Он тебя проспорил

Я должен с ним поговорить. Теперь уже не в стенах больницы.

Поэтому прошу водителя отвезти меня не к себе домой, а к отцу. Он выслушает меня. И расскажет мне. Я не уйду, пока не получу ответы на свои вопросы.

Лисенок мой.

От одной мысли, что отец касается ее, сводит судорогой все мышцы.

Я знаю, что он еще не стар. Кроме жен у него есть и постоянные любовницы. В том числе и здесь, в Москве.

Но, сука, если он только тронул Лисенка… Значит, он уже не отец мне… Он — соперник. Мужчина. У которого я заберу свое. И которого должен наказать. Должен.

Но как быть? Сука. Почему все так?

Все из-за ее упрямства! Все было бы гораздо проще, если бы Лисенок не сопротивлялась. Все были бы довольны.

А что сейчас?

Подъезжаю к дому отца. Но консьерж говорит мне, что его нет дома.

Ну, правильно. У него же день рождения. Наверняка, он с гостями в своем любимом ресторане.

Стоп. Лисенок значит тоже там. Как будущая жена. Должна там быть.

Не раздумывая, еду туда. Я прекрасно осведомлен о вкусах отца. Поэтому без ошибки нахожу их компанию в одном из ресторанов.

Сначала просто стою у входа, разглядывая гостей. Отец стоит спиной ко мне и что-то говорит гостям. Наверное, тост.

Но за столом нет Лисенка.

Неужели зря приехал?

Собираюсь уйти. Так и не подойдя к ним. Но тут меня окликает один из гостей отца:

— О, Арман! Как ты вовремя! Иди к нам!

Отец оборачивается и с нескрываемым неудовольствием смотрит на меня. Но в присутствии гостей не решается прогнать.

Поэтому мне ничего не остается, как подойти к их столу.

— Ты что-то неважно выглядишь, — хлопает меня по спине папин приятель. — Ну, садись. Молодец, что, несмотря на болезнь, приехал отца поздравить. Молодец.

Меня сажают на свободный стул. И я смотрю в поданный мне бокал с минералкой и обдумываю повод, чтобы уйти, как вдруг мой взгляд поднимается и в коридорном проеме я вижу знакомую фигуру.

Сердце начинает биться чаще. Чувствую, как капельки пота выступают на спине. А во рту — жажда.

Залпом выпиваю минералку. Но это не приносит долгожданного облегчения. Поэтому наливаю сам себе еще. И опять залпом.

Вытираю рот. И смотрю. На нее.

Лисенок идет, опустив голову. Как будто сильно задумавшись о чем-то.

Я и забыл, какая она красивая. А этот пугливый взгляд? Я так скучал по нему.

Замечаю на шее дорогое колье, а на руке такой же браслет. Наверняка, подарок отца. Он всегда говорил, что женщину должны украшать драгоценности. Только тогда ее ценность повышается.

Лисенок не видит меня. Я сижу среди остальных гостей.

Она просто подходит к столу и садится рядом с отцом. Он тут же зыркает на меня и, заметив мой взгляд на Лисенка, зло щурится.

Все это сопровождается чьей-то пламенной речью. Которую я точно не слышу. И даже не стараюсь вникнуть.

Все мои ощущения сейчас сконцентрированы на зрении. Я, не моргая, слежу за Лисенком.

И она, наконец, чувствует этот взгляд.





62. Арман





Наконец, наши взгляды встречаются. Впервые за столь долгое время я вижу ее глаза. Она не убирает взгляд. И в нем отражается слишком много различных эмоций. Слишком различных. Слишком противоречивых.

Испуг. Удивление. Ненависть? И пренебрежение…

Да, я легко читаю все это в ее глазах.

Наш обмен взглядами не остаётся незамеченным отцом.

Он смотрит сначала на Лисенка. Потом на меня. И накрывает своей ладонью ее ладонь, лежащую на столе.

Я с силой сжимаю лезвие ножа в руке. Мне хочется причинить боль себе. Физическую боль. Чтобы она заглушила боль вот там. Где-то в груди.

Боль, которая не отпускает меня уже давно. И которую я узнал только сейчас. Впервые в жизни.

Я не смотрю на отца. Но чувствую его злость. Да, я испортил ему праздник.

Но я не готов отдать Лисенка. Даже ему. Даже под угрозой.

Только мы трое сейчас чувствуем это внезапно возникшее напряжение. Гости шумно обсуждают что-то, веселятся.

Лисенок первая не выдерживает и убирает взгляд. Опускает голову.

Отец наклоняется к ней и что-то шепчет. Она мотает головой. Он проводит рукой ей по волосам.

И я добиваюсь своего — лезвие ножа впивается в кожу, разрезая ее. На белоснежную скатерть падают капельки крови.

— Арман! — восклицает моя соседка по столу и хватается за лицо.

Тут же подбегает какой-то человек с аптечкой. Почему-то извиняется перед отцом и обрