Опасные игры
Часть 16 из 17 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Эрика притянула ее ближе.
– Я не пролезу, Мэгс, – прошептала она ей на ухо. – Я слишком большая. Это должна быть ты. Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, пока с нами произойдет невесть что. Я знаю, что ты можешь это сделать. Ты просто проскользнешь и побежишь за помощью. Я буду здесь, когда ты вернешься.
– Я не хочу, – голос Мэгги был еле слышен. Она прижалась к Эрике, неуклюже обняв ее связанными руками. – Я не могу оставить тебя здесь. Что, если он сделает тебе больно?
– Я буду в порядке, – уверила ее Эрика. – Ты просто должна быть храброй, хорошо? Ради нас обеих.
– Я попытаюсь, – сказала Мэгги. Она должна была попытаться. Какой у них был выбор? Ее старшая сестра была права, как обычно.
Эрика улыбнулась дрожащими губами, убирая Мэгги волосы с щеки.
– Мы сделаем это сегодня, после того как он принесет нам еду, хорошо? Он уйдет, а ты пролезешь и побежишь, Мэгги. Ты побежишь так быстро, как можешь, и ты не будешь останавливаться и оглядываться, что бы ни случилось.
Глаза Мэгги наполнились слезами. Она попыталась их удержать. Она должна была быть сильной. Храброй. Ради сестры и родителей, которые их искали.
Эрика крепко сжала ее руки.
– Все будет хорошо, сестренка. Неважно, что случится сегодня вечером, мы с тобой пройдем через это вместе, – прошептала она.
И Мэгги старалась быть храброй. В тот день и каждый день с тех пор. Иногда она обманывалась и думала, что преуспела в этом. Но после «Шервудских Холмов» она больше не могла притворяться – даже для себя.
Ей нужна была помощь – она это знала. Но знать что-то и делать что-то для этого – разные вещи. Кто мог понять, через что она прошла? Никто из ее друзей не мог, несмотря на их добрые побуждения. Мало кто из мозгоправов взялся бы за нее. Мэгги не знала, как начать искать помощь. И она совсем не была уверена, что ей достанет смелости начать это путешествие. Гораздо легче было бы просто подавить это и игнорировать, насколько возможно. Оставить все как есть – пусть рана нарывает и так никогда и не заживет.
Ее мысли были прерваны движением в стороне. Мэгги сосредоточилась, всматриваясь вправо: из боковой двери показалась фигура. В этот момент луна вышла из облаков и осветила седые волосы мужчины.
Это был сенатор.
Представление началось.
Мэгги увидела, как он сел в свой серебряный «Лексус» и начал выруливать к боковой дорожке. Знакомое чувство начало проникать в нее: адреналин от погони. Кровь застучала в висках, и она застыла в ожидании. Боже, она и забыла об этом – возможно, отчасти специально, – но как же она соскучилась! Умом и каждой клеточкой своего тела она чувствовала себя живой, наполненной. Она скучала по ощущению, что все верно. Как будто она наконец-то делала то, что должна была делать и для чего была рождена.
Как только сенатор скрылся из виду, она поехала по главной подъездной дорожке и оказалась на дороге как раз вовремя, чтобы увидеть, как «Лексус» выезжает из увитого плющом бокового входа и поворачивает налево.
Она последовала за ним, пропустив перед собой несколько машин. Каждый ее мускул пел, а сердце громко стучало в ушах. Ее глаза сузились, фокусируясь на «Лексусе», а все остальное исчезло. Была только она и погоня, она и цель, она и поиск ответов. На этот раз – настоящих.
Сенатор вел машину нормально – не ускорялся, не сворачивал резко в сторону и не торопился. Разумно использовал поворотники. По всему можно было сделать вывод, что он направлялся в какое-то совершенно безобидное место, но Мэгги не могла в это поверить. Он что-то скрывал, и то, что он ускользнул куда-то в глухой ночи, свидетельствовало об этом как нельзя лучше. Кто-то просигналил, и Мэгги выругалась, свернув на правую полосу, пропуская внедорожник. На секунду она потеряла свою добычу из виду. Мэгги нажала на педаль газа, обгоняя внедорожник, который чуть не врезался в нее, высматривая впереди «Лексус». Вот он. Со вздохом облегчения она откинулась на спинку кресла.
После нескольких миль пробок в жилой части Фолс-Черч Мэгги почти расслабилась.
