Она со мной

– Я же говорил тебе, что выиграю, – хвастается он.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него, но остаюсь в его объятиях.

– И этот дрифт! Это было потрясающе! Как ты научился?

– Кхе-кхе. Нам не пора возвращаться? – Ноа кашляет, пытаясь привлечь наше внимание.

Я настолько поглощена волнением, Эйденом и его запредельной удивительностью, что не заметила пристальные взгляды наших друзей.

Моя голова метнулась в их сторону, а лицо тут же зарделось. Как и в прошлый раз, я неловко и неохотно отцепляюсь от Эйдена, стараясь не забывать дышать и не умереть от смущения.

Эйден смотрит на друзей, потом снова на меня, затем расплывается в великолепной улыбке и делает немыслимое: он раскрывает объятия и крепко обнимает меня, заставляя забыть обо всем, кроме его теплых и утешительных рук.

Затем, словно желая проверить, как долго он сможет держать меня в напряжении, Эйден опускает голову и целует меня в макушку. Я уверена, что со стороны выгляжу потрясенной, хотя внутри визжу и прыгаю, как ребенок под сахарным кайфом.

Аннализа приходит в себя быстрее всех.

– Поздравляю, Эйден! – радостно восклицает она, говоря о гонке.

Похвала Аннализы снимает шок и неловкость, и все остальные начинают поздравлять Эйдена и аплодировать, говоря о том, насколько он был великолепен. Эйден выпускает меня из объятий, но продолжает обнимать одной рукой. Он притягивает меня к себе, а я прикусываю губу, пытаясь (безуспешно) скрыть счастливую улыбку.

Джонси подходит к нам и протягивает Эйдену два конверта по четыре тысячи долларов в каждом.

– Отличная работа, парень.

– Спасибо. – Эйден берет конверты и засовывает их во внутренний карман кожаной куртки.

Вдалеке я вижу Райана. Он устраивает припадок, кричит на друзей и на Кейтлин с Макейлой с требованием убираться ко всем чертям. Кейтлин и Макейла тут же уезжают. Остальные парни посылают нам убийственные взгляды, но я настолько увлечена волнением и Эйденом, что их угрозы даже до меня не доходят.

К тому же как можно чувствовать угрозу в объятиях Эйдена? Никак. Это невозможно с точки зрения науки. Другие ребята подходят к Эйдену, чтобы поговорить с ним или поздравить с победой, и все это время он держит меня за руку, прижимая к себе, словно с гордостью демонстрируя другим.





Глава 17




После того, как Эйден закончил разговаривать с несколькими парнями о каких-то скучных автомобильных делах, он ведет меня обратно к машинам, где Джулиан и Ноа общаются с другими ребятами.

– Тебе понравилось? – спрашиваю я первое, что приходит в голову.

Эйден одаривает меня задумчивым взглядом, пока мы добираемся до пикапа Джулиана, и делает паузу.

– Да, наверное. – Он откидывает задний борт авто и поворачивается ко мне лицом.

– Разве не весело было забрать четыре тысячи у Райана? – Я смеюсь.

Эйден улыбается мне – действие, к которому я быстро привыкаю.

– И все же больше всего мне запомнилось другое.

Как раз когда я начинаю краснеть, он кладет крепкие руки мне на бедра, сажает меня на борт машины и подходит ближе, упираясь руками по обе стороны.

У меня в одночасье перехватывает дыхание: легкие забыли, как правильно работать. Очевидно, я не могу находиться слишком близко к Эйдену, потому что он влияет на мою дыхательную систему. Если бы я умерла, в свидетельстве о смерти была бы указана слишком неловкая причина. Причина смерти: обаяние Эйдена Паркера.

– Честно говоря, ты был великолепен, – признаю я, пытаясь отвлечь Эйдена от своего учащенного пульса. – Но почему мне показалось, что в первом заезде ты не выложился на все сто процентов?

Он держит меня в заложниках своим напряженным и непоколебимым взглядом.

– Потому что так и есть.

– Но почему?

– Райан превращает мою жизнь в ад, домогается тебя, и, самое главное, он угрожал моим младшим братьям. На мой взгляд, две тысячи – недостаточно большая потеря.

