Оно

9




Итак, вечером в первый день каникул Билл вошел в комнату Джорджа. Сердце тяжело стучало, ноги точно окоченели от напряжения. Билл часто заходил в комнату Джорджа; не то чтобы ему нравилась эта комната, отнюдь! В ней так чувствовалось присутствие Джорджа, что казалось, здесь обитает его призрак. Билл невольно поймал себя на мысли, что дверь платяного шкафа в любой момент может со скрипом отвориться и среди рубашек и брюк, аккуратно развешанных на распялках, возникнет Джордж в желтом непромокаемом плаще, забрызганном кровью. Джордж с одной рукой, торчащей из желтого рукава. Невыразительный тупой взгляд, внушающий ужас, — глаза зомби из фильмов ужасов. Джордж выйдет из платяного шкафа и, хлюпая калошами, направится через всю комнату к кровати, где сидит Билл, окаменевший от страха.

Если бы в один из вечеров, когда он, поднявшись с постели брата, разглядывал фотографии Джорджа на стене и игрушечные машины на туалетном столике, если бы в это время погас свет, с Биллом, по всей вероятности, случился бы сердечный приступ, который секунд через десять привел бы к роковому исходу. Но тем не менее Билл приходил в комнату брата. Бороться со страхом, отгонять от себя тень Джорджа было нужно во что бы то ни стало; почему, Билл не мог себе ответить толком. Это было необходимо, чтобы как-то прийти в себя после смерти младшего брата, найти в себе силы жить дальше, жить достойно. Нет, не вычеркнуть Джорджа из памяти, но как-нибудь постараться, чтобы жизнь не казалась такой ужасной и отвратительной. Билл понимал, что родители и рады были бы представить Джорджа другим, прежним, но это им не удается, рассчитывать на их помощь нечего, ему придется самому побороть в себе страх.

Не только ради себя приходил Билл в комнату брата, он приходил и ради самого Джорджа. Он очень любил брата, они прекрасно ладили друг с другом, хотя, конечно, бывали ссоры… Как-то вечером, когда потушили свет, Билл прокрался на кухню и съел остатки мороженого с лимоном, а Джордж потом наябедничал родителям, но то был редкий случай. Так они ладили. Джорджа нет; казалось бы, что может быть хуже? Но когда Джордж превратился в какого-то монстра, страшилище, дальше, как говорится, деться некуда.

Билл очень скучал по младшему брату, что правда, то правда. Скучал по его голосу, смеху. Или вдруг вспомнит, с какой доверчивостью, бывало, заглядывал ему в глаза Джордж, надеясь, что старший брат ответит на какой-нибудь его вопрос и объяснит ему все по порядку. Как тут сердцу не дрогнуть! И что необычайно странно: временами он чувствовал, что больше всего любит Джорджа, когда испытывает страх, при мысли, что какой-то зомби в образе Джорджа таится в платяном шкафу или прячется под кроватью. Именно здесь, в комнате Джорджа, лучше всего вспоминалось, как он любил младшего брата и как беззаветно любил его Джордж. Пытаясь примирить два столь разных чувства — любовь и ужас, Билл чувствовал, что в эти минуты он как никогда близок к разгадке таинственной смерти брата.

Билл едва ли смог бы высказать это кому бы то ни было, мысли роились в его сознании бессвязной чехардой. Но своим добрым, отзывчивым сердцем Билл понимал, что хочет, и это было для него самое главное.

Иногда он просматривал книги Джорджа, иногда перебирал его игрушки.

А в альбом фотографий не заглядывал с прошлого декабря.

Теперь, вечером, после знакомства с Беном Хэнскомом, Билл открыл дверцы платяного шкафа; как обычно взял себя в руки, готовый в любой момент увидеть среди распялок с одеждой Джорджа в окровавленном плаще; так и кажется, что он сейчас ткнет своим мертвенно-бледным пальцем с отросшим ногтем ему в руку и попытается завладеть ею. Итак, открыв дверцу, Билл взял с полки альбом с фотографиями.