Ключевое слово – почти. Никогда невозможно расслабиться по-настоящему. Никто не знает, когда цель начнет действовать.
«Лексус», до этого вилявший по Вашингтон-бульвар, неожиданно пересек две полосы, съехал на шоссе и резко ускорился.
Мэгги быстро перестроилась – одна полоса, вторая, чуть не врезалась в седан и выехала на шоссе. Она влилась в поток машин и на мгновение подумала, что потеряла его. Что он понял, что за ним следили. Но вот – через четыре машины – она увидела серебряный «Лексус», приближающийся к скоростной полосе.
– Попался, – Мэгги улыбнулась. – Посмотрим, куда вы едете, сенатор.
Они ехали на запад по направлению к Вашингтону, и Мэгги пыталась выровнять ускоренное дыхание. Ей нужно было оставаться внимательной и твердой – каждая минута давала похитителю больше времени, чтобы планировать, продумывать и уничтожать.
Глава 16
Через полчаса Мэгги вслед за сенатором въехала в город. Он припарковался у хостелов для бедняков и прошел вниз по кварталу до местного раритета – одного из немногих оставшихся таксофонов. Сенатор расхаживал туда-сюда перед телефонной будкой и нервно поглядывал на часы.
Мэгги припарковалась за шесть машин до будки и достала из-под заднего сиденья серебряный чемоданчик. Она попросила Мэтта, техника, который привез ей утром машину из парка, взять несколько вещичек для нее в штаб-квартире. Никогда не знаешь, вдруг тебе понадобится узконаправленный микрофон, чтобы подслушать чей-то разговор. Она любила быть готовой ко всему, и, к счастью, Мэтт ее не подвел.
Это была новейшая модель. Мэгги засунула наушник в ухо и направила маленький микрофон в форме диска на сенатора, как раз когда таксофон зазвонил.
Поздние машины, проносящиеся мимо, мешали ей навестись на сигнал таксофона. Мэгги покрутила регулятор и немного повысила звук микрофона.
Что-то затрещало у нее в ухе, она дрогнула от тока, но потом треск исчез. Поехали.
– Это ты? – сенатор явно нервничал.
– Вижу, ты получил мои инструкции, – сказал «дядя Сэм». Тот же цифровой голос, который они слышали этим утром. Сердце Мэгги заколотилось. Она пыталась различить выражение лица сенатора. Был ли он напуган? Разозлен? Почему он не обратился к ней или к О’Коннору, когда «дядя Сэм» связался с ним и назначил эту встречу?
– Нам надо обсудить… – начал Фибс.
– Нам нечего обсуждать, – прервал его «дядя Сэм». – Или ты добудешь мне это, или твоя дочь умрет.
Мэгги нахмурилась и направила микрофон немного выше. Добудешь это? Что – это? Она была уверена, что речь шла не о деньгах – оставались миллиарды государственных тайн, в которые сенатор был посвящен.
– Я не могу просто провальсировать в Капитолий и взять это! – Сенатор запустил руки в волосы. Даже издалека Мэгги видела, что его щеки покрылись красными пятнами. Ощущение триумфа в ее груди, до этого неуклонно растущее, рассеялось от осознания, что она была действительно права. Сенатор скрывал от нее что-то – и это было гораздо важнее денег.
– Ты сенатор – тебя не станут подозревать, – сказал «дядя Сэм». – Хватит придумывать отговорки. Или ты добудешь это, или твоя милая малютка Кайла впадет в диабетическую кому и умрет. Может быть, я выброшу ее тело в болото. Ты никогда ее не найдешь. Твоя жена не сможет даже прийти на могилу. Было бы очень печально, не правда ли, сенатор?
– Прошу тебя, – голос сенатора дрогнул. – То, о чем ты меня просишь… Незаконно. Меня арестуют. Все будет разрушено. Я могу дать тебе столько денег, сколько ты захочешь…
Мозг Мэгги напряженно работал, рука сжимала микрофон все сильнее. Речь определенно не о деньгах. Тогда о чем? Что в Капитолии было настолько ценно для «дяди Сэма», что он решился на похищение ребенка? И что, черт возьми, было так важно для сенатора, что он стоял на своем, когда его родная дочь была у похитителя? Когда жизнь его ребенка была на кону, он беспокоился о законности? Мэгги ощутила вспышку гнева в груди, которая за считаные секунды разрослась в целый пожар. В чем чертова проблема этого парня? Все его приоритеты были неправильными.
– Сделай это, или я даже не буду ждать, когда начнется кома, – сказал «дядя Сэм». – Просто перережу ей горло.
– Но… – сказал сенатор Фибс.
Мэгги услышала щелчок – и затем гудки.
– Черт! – Сенатор швырнул трубку таксофона так сильно, что она отскочила от приемника и повисла в воздухе. Он нервно провел рукой по волосам и зашаркал ногами, как будто хотел побежать.
Что ж, Мэгги не собиралась позволить нарциссической нерешительности появиться. Если ей придется бороться с сенатором, пока она пытается найти Кайлу, девочка умрет еще быстрее. Мэгги решилась. Она открыла дверь, выскочила из машины и зашагала по тротуару. На улице было прохладно, и она плотнее закуталась в пальто. Ей нужны были ответы, и прямо сейчас. Ей было плевать, кем он был, какой властью обладал и что натворил. Кайла была важнее, чем все это.
Сенатор все еще стоял у телефонной будки, ссутулившись, спиной к ней. Уперев взгляд в землю, выглядел полностью побежденным, как бы сдутым, сломленным. Это был наилучший момент, чтобы побороться с ним, холодно подумала Мэгги. Обезумевшие от горя люди теряют способность лгать. Она наверняка сможет добыть немного правды за его фасадом.
– Сенатор, – сказала она.
В смятении он резко развернулся, его глаза расширились, когда он узнал ее.
– Мисс Кинкейд, – сказал он, пытаясь говорить коротко и сухо. Но хрипота в его голосе и виноватое выражение выдавали его.
– Думаю, пришло время поговорить честно, – сказала Мэгги.
– Я думаю, пришло время вам сесть в машину и поехать домой, – отрезал Фибс. – Вы отстранены от дела. Я немедленно сообщу об этом Фрэнку.
Мэгги выпрямилась и внимательно на него посмотрела. Она хорошо знала таких мужчин, как он, – мужчин, который считали, что запугиванием и силой можно решить все проблемы. И она знала, как с ними бороться.
– Сенатор, сейчас мы сядем в вашу машину, и вы расскажете мне, что, черт возьми, здесь на самом деле происходит. Или я очень сильно разозлюсь.
От этих слов его глаза не просто расширились, а почти вылезли из орбит. Сенатор был привилегированным человеком – мало кто говорил ему «нет».
К счастью для Кайлы, Мэгги было не так легко запугать.
– Да ты вообще знаешь, кто я? – проревел он, надвигаясь на нее, видимо, надеясь использовать свой рост для пущего устрашения. Но Мэгги не шелохнулась и продолжала пристально на него смотреть. – Я могу тебя уничтожить!
– А я могу вас арестовать, и через двадцать минут вы будете в комнате для допроса, – безапелляционно отрезала Мэгги. – И это пойдет в комплекте с камерами, официальными протоколами и репортерами, которые будут ждать вас по дороге из штаб-квартиры в вашу собственную тюремную камеру. Так что вам стоит подумать секундочку, прежде чем угрожать мне. Это я могу уничтожить вас, сэр. Так уничтожить, что вы никогда не восстановите то, что сейчас имеете. Ни вашу работу, ни друзей. Ваша жена уйдет от вас. Ваш ребенок, жизнью которого вы играете по какой-то причине, больше никогда не заговорит с вами. Если будет жива. Вы будете просто очередным грязным коррумпированным политиком. И ваш портрет никогда не повесят в Овальном кабинете. И я начинаю думать, что это волнует вас больше, чем безопасность Кайлы. Не могу поверить, что вы настолько испорченный, что можете рисковать жизнью дочери ради политической карьеры.
Он молча уставился на нее в бешенстве, буквально вибрируя от гнева. На мгновение она испугалась, что он попробует ее ударить, но продолжила, не обращая на него внимания. Она смогла бы обуздать его, если бы дело дошло до этого.
– Взвесьте за и против, почему нет? – зашипела она. – Ваша семья… жизнь вашей дочери. Если вы хоть на каплю о них заботитесь, вы сделаете то, что я скажу.
Мэгги скрестила руки на груди, пригвоздив его суровым взглядом. Она не собиралась отступать. Не собиралась подхалимничать и прятаться. Она была защитницей Кайлы. Ее маяком. И она собиралась вернуть эту девочку домой.
– Ваш ход, сенатор.
Глава 17
Джейк тихонько выругался, посматривая одним глазом на монитор, установленный на пассажирском сиденье. Красная точка находилась на Пятой авеню уже добрых пятнадцать минут. Куда бы сенатор ни направлялся, он припарковал машину.
После их с Кинкейд второго разговора днем Джейк установил жучок на сенаторский «Лексус». Он не мог избавиться от ощущения, что что-то во всем этом не так. И когда поздно вечером Джейк увидел, что красная точка начала перемещаться, указывая на то, что сенатор покинул усадьбу, он понял, что был прав.
Он поспешил за сенатором и успел бы, если бы его не остановили из-за невключенных поворотников. Полицейский отпустил его, как только он достал свое удостоверение, но это дало Фибсу фору. Проклятье. Джейк с трудом продирался через плотный поток машин. Его раздражение росло с каждой минутой. Наконец он повернул на Пятую авеню и притормозил, заметив припаркованный «Лексус» – пустой. Джейк проехал квартал и затем вернулся. И вдруг заметил их.
Черт. Мэгги Кинкейд стояла на тротуаре и спорила с сенатором. Конечно, она на него набросилась. Он неохотно улыбался. О, она поставит его на место, Джейк это знал. По крайней мере, она будет при этом чертовски мила, подумал Джейк и невольно широко улыбнулся. Эта женщина состоит из страсти и проблем. А Джейка всегда непреодолимо влекло и то и другое. Она запросто заткнула его – нельзя сказать, что многие женщины на это способны. Особенно те, кто ловится на удочку «военного героя».
Мэгги Кинкейд не впечатляло то, что произошло много лет назад, – она была сосредоточена на настоящем. На деле. Чем больше времени он проводил с ней, тем меньше ему хотелось с ней расставаться. И это при том, что он не мог избавиться от ее нападок.
Он увидел, что Мэгги ведет сенатора обратно к его машине. Джейк припарковался, вышел из внедорожника, прошел вниз по улице и постучал в тонированное окно «Лексуса». Хорошая намечается вечеринка.
– Я не пролезу, Мэгс, – прошептала она ей на ухо. – Я слишком большая. Это должна быть ты. Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, пока с нами произойдет невесть что. Я знаю, что ты можешь это сделать. Ты просто проскользнешь и побежишь за помощью. Я буду здесь, когда ты вернешься.
– Я не хочу, – голос Мэгги был еле слышен. Она прижалась к Эрике, неуклюже обняв ее связанными руками. – Я не могу оставить тебя здесь. Что, если он сделает тебе больно?
– Я буду в порядке, – уверила ее Эрика. – Ты просто должна быть храброй, хорошо? Ради нас обеих.
– Я попытаюсь, – сказала Мэгги. Она должна была попытаться. Какой у них был выбор? Ее старшая сестра была права, как обычно.
Эрика улыбнулась дрожащими губами, убирая Мэгги волосы с щеки.
– Мы сделаем это сегодня, после того как он принесет нам еду, хорошо? Он уйдет, а ты пролезешь и побежишь, Мэгги. Ты побежишь так быстро, как можешь, и ты не будешь останавливаться и оглядываться, что бы ни случилось.
Глаза Мэгги наполнились слезами. Она попыталась их удержать. Она должна была быть сильной. Храброй. Ради сестры и родителей, которые их искали.
Эрика крепко сжала ее руки.
– Все будет хорошо, сестренка. Неважно, что случится сегодня вечером, мы с тобой пройдем через это вместе, – прошептала она.
И Мэгги старалась быть храброй. В тот день и каждый день с тех пор. Иногда она обманывалась и думала, что преуспела в этом. Но после «Шервудских Холмов» она больше не могла притворяться – даже для себя.
Ей нужна была помощь – она это знала. Но знать что-то и делать что-то для этого – разные вещи. Кто мог понять, через что она прошла? Никто из ее друзей не мог, несмотря на их добрые побуждения. Мало кто из мозгоправов взялся бы за нее. Мэгги не знала, как начать искать помощь. И она совсем не была уверена, что ей достанет смелости начать это путешествие. Гораздо легче было бы просто подавить это и игнорировать, насколько возможно. Оставить все как есть – пусть рана нарывает и так никогда и не заживет.
