Опасные желания
Часть 62 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Эзра. Мой дядя. Но на самом деле они с Томасом – Фэрхоупы, а не Даунинги.
Я уже понимала, что со стороны это звучит как бессмыслица. В такую жару трудно было сложить слова в понятное объяснение. Эфраим попытался подняться, но Маттиас толкнул его обратно на стул и яростно зашептал что-то ему на ухо.
– Они приехали, чтобы помочь нам. Остановить этих чудовищ.
– Вставай, Эллери. Ты не в себе от жары. – Грэн помог мне подняться. – Возвращайся к сестре. Попей воды.
Брайард схватил меня за локоть и потянул к краю шатра. Пастор напоминал колесо, которое раскрутилось и вращается слишком быстро. Он утратил контроль над ситуацией.
– Ушам своим не верю. «Жестокое и бесполезное представление»?
Грэн кивнул.
– Что с тобой случилось, Грэн? Ты всегда был одним из самых ревностных моих прихожан.
– Это верно. Но я не могу сидеть и молча смотреть на такое. То, что ты здесь устроил, Клеменси, Господь бы не одобрил. Нельзя заставлять человека сознаваться в грехах. Раскаяние ничего не значит, когда оно по принуждению.
– Ты считаешь себя выше исповеди? – ощетинился пастор.
– Вовсе нет. Я не раз совершал ошибки, но каждый вечер молю Господа о милосердии, как Он и завещал. Не вижу смысла выставлять это напоказ перед всем городом, когда я знаю, что уже получил прощение.
– От Господа – возможно, но не от соседей.
Все обернулись, пытаясь понять, чей голос раздался из темноты шатра. Чей-то силуэт возвышался над рядами, отчетливо различимый на фоне приоткрытого полога.
Грэн прищурился:
– Мне и не нужно другого прощения, кроме милости Господней.
Джудд Абрамс вышел вперед, заполнив собой проход, точно огромная баржа, ползущая по каналу. Коротко стриженный, с кривым носом – его сломали много лет назад в драке в таверне Берманов, – хозяин ранчо напоминал мне одну из наковален в кузнице Маттиаса Додсона. Левая щека у него слегка вздулась – он жевал комочек табачных листьев.
– Эллери, иди отсюда.
Грэн подтолкнул меня, но по пути к своему стулу мне пришлось бы пройти мимо Джудда, излучавшего такую ярость, что я опасалась к нему приближаться.
– Ты-то прощение вымолил, а мне достался только сломанный бурав, который я не могу починить. Как думаешь, Господь проявит ко мне милосердие?
– Бурав, который ты мне одолжил прошлой осенью? Я его не ломал.
– Когда он мне потребовался, я увидел, что от него отломился целый кусок.
Грэн покачал головой:
– Я лично вычистил каждый дюйм, прежде чем вернуть его тебе. Я бы заметил, если бы чего-то не хватало.
– Он лжет! – рявкнул Джудд. У него на виске забилась жилка – словно гремучая змея, готовая напасть. – Перед всем городом – перед пастором – он продолжает лгать!
Я попятилась в сторону и прижалась к холщовому пологу, собранному в узел. Мне хотелось сбежать, чтобы не видеть этого грубого столкновения. Хотя оскорбления были адресованы не мне, каждое слово казалось ударом под дых.
– Папа! – раздался тихий, неуверенный голосок.
Джудд резко обернулся. Его младшая дочь поднялась, дрожа. Мать подталкивала ее.
– Это… это сделала я. Я сломала бурав.
– Что? – взревел он.
– Мы… мы играли в сарае – я знаю, ты говорил, что нельзя, но… Я задела твои инструменты. Они упали и потом… – Девочка жестом изобразила, как что-то ломается пополам.
– Это невозможно. Бурав весит больше, чем ты. Как бы ты смогла…
– Так вышло. – Голубые глаза девочки наполнились слезами. – Я хотела тебе признаться, честное слово, но она сказала, что ты ужасно разозлишься и изобьешь меня до крови. Сказала, что лучше закопать отломившийся кусочек, чтобы выглядело так, будто все так и было.
– Кто? – Джудд с угрозой шагнул к дрожащему ребенку. – Кто это «она»?
– Моя подруга. Эбигейл.
Несмотря на удушливую жару в шатре, кровь застыла у меня в жилах.