МОИ ФОТОГРАФИИ — было вытиснено золотом на обложке. Внизу была приклеена скотчем полоска бумаги, на которой аккуратно, печатными буквами было написано: ДЖОРДЖ ЭЛМЕР ДЕНБРО. 6 ЛЕТ. Билл положил альбом на кровать Джорджа и сел на нее — сердце бешено колотилось. Что заставило его снова взять из шкафа этот альбом, он и сам не мог себе объяснить. После того, что случилось в декабре…

«Посмотрю еще раз, и все. Может, в прошлый раз мне померещилось. Может, все это выдумки, чепуха».

Была у него такая мысль.

А вдруг не почудилось? Но Билл подозревал, что дело в самом альбоме. Он точно его околдовывал. Боже мой, что он тогда увидел в нем, неужели это не померещилось!

Билл раскрыл альбом. Вначале были фотографии тетушек и дядей, которые дали его родители. Джорджу было неважно, что на снимках люди и места, которых он не знал; его привлекали сами фотографии. Когда ему не удавалось выклянчить у кого-нибудь новые, он, бывало, сидел, по-турецки скрестив ноги на этой постели, и разглядывал старые фотографии, бережно переворачивал страницы с черно-белыми снимками, снятыми «кодаком». Вот фотография мамы, когда она была еще молодая и удивительно красивая. Вот отец в возрасте восемнадцати лет, рядом двое его друзей, позирующих с ружьями в руках возле убитого оленя. Вот дядя Хойт стоит на каких-то камнях и гордо держит пойманного щуренка. Вот тетя Фортуна на деррийской сельскохозяйственной выставке стоит на коленях и держит над головой корзину с помидорами, которые она вырастила своими руками. Вот чей-то автомобиль «бьюик», какая-то церковь, чей-то дом, дорога, ведущая непонятно откуда и куда. Все фотографии, отснятые неизвестно кем и по каким причинам, непонятно почему хранились в альбоме ныне покойного мальчика.

Тут Билл увидел на снимке самого себя, трехлетнего, на больничной койке, голова его была вся перевязана бинтами, причем так многослойно, что они походили на тюрбан. Бинты шли по щекам и закрывали переломанную челюсть. Тогда на стоянке на Сентер-стрит его задела машина. Билл теперь уже почти ничего не помнил про больницу; помнил только, что ему давали оттаявшее мороженое и он сосал его через соломинку, а еще сильно болела голова, наверное, дня три.

Вот они всей семьей собрались на газоне перед домом. Билл стоит рядом с матерью и держит ее за руку, а младенец Джордж спит на руках отца. И наконец школьная фотография Джорджа, сделанная в октябре прошлого года, всего за десять дней до его смерти. Здесь Джордж в новой рубашке с открытым воротом. Вихры, обыкновенно торчавшие в разные стороны, смочены водой, тщательно расчесаны и прилизаны. Рот раскрыт, видны две дырки, в которых уже никогда не вырастут зубы. «Если только они не продолжают расти после смерти», — подумал Билл и вздрогнул.

Какое-то время он пристально разглядывал эту фотографию и уже хотел закрыть альбом, как вдруг повторилось то, что случилось тогда, в декабре.

Глаза Джорджа на фотографии стали вращаться, затем поднялись и вперились в глаза Билла. Искусственная улыбочка превратилась в ужасную зловещую ухмылку. Правый глаз полузакрылся и неожиданно подмигнул. «Скоро увидимся, Билл. До встречи. В моем платяном шкафу. Может, даже сегодня вечером».

Билл отшвырнул от себя альбом, тот полетел через всю комнату, а Билл закрыл руками рот.

Альбом ударился о стену, упал на пол, раскрылся. Страницы стали переворачиваться, хотя никакого сквозняка не было. И наконец снова открылась та ужасная фотография, где внизу было написано: «Школьные друзья 1957—1958гг.».

Из фотографии стала сочиться кровь.

Билл остолбенело сидел на кровати, язык у него распух, волосы стали дыбом, по коже поползли мурашки. Он хотел крикнуть, но из распухшего горла вырвался только жалобный писк.

