Она со мной

– Я не знаю. Это ты мне скажи, – огрызаюсь я.

Ее глаза сужаются.

– Просто подожди немного, и ты получишь по заслугам.

Она отступает и направляется к своим подружкам, сидящим за другим столом. Мэйсон проходит мимо, возвращаясь к нашему столику, и бросает на Кейтлин растерянный взгляд.

– Что это было? – спрашивает он, садясь с двумя тарелками аппетитных куриных наггетсов и картошки фри.

– Как обычно. Оскорбления и угрозы, – поясняет Чейз.

Мэйсон усмехается.

– Я бы забеспокоился, если бы это было что-то другое.

Без слов Мэйсон ставит передо мной одну из тарелок, а я одновременно отдаю ему половину сэндвича с «Нутеллой», как будто мы заранее обговорили обмен.

Со смехом мы приступаем к обеду. Шарлотта ловит мой взгляд и вопросительно смотрит, а я в ответ качаю головой. Конечно, я думала о Мэйсоне в более романтическом ключе, но между нами ничего быть не может. Он всегда смешит меня, и мне нравится проводить с ним время, но он бабник. К тому же моя жизнь и так достаточно сложна. У меня не может быть парня, поскольку наши отношения были бы ложью. Как вы себе это представляете? Мой собственный парень не знает, что меня зовут Тея, а не Амелия.





* * *


Остальная часть недели довольно длинная и скучная. Сегодня четверг, почти семь часов вечера. Мы с Эйденом сидим напротив шкафчиков в школьном коридоре. Мы были в школьной библиотеке, но она закрылась около пяти тридцати, поэтому мы просто переместились в коридор, где с тех пор и находимся.

В школе темно и пустынно, если не считать снующего мимо уборщика. Никто, кажется, не возражает, что мы все еще находимся на территории школы.

Я все схватываю на лету: Эйден не перестает доказывать мне, что он замечательный репетитор. Его бесконечное терпение по отношению ко мне и способность объяснять, не разбивая при этом голову о стену, не могут не поражать.

– Эйден, это потрясающе! Еще одно занятие, и я точно смогу получить тройку за тест в понедельник!

– Мы не стремимся к тройке. Мы стремимся к пятерке, – поправляет он меня.

– Эйден, ты, конечно, хорош, но все же не чудотворец.

– Ты сможешь, Амелия. Ты быстро схватываешь. Ты намного умнее, чем думаешь.

Честность и убежденность, с которой он это говорит, заставляют меня покраснеть и отвести взгляд.

– Что ж, у меня хороший…

Звук автомобильной сигнализации, доносящийся с парковки, эхом разносится по коридору. Мы с Эйденом прекрасно понимаем, что кроме машин уборщиков на темнеющей парковке остались только наши автомобили. Мы переглядываемся, поднимаемся с пола и в одно мгновение оказываемся на улице. Дверь школы захлопывается за нашими спинами.

Фары моей машины мигают. Эйден делает пару шагов вперед, ведя меня за собой за руку. Теперь, подойдя немного ближе, я вижу две проколотые шины. Судя по машине, я могу сказать, что и остальные колеса постигла та же участь.

Я смотрю на Эйдена, чтобы оценить его реакцию, но он не смотрит ни на меня, ни на машину.

Его горящий взгляд пристально рассматривает платиновую блондинку, высунувшую средний палец из открытого окна красного «Мустанга». Что за чертовщина? Прокалывать шины? Это что, 1970-е?

Я вышагиваю рядом со своим автомобилем, пытаясь и не пытаясь сдержать свой гнев.

– Кем эта стерва себя возомнила? А Райан Симмс? Конечно, они отличная пара! Она оба социопаты!

Эйден, проверив свою машину, идет обратно. Его шаги громко разносятся по пустой и темной парковке.

– Твоя машина?..

– Все в порядке, – отрезает он, обходя мой автомобиль и осматривая его во второй раз.

– Они ее не тронули? – Я немного удивлена. Райан ненавидит Эйдена больше, чем Бэтмен ненавидит Джокера, да и Кейтлин тоже не самая большая его поклонница.

– Симмс знает, что мои шины резать бессмысленно: я получаю новые практически каждые несколько недель.

– Что? Зачем тебе каждый раз новые шины…

– Не бери в голову. – Эйден отмахивается. – Симмс знает, что я убью его, если он тронет машину.

Я и не сомневаюсь.

– Кроме того, – он кивает на камеры безопасности в верхней части школы, – я паркуюсь в идеальном месте. А вот твоя машина припаркована в недосягаемости для любой из камер.


Я хмурюсь.

– Не могу поверить, что у них хватило ума. Хотя о чем это я? У них мозгов нет.

Учитывая, что мама Кейтлин – директор школы, она прекрасно знает все места, где нет камер. Эйден осматривает мою машину, пока я хожу кругами, изрядно нервничая. Мне и так есть о чем подумать, а теперь к этому дерьму добавилась стерва Кейтлин со своим психованным мальчиком на побегушках.

– Амелия? – Сомнение в голосе Эйдена заставляют меня приостановить бешеный темп мыслей и выжидающе посмотреть на него.

– Все четыре шины спущены… – он констатирует очевидное.

– Я знаю, Эйден, – отрезаю я.

