возмутилась.

– Винсент…


Он не сводил с нее взгляда, ожидая, что сейчас она скажет: «Ну что ты, как я могла его отравить?» Кровь гудела в ушах. Брайди уставилась в пол, потом перевела взгляд на полку с годовым запасом мыльных брусков, перевязанных бечевкой.

Разумеется, она не способна на убийство. Но что-то не так. Вот только что?

Брайди посмотрела на него. Взгляд виноватый. Потянулась рукой к его щеке:

– Винсент…

Он ее оттолкнул.

– Знать тебя не желаю, – проговорил он сквозь слезы.

– Неправда, ты меня знаешь как никто другой.





* * *


Несколько дней спустя он услышал разговор матери по телефону. Она так орала, словно хотела докричаться до собеседника без посредства проводов.

Мать собиралась привлечь Брайди к суду.

– На этот раз я не подведу отца! – вопила она, обращаясь, похоже, к тете Ханне.

Винсент уведомил Брайди о грозящей опасности. Однако та и не думала бежать.

– Я тебя не брошу, – сказала она.

Винсент в ней не нуждался. Он стал взрослым. И скоро первокурсником Йельского университета уедет в Нью-Хейвен. Но для нее он всегда будет беспомощным малышом.

– Послушай, мой отец юрист, причем хороший, – убеждал Винсент. – Если мать захочет, тебя посадят.

Мысль о тюрьме резанула его точно ножом.

Прошло еще несколько дней, и Брайди, получив телеграмму о предстоящем вызове на допрос, согласилась, что ей нужно уехать.

Винсент позвонил Хо-Хо Шервину, тот поговорил со своим отцом, финансовым воротилой со связями. Не прошло и недели, как Винсент прощался с Бидди в каюте парохода «Кливленд», отплывавшего в Ирландию.

Чтоб быть с Винсентом вровень, Брайди встала на железную приступку перед койкой и взяла его лицо в ладони.

– Спасибо тебе, – сказала она. Глаза ее блестели от слез. Она приложила палец к его губам, Винсент недовольно отпрянул. Никак не получалось выйти из роли его няньки. – Я хочу кое-что сказать, хотя, наверное, не должна об этом говорить.

– Тогда не говори, – пожал плечами Винсент. Только исповеди ему не хватало. У него и так сердце разрывалось от потери двух самых дорогих людей.

– Ты всегда был моим сынком.

– Я знаю.

Брайди то ли кашлянула, то ли всхлипнула и вскинула подбородок. Под чересчур ярким светом каютной лампы хорошо читалась мольба, застывшая в ее увлажнившихся глазах.

– Ради тебя я готова на всё. Помни об этом. Ради тебя и твоего деда, упокой Господь его душу.

– Я знаю, – опять сказал Винсент. Но так ли?

Брайди заплакала.

– Вот, возьми. – Она вложила ему в руку книжицу – свой католический молитвенник.

И чем помогут ему эти молитвы?

– Оставь себе. – Он хотел вернуть ей книжку, но Брайди ее не взяла.

– Может, в этих словах ты найдешь утешение.

Выходит, она его совсем не знает? Возникла злость на эти запоздалые и нелепые попытки обратить его в свою веру.

Взвыл долгий гудок.

Брайди мягко оттолкнула Винсента:

– Ну ступай. Ступай себе.