Кровь залила всю фотографию и струйкой текла по полу.

Билл выбежал из комнаты и захлопнул за собою дверь.





Глава 6

ОДИН ИЗ ПРОПАВШИХ

Рассказ о лете 1958 года




1




Нет, их разыскали далеко не всех. И время от времени появлялись ошибочные предположения.






2




Из деррийской газеты «Ньюс» от 21 июня 1958 года (стр. 1):



НОВАЯ ВОЛНА СТРАХОВ. ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ МАЛЬЧИК



Вчера вечером в полицию обратились Моника Маклин и ее второй муж Ричард П. Маклин, проживающие на Чартер-стрит, 73. Они заявили, что их сын, десятилетний Эдвард Л. Коркоран, ушел из дому и не вернулся. Исчезновение мальчика всколыхнуло новую волну страхов. Деррийцы опасаются, что в городе орудует некий маньяк-детоубийца.

По словам миссис Маклин, мальчик пропал с 19 июня: не вернулся из школы в последний день занятий перед каникулами.

На вопрос, почему они обратились в полицию лишь спустя сутки после исчезновения сына, оба супруга отказались ответить. Начальник полиции Ричард Бортон воздержался от комментариев, но, как стало известно в полиции, мальчик не ладил с отчимом и раньше, случалось, не ночевал дома. Полиция предполагает, что Эдвард не пришел домой, потому что отметки за полугодие были неудовлетворительные. Харольд Меткаф, завуч деррийской школы, отказался дать информацию на этот счет, заявив, что оценки Эдварда Коркорана не подлежат огласке.

«Надеюсь, исчезновение этого мальчика не вызовет в городе паники, — заявил вчера Бортон. — Население, вполне понятно, обеспокоено, но я хочу подчеркнуть: каждый год мы регистрируем от тридцати до пятидесяти без вести пропавших лиц. Большинство объявляются живыми и невредимыми в течение первой недели с момента заведения дела. Уверен, с Божьей помощью, найдется и Эдвард Коркоран».

Бортон также высказал убеждение, что убийство Джорджа Денбро, Бетти Рипсом, Черил Ламоники, Мэтью Клементса совершены разными лицами. «Каждый случай не похож на другой, почерки совершенно разные», — заявил Бортон, но отказался вдаваться в подробности. Он добавил, что городская полиция работает в тесном контакте с прокуратурой штата, и дела курирует сам генеральный прокурор и уже разработано несколько версий. На вопрос (по телефону), насколько достоверны эти версии, начальник полиции Бортон ответил: «Очень достоверны». На вопрос, можно ли ожидать в ближайшее время ареста преступников, Бортон воздержался от комментариев.



Из деррийской газеты «Ньюс» от 22 июня 1958 года (стр. 1):



НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ СУДА: ЭКСГУМАЦИЯ



Дело об исчезновении Эдварда Коркорана приняло неожиданный оборот. Минувшим вечером судья окружного суда Эрхард К. Маултон распорядился произвести эксгумацию трупа младшего брата Э. Коркорана — Дорси. Распоряжение суда последовало после совместного запроса окружного прокурора и окружного медицинского эксперта.

Дорси Коркоран, так же как и Эдвард, проживавший в доме № 73 по Чартер-стрит, умер в мае 1957 года, предположительно от несчастного случая. Мальчика привезли в деррийскую больницу с множественными переломами, в том числе переломом черепа. Отчим Дорси, Ричард П. Маклин, заявил, что Дорси играл на лестнице гаража и упал с большой высоты на асфальт. Мальчик скончался через три дня, не приходя в сознание.

Десятилетний Эдвард Коркоран пропал без вести с прошлой среды. На вопрос, можно ли подозревать кого-нибудь из супругов Маклинов в связи со смертью Дорси и исчезновением Эдварда, начальник полиции Ричард Бортон отказался ответить.