– И водительская сторона машины поцарапана ключом, – заканчивает он.

Между нами воцаряется мертвая тишина.

– Она поцарапала мою машину? Эта дрянь поцарапала мою машину! Этот сукин сын проткнул мне шины, а мисс маникюр поцарапала чертову тачку!

Я не знаю, что делать с переполняющим меня гневом. Мои кулаки сжимаются, как будто не могут решить, хотят ли они ударить кого-то или задушить, а может, и то и другое.

Эйден не знает, что делать.

– Они перешли все границы.

– Разве может быть что-то хуже? – взрываюсь я. – Они разбили мою машину!

Я подхожу к водительской стороне, чтобы взглянуть на ущерб, о котором говорил Эйден. И останавливаюсь.

Большим, корявым, но разборчивым шрифтом на крыле машины нацарапаны слова: «Шлюха, ворующая парней».

Шлюха, ворующая парней? Какого черта? С чего вдруг я стала шлюхой, ворующей парней? О чем она вообще? Я ничего не сделала! Кого я украла? Как она может называть меня…

– Амелия? – Мою внутреннюю тираду прерывает обеспокоенный голос Эйдена.

Эйден. Конечно. Все пути ведут только к нему. Все мои проблемы, которые случились с тех пор, как я начала учиться в этой дурацкой школе, связаны с ним. Я не должна была привлекать к себе внимание. Я должна была затаиться и просто закончить выпускной класс.

Но нет. Эйден, этот безэмоциональный, властный придурок, создал мне проблемы. Это он привлек ко мне внимание. Это он не смог удержать в штанах свой член и трахнул сумасшедшую Барби. Кейтлин предупреждала меня держаться подальше, потому что он – единственное, чего она хотела. Но поскольку Эйден так старался меня достать, Кейтлин решила, что он переметнулся ко мне.

Мне все это не нужно.

Теперь эта безжалостная, неприкасаемая Королева Пчела точит на меня зуб. Более того, она объединилась с мерзавцем, который ненавидит Эйдена, и, очевидно, эта сумасшедшая парочка без проблем нарушит закон, чтобы мне навредить.

Мне уже пришлось столкнуться с психом, который игнорирует законы и мечтает меня грохнуть.

А. Теперь. Их. Трое.

Я больше так не могу. Я устала. Я хочу домой. Я хочу быть Теей Кеннеди со счастливыми карими глазами и вьющимися каштановыми волосами, чья самая большая проблема заключается в том, какой цвет лака выбрать и как она будет выглядеть в выпускном платье. У Теи Кеннеди была единственная проблема: нравится ли она Дэниелу Расселу и обратит ли на нее внимание Элай Вудс. Я хочу жить своей жизнью, а не притворяться той, кем не являюсь. Мне надоело сталкиваться с людьми, которые мечтают мне насолить.

Голова кружится от всех откровений. Или, может, из-за гипервентиляции?

– Амелия! Успокойся! Дыши! – Эйден выглядит взволнованным, как будто не знает, как избавить меня от панической атаки. – Все в порядке, – успокаивает он, глядя на меня сердитыми серыми глазами. – Я справлюсь с этим. С тобой все будет хорошо. Я обо всем позабочусь, обещаю.

Он обхватывает меня сильными руками, но я в бешенстве отталкиваю его.

– Нет, Эйден! Ты не можешь обо всем позаботиться!

– Смогу…

– Нет! Тебе не кажется, что ты уже достаточно сделал?!

– Что за…

– Это ты виноват! Меня втянули в эту драму из-за тебя! Кейтлин ненавидит меня из-за тебя. Райан ненавидит меня из-за тебя. У меня и без этих двоих хватает забот!

Лицо Эйдена снова обретает выражение, которое он демонстрирует остальному миру: бесстрастное, безэмоциональное, нечитаемое, жесткое.

– Я устала! Я устала от этого дерьма! Я устала бороться с твоими врагами! И мне надоело, что ты притворяешься, будто заботишься обо мне, когда на самом деле просто чувствуешь вину за то, что втянул меня! Ты не переживаешь за меня, Эйден! Твоя совесть внушает тебе, что нужно исправить ошибки!

Даже если Эйдена и задели мои слова, я никогда об этом не узнаю: его бесстрастное выражение не меняется, а жесткие глаза ничего не выдают.

– Не думай, что ты делаешь мне одолжение, притворяясь, будто тебе не все равно. Я вернусь в школу, возьму телефон и позвоню кому-нибудь, кому я действительно небезразлична! Я не буду доставлять тебе неудобства, заставляя притворяться, что я тебе нужна.

Я упрямо разворачиваюсь и без раздумий иду обратно к дверям школы, хотя какая-то часть меня твердит, что я глупая, и умоляет вернуться в безопасные и сильные объятия Эйдена. Что-то говорит мне, что я слишком остро реагирую, ведь Эйден абсолютно ни в чем не виноват. Мне грустно, больно и досадно, и я выплеснула гнев на первого, кто попался под руку. Эйден не виноват в том, что я больше не могу быть Теей Кеннеди. Разве он виноват, что Кейтлин и Райан совершили акт вандализма? И я точно знаю, что Эйден не притворялся, переживая за меня: его бесчисленные поступки давно доказали обратное.