Жена Джудда отвесила дочери оплеуху:
– Я тебе говорила, хватит болтать про эту Эбигейл. Она не существует!
– Существует! – выкрикнула девочка и выбежала из шатра.
Джудд рванулся было вслед за ней, сжав кулаки, но помедлил. Тяжесть всеобщего осуждения не давала ему двинуться с места.
– Вот видите? – спросил пастор Брайард. – Исповедь помогает очистить душу. Дать волю истине. Кто пойдет следующим? Джудд… Может, ты тоже хочешь что-нибудь сказать?
– Я… Похоже, я должен извиниться перед Фаулером… Прости за то, что обвинял тебя… И за то, что поделился этим с Эдмундом Латетоном.
Взгляд птицевода скользнул к Эдмунду.
– О чем он?
Лицо плотника побелело как мел.
– Я всего лишь помогал тебе, Джудд! – Он ошарашенно уставился на Грэна. – Прости… Прости меня. Джудд ужасно злился и повторял, что ты должен за все заплатить…
Грэн втянул воздух ртом:
– Мои куры. Так это ты сделал?
– Абрамс помогал. И… еще тот, третий.
– Какой еще третий? – фыркнул Джудд.
– Высокий, в странной шляпе. Я никогда раньше его не видел. Думал, это один из работников с твоего ранчо.
– В курятнике были только мы с тобой. Больше никого.
– Он был большой, ростом почти с тебя, и… – Эдмунд наморщил лоб, с трудом припоминая подробности. – У него, кажется, была серебряная монетка. Серебряное… что-то. Оно все мелькало у меня перед глазами… – Он принялся царапать себе лицо, оставляя красные отметины. – Мне так жаль, Грэн, так жаль. Я не… До сих пор не понимаю, зачем это сделал… Что на меня нашло…
– Тьма, – произнес пастор Брайард. – Твое сердце переполнила тьма. Покайся, и будешь прощен.
– Я каюсь, – закивал Эдмунд, протискиваясь к проходу. Он встал на колени перед Грэном, вцепившись в ноги птицевода. – Я хочу попросить прощения. Искупить вину. От всей души.
Пастор серьезно кивнул:
– Господь видит твое раскаяние. Твои грехи прощены.
– Господь может прощать его сколько угодно. А я не могу, – пробормотал Грэн, отпихнув Эдмунда ногой, и зашагал прочь. Когда Джудд попытался преградить ему дорогу, птицевод оттолкнул великана, не задумываясь ни на секунду. – Пойдем, Элис. С меня хватит этих глупостей.
Учительница не двинулась с места.
– Я… я хочу остаться.
– Ты шутишь!
Она с сомнением осмотрелась по сторонам. Ее взгляд упал на Бонни Мэддин и задержался.
– Нет, я останусь. Кто-то из присутствующих сжег мою школу, и я хочу знать, кто это был.
Я резко вздохнула, опустив глаза в пол. Я этого не делала. Это был сон. Я не сжигала школу. По крайней мере, мне так казалось.
Грэн несколько секунд смотрел на жену, а потом покачал головой и зашагал прочь. Пастор Брайард вскинул руки в приглашающем жесте.
– Кто следующим очистит совесть? Ну же, выходите все, освободитесь от оков!
По шатру разнесся шепот людей, которые принялись подталкивать вперед своих друзей, супругов и родню.
– Я видела, как Марта выходила со двора Берманов рано утром в день похорон Рут Энн Маллинз, – заявила Молли Макклири, сверкая глазами и указывая на собственную свекровь. – Она бормотала себе под нос, а ее платье было забрызгано кровью.
Оправданная этими словами, Пруденс вскочила на ноги:
– Я же тебе говорила, что не убивала твою козу!
Вайолет изумленно повернулась к жене Старейшины:
– Марта, это правда?
Старушка разрыдалась. Кора Шефер, сидевшая впереди, тоже поднялась.
– Я слышала, как Марк Дэнфорт хвалился своим дружкам, что сломал забор Сайпресса Белла!
– Это ты сделал? – воскликнул Сайпресс и схватил за грудки брата Ребекки.
Марк захихикал, пытаясь вывернуться. В дальнем углу шатра разразилась ссора между Элис Фаулер и Бонни Мэддин. Ни с того ни с сего учительница вдруг ударила девочку, оставив у нее на коже алый след.