Из деррийской газеты «Ньюс» от 24 июня 1958 года (стр. 1):



ПО ПОДОЗРЕНИЮ В УБИЙСТВЕ АРЕСТОВАН МАКЛИН



На вчерашней пресс-конференции начальник деррийской полиции Ричард Бортон объявил, что Ричард П. Маклин, проживающий по адресу: Чартер-стрит, 73, арестован по обвинению в убийстве своего пасынка Дорси Коркорана, о котором ранее сообщалось, что он скончался в деррийской больнице 31 мая прошлого года якобы в результате несчастного случая.

«Медицинская экспертиза установила, что мальчик был жестоко избит», — заявил Бортон. Впрочем, сам Маклин утверждает, что Дорси упал с лестницы, когда взбирался на крышу гаража. По словам Бортона, заключение экспертизы свидетельствует, что мальчику были нанесены побои каким-то тупым предметом. На вопрос, что это за предмет, Бортон сказал: «Возможно, молоток». В настоящее время главное заключение медицинских экспертов сводится к следующему: мальчику нанесли несколько ударов, в результате чего были переломаны кости. Раны, в особенности в области черепа, не соответствуют тем, которые могли бы быть получены в результате падения с лестницы. Дорси Коркоран был зверски избит, а затем его полуживого привезли в травматологическое отделение, где он вскоре умер.

На вопрос, не проявили ли халатность доктора, подписавшие медицинское заключение о смерти Дорси, когда они были поставлены перед выбором либо засвидетельствовать смерть в результате падения с лестницы, либо указать подлинную причину смерти мальчика от жестоких побоев отчима, Бортон заявил: «Вопросы серьезные. И мы зададим их Маклину на следствии».

На вопрос, могут ли эти события, по его мнению, быть как-то связаны с недавним исчезновением Эдварда Коркорана, о котором Ричард и Моника Маклины сообщили в полицию четыре дня назад, начальник полиции Бортон ответил: «Думаю, дело обстоит гораздо серьезней, чем мы поначалу считали. А вам так не кажется?»



Из деррийской газеты «Ньюс» от 25 июня 1958 года (стр. 2):



«ЭДВАРД КОРКОРАН ЧАСТО ХОДИЛ В СИНЯКАХ ОТ ПОБОЕВ», — УТВЕРЖДАЕТ ЕГО УЧИТЕЛЬНИЦА.



Генриетта Дюмон, учительница пятого класса деррийской начальной школы, расположенной на Джексон-стрит, утверждает, что Эдвард Коркоран, пропавший без вести почти неделю назад, часто приходил на занятия «в синяках от побоев». Свидетельница, выпустившая уже один пятый класс, заявила, что примерно за три недели до своего исчезновения Эдвард пришел в класс в ужасном состоянии. «Глаза его были полузакрыты, не глаза, а щелки. Я спросила у него: что случилось. Оказалось, отец устроил ему выволочку за то, что мальчик не доел ужин».

На вопрос, почему она не сообщила куда следует, что мальчик подвергается таким жестоким наказаниям, миссис Дюмон сказала: «Я не первый раз в своей жизни сталкиваюсь с подобными случаями. Отец одного моего ученика из первого выпуска вообще считал, что порка и дисциплина чуть ли не одно и то же. Я попыталась воздействовать на родителей, но тогдашний завуч Гвендолин Рейберн сказала, чтобы я не вмешивалась не в свое дело». Она пояснила, что когда школьные учителя пытаются повлиять на семьи, где дети предположительно подвергаются насилию со стороны родителей, это вскоре сказывается на налоговых ассигнованиях во всей школьной системе. Я пошла к директору и получила такой ответ: «Забудьте об этом, если не хотите выговора». Я спросила, будет ли выговор за такую провинность занесен в трудовую книжку. Мне было сказано: надо стараться, чтобы в трудовую книжку выговоры не попадали. Я поняла намек директора».

На вопрос, сохранилось ли до сих пор в деррийской системе просвещения столь наплевательское отношение к побоям, миссис Дюмон ответила: «А вы думаете, все изменилось? А последний случай с Дорси! И могу добавить, я бы сейчас не отвечала на ваши вопросы, если бы не ушла на пенсию в конце этого учебного года».