Ее мысли были прерваны движением в стороне. Мэгги сосредоточилась, всматриваясь вправо: из боковой двери показалась фигура. В этот момент луна вышла из облаков и осветила седые волосы мужчины.
Это был сенатор.
Представление началось.
Мэгги увидела, как он сел в свой серебряный «Лексус» и начал выруливать к боковой дорожке. Знакомое чувство начало проникать в нее: адреналин от погони. Кровь застучала в висках, и она застыла в ожидании. Боже, она и забыла об этом – возможно, отчасти специально, – но как же она соскучилась! Умом и каждой клеточкой своего тела она чувствовала себя живой, наполненной. Она скучала по ощущению, что все верно. Как будто она наконец-то делала то, что должна была делать и для чего была рождена.
Как только сенатор скрылся из виду, она поехала по главной подъездной дорожке и оказалась на дороге как раз вовремя, чтобы увидеть, как «Лексус» выезжает из увитого плющом бокового входа и поворачивает налево.
Она последовала за ним, пропустив перед собой несколько машин. Каждый ее мускул пел, а сердце громко стучало в ушах. Ее глаза сузились, фокусируясь на «Лексусе», а все остальное исчезло. Была только она и погоня, она и цель, она и поиск ответов. На этот раз – настоящих.
Сенатор вел машину нормально – не ускорялся, не сворачивал резко в сторону и не торопился. Разумно использовал поворотники. По всему можно было сделать вывод, что он направлялся в какое-то совершенно безобидное место, но Мэгги не могла в это поверить. Он что-то скрывал, и то, что он ускользнул куда-то в глухой ночи, свидетельствовало об этом как нельзя лучше. Кто-то просигналил, и Мэгги выругалась, свернув на правую полосу, пропуская внедорожник. На секунду она потеряла свою добычу из виду. Мэгги нажала на педаль газа, обгоняя внедорожник, который чуть не врезался в нее, высматривая впереди «Лексус». Вот он. Со вздохом облегчения она откинулась на спинку кресла.
После нескольких миль пробок в жилой части Фолс-Черч Мэгги почти расслабилась.
Ключевое слово – почти. Никогда невозможно расслабиться по-настоящему. Никто не знает, когда цель начнет действовать.
«Лексус», до этого вилявший по Вашингтон-бульвар, неожиданно пересек две полосы, съехал на шоссе и резко ускорился.
Мэгги быстро перестроилась – одна полоса, вторая, чуть не врезалась в седан и выехала на шоссе. Она влилась в поток машин и на мгновение подумала, что потеряла его. Что он понял, что за ним следили. Но вот – через четыре машины – она увидела серебряный «Лексус», приближающийся к скоростной полосе.
– Попался, – Мэгги улыбнулась. – Посмотрим, куда вы едете, сенатор.
Они ехали на запад по направлению к Вашингтону, и Мэгги пыталась выровнять ускоренное дыхание. Ей нужно было оставаться внимательной и твердой – каждая минута давала похитителю больше времени, чтобы планировать, продумывать и уничтожать.
Глава 16
Через полчаса Мэгги вслед за сенатором въехала в город. Он припарковался у хостелов для бедняков и прошел вниз по кварталу до местного раритета – одного из немногих оставшихся таксофонов. Сенатор расхаживал туда-сюда перед телефонной будкой и нервно поглядывал на часы.
Мэгги припарковалась за шесть машин до будки и достала из-под заднего сиденья серебряный чемоданчик. Она попросила Мэтта, техника, который привез ей утром машину из парка, взять несколько вещичек для нее в штаб-квартире. Никогда не знаешь, вдруг тебе понадобится узконаправленный микрофон, чтобы подслушать чей-то разговор. Она любила быть готовой ко всему, и, к счастью, Мэтт ее не подвел.
Это была новейшая модель. Мэгги засунула наушник в ухо и направила маленький микрофон в форме диска на сенатора, как раз когда таксофон зазвонил.
Поздние машины, проносящиеся мимо, мешали ей навестись на сигнал таксофона. Мэгги покрутила регулятор и немного повысила звук микрофона.
Что-то затрещало у нее в ухе, она дрогнула от тока, но потом треск исчез. Поехали.
– Это ты? – сенатор явно нервничал.
– Вижу, ты получил мои инструкции, – сказал «дядя Сэм». Тот же цифровой голос, который они слышали этим утром. Сердце Мэгги заколотилось. Она пыталась различить выражение лица сенатора. Был ли он напуган? Разозлен? Почему он не обратился к ней или к О’Коннору, когда «дядя Сэм» связался с ним и назначил эту встречу?
– Нам надо обсудить… – начал Фибс.
– Нам нечего обсуждать, – прервал его «дядя Сэм». – Или ты добудешь мне это, или твоя дочь умрет.
Мэгги нахмурилась и направила микрофон немного выше. Добудешь это? Что – это? Она была уверена, что речь шла не о деньгах – оставались миллиарды государственных тайн, в которые сенатор был посвящен.
– Я не могу просто провальсировать в Капитолий и взять это! – Сенатор запустил руки в волосы. Даже издалека Мэгги видела, что его щеки покрылись красными пятнами. Ощущение триумфа в ее груди, до этого неуклонно растущее, рассеялось от осознания, что она была действительно права. Сенатор скрывал от нее что-то – и это было гораздо важнее денег.
– Ты сенатор – тебя не станут подозревать, – сказал «дядя Сэм». – Хватит придумывать отговорки. Или ты добудешь это, или твоя милая малютка Кайла впадет в диабетическую кому и умрет. Может быть, я выброшу ее тело в болото. Ты никогда ее не найдешь. Твоя жена не сможет даже прийти на могилу. Было бы очень печально, не правда ли, сенатор?
– Прошу тебя, – голос сенатора дрогнул. – То, о чем ты меня просишь… Незаконно. Меня арестуют. Все будет разрушено. Я могу дать тебе столько денег, сколько ты захочешь…
Мозг Мэгги напряженно работал, рука сжимала микрофон все сильнее. Речь определенно не о деньгах. Тогда о чем? Что в Капитолии было настолько ценно для «дяди Сэма», что он решился на похищение ребенка? И что, черт возьми, было так важно для сенатора, что он стоял на своем, когда его родная дочь была у похитителя? Когда жизнь его ребенка была на кону, он беспокоился о законности? Мэгги ощутила вспышку гнева в груди, которая за считаные секунды разрослась в целый пожар. В чем чертова проблема этого парня? Все его приоритеты были неправильными.
– Сделай это, или я даже не буду ждать, когда начнется кома, – сказал «дядя Сэм». – Просто перережу ей горло.
– Но… – сказал сенатор Фибс.
Мэгги услышала щелчок – и затем гудки.
– Черт! – Сенатор швырнул трубку таксофона так сильно, что она отскочила от приемника и повисла в воздухе. Он нервно провел рукой по волосам и зашаркал ногами, как будто хотел побежать.
Что ж, Мэгги не собиралась позволить нарциссической нерешительности появиться. Если ей придется бороться с сенатором, пока она пытается найти Кайлу, девочка умрет еще быстрее. Мэгги решилась. Она открыла дверь, выскочила из машины и зашагала по тротуару. На улице было прохладно, и она плотнее закуталась в пальто. Ей нужны были ответы, и прямо сейчас. Ей было плевать, кем он был, какой властью обладал и что натворил. Кайла была важнее, чем все это.
Сенатор все еще стоял у телефонной будки, ссутулившись, спиной к ней. Уперев взгляд в землю, выглядел полностью побежденным, как бы сдутым, сломленным. Это был наилучший момент, чтобы побороться с ним, холодно подумала Мэгги. Обезумевшие от горя люди теряют способность лгать. Она наверняка сможет добыть немного правды за его фасадом.
– Сенатор, – сказала она.
В смятении он резко развернулся, его глаза расширились, когда он узнал ее.
– Мисс Кинкейд, – сказал он, пытаясь говорить коротко и сухо. Но хрипота в его голосе и виноватое выражение выдавали его.
– Думаю, пришло время поговорить честно, – сказала Мэгги.
– Я думаю, пришло время вам сесть в машину и поехать домой, – отрезал Фибс. – Вы отстранены от дела. Я немедленно сообщу об этом Фрэнку.
Мэгги выпрямилась и внимательно на него посмотрела. Она хорошо знала таких мужчин, как он, – мужчин, который считали, что запугиванием и силой можно решить все проблемы. И она знала, как с ними бороться.
– Сенатор, сейчас мы сядем в вашу машину, и вы расскажете мне, что, черт возьми, здесь на самом деле происходит. Или я очень сильно разозлюсь.
От этих слов его глаза не просто расширились, а почти вылезли из орбит. Сенатор был привилегированным человеком – мало кто говорил ему «нет».
К счастью для Кайлы, Мэгги было не так легко запугать.
– Да ты вообще знаешь, кто я? – проревел он, надвигаясь на нее, видимо, надеясь использовать свой рост для пущего устрашения. Но Мэгги не шелохнулась и продолжала пристально на него смотреть. – Я могу тебя уничтожить!
– А я могу вас арестовать, и через двадцать минут вы будете в комнате для допроса, – безапелляционно отрезала Мэгги. – И это пойдет в комплекте с камерами, официальными протоколами и репортерами, которые будут ждать вас по дороге из штаб-квартиры в вашу собственную тюремную камеру. Так что вам стоит подумать секундочку, прежде чем угрожать мне. Это я могу уничтожить вас, сэр. Так уничтожить, что вы никогда не восстановите то, что сейчас имеете. Ни вашу работу, ни друзей. Ваша жена уйдет от вас. Ваш ребенок, жизнью которого вы играете по какой-то причине, больше никогда не заговорит с вами. Если будет жива. Вы будете просто очередным грязным коррумпированным политиком. И ваш портрет никогда не повесят в Овальном кабинете. И я начинаю думать, что это волнует вас больше, чем безопасность Кайлы. Не могу поверить, что вы настолько испорченный, что можете рисковать жизнью дочери ради политической карьеры.
Он молча уставился на нее в бешенстве, буквально вибрируя от гнева. На мгновение она испугалась, что он попробует ее ударить, но продолжила, не обращая на него внимания. Она смогла бы обуздать его, если бы дело дошло до этого.
– Взвесьте за и против, почему нет? – зашипела она. – Ваша семья… жизнь вашей дочери. Если вы хоть на каплю о них заботитесь, вы сделаете то, что я скажу.
Мэгги скрестила руки на груди, пригвоздив его суровым взглядом. Она не собиралась отступать. Не собиралась подхалимничать и прятаться. Она была защитницей Кайлы. Ее маяком. И она собиралась вернуть эту девочку домой.
– Ваш ход, сенатор.
Глава 17
Джейк тихонько выругался, посматривая одним глазом на монитор, установленный на пассажирском сиденье. Красная точка находилась на Пятой авеню уже добрых пятнадцать минут. Куда бы сенатор ни направлялся, он припарковал машину.
После их с Кинкейд второго разговора днем Джейк установил жучок на сенаторский «Лексус». Он не мог избавиться от ощущения, что что-то во всем этом не так. И когда поздно вечером Джейк увидел, что красная точка начала перемещаться, указывая на то, что сенатор покинул усадьбу, он понял, что был прав.
Он поспешил за сенатором и успел бы, если бы его не остановили из-за невключенных поворотников. Полицейский отпустил его, как только он достал свое удостоверение, но это дало Фибсу фору. Проклятье. Джейк с трудом продирался через плотный поток машин. Его раздражение росло с каждой минутой. Наконец он повернул на Пятую авеню и притормозил, заметив припаркованный «Лексус» – пустой. Джейк проехал квартал и затем вернулся. И вдруг заметил их.
Черт. Мэгги Кинкейд стояла на тротуаре и спорила с сенатором. Конечно, она на него набросилась. Он неохотно улыбался. О, она поставит его на место, Джейк это знал. По крайней мере, она будет при этом чертовски мила, подумал Джейк и невольно широко улыбнулся. Эта женщина состоит из страсти и проблем. А Джейка всегда непреодолимо влекло и то и другое. Она запросто заткнула его – нельзя сказать, что многие женщины на это способны. Особенно те, кто ловится на удочку «военного героя».
Мэгги Кинкейд не впечатляло то, что произошло много лет назад, – она была сосредоточена на настоящем. На деле. Чем больше времени он проводил с ней, тем меньше ему хотелось с ней расставаться. И это при том, что он не мог избавиться от ее нападок.
Он увидел, что Мэгги ведет сенатора обратно к его машине. Джейк припарковался, вышел из внедорожника, прошел вниз по улице и постучал в тонированное окно «Лексуса». Хорошая намечается вечеринка.