– Я поняла. Сделав первую ставку, ты уже не мог ее повысить – тебе нужен был матч-реванш. Но почему ты просто не победил его в первый раз, а потом не предложил повторную гонку, вместо того чтобы проигрывать и провоцировать?

– Видела, как он взбесился, когда проиграл? Он сразу же удрал. Он бы сделал то же самое, если бы проиграл в первый раз, и у меня не было бы возможности бросить ему вызов.

Я киваю, понимая и соглашаясь с тем, что он говорит. При этом мне достаточно трудно сосредоточиться, учитывая нынешнее интимное положение и близость Эйдена ко мне.


– У меня было два варианта: либо проиграть и бросить вызов, либо принять предложение Анны и разбить ему коленные чашечки монтировкой, – усмехается Эйден.

– Черт. Где Анна? – спрашиваю я, судорожно оглядываясь.

– В чем дело?

– Я столкнулась с этим парнем, когда пошла в туалет…

– Ты ходила в туалет одна? – резко прерывает меня Эйден, глядя на то, как далеко находится туалет от того места, где мы сейчас находимся, и как много между ними людей.

– Нет, меня отвел Мэйсон, – быстро добавляю я. – Этот парень сказал мне, что его зовут Люк, и он хотел что-то узнать об Анне. Она должна знать, что ее кто-то спрашивал. У меня не было от него плохого предчувствия, но и хорошего тоже не было.

Глаза Эйдена сужаются.

– Плохо.

– Почему? Кто он? – спрашиваю я в панике.

Эйден оглядывается, как будто в поисках Люка.

– Она не хочет его видеть.

– Где она? Почему она не с Джулианом?

Эйден смотрит туда, где Ноа и Джулиан разговаривают с какими-то парнями.

– Эй, Джулиан! – зовет он. – Где Аннализа?

Джулиан смотрит на нас и тут же отворачивается при виде нашей интимной позы. Тем временем Ноа очень откровенно вскидывает брови. Если бы я не волновалась за Аннализу, то смутилась бы еще больше.

– Мэйсон и Чейз повели их с Шарлоттой в туалет. Они поехали в ближайшую кофейню, так как Шер отказалась идти в местный, – с усмешкой отвечает Джулиан, и они возвращаются к разговору с другими парнями.

– Может, нам поехать за ними? – нервно спрашиваю я Эйдена.

Он качает головой.

– Нет. Когда они вернутся, мы сразу же уедем.

Я киваю, испытывая облегчение от того, что наконец-то рассказала кому-то, – особенно Эйдену, у которого всегда есть план.

– Слушай, – робко начинаю я. – А почему тем вечером в моем доме ты не рассказал, что Райан – твой сводный брат?

Эйден вздыхает и отходит от меня. Я сразу же пожалела, что спросила его о личной жизни. Но беспокоиться не стоило: Эйден опирается локтями о борт машины и кладет руку мне на бедро, глядя куда-то вдаль.

Он запускает руку в волосы.

– Это было ужасное время, и мне трудно о нем говорить.

– Со мной можно. Я же не посторонняя, – тихо говорю я.

Он смотрит на меня так, будто взвешивает в голове какое-то важное решение, прежде чем прийти к выводу и решительно признать:

– Нет, не посторонняя.

Вот и все. Приготовьте неловкое свидетельство о смерти: думаю, Эйден только что остановил мое сердце.

– Мне трудно открываться людям.

Поверь мне, я знаю. Я протягиваю руку, осторожно кладу ладонь на его крепкую шею и нежным движением пальца поглаживаю кожу.

– Ты можешь все мне рассказать, если захочешь.

Мое прикосновение, кажется, расслабляет Эйдена, и я чувствую, как напряжение покидает его тело.

Эйден вздыхает, продолжая смотреть куда-то вдаль.

– Помнишь, что я рассказывал тебе о своем отце?

– О родном? – Тот, который ушел от девятилетнего сына и беременной жены, больной раком, потому что она отказалась делать аборт, а он отказался разбираться со счетами.

Эйден кивает, и я тоже киваю, прежде чем понимаю, что он меня не видит.

– Да, я помню.

– Когда он ушел, мама была в полном отчаянии. Мать-одиночка с маленьким ребенком и двумя новорожденными… Рак вернулся, а она не могла оплатить медицинские счета, как, впрочем, и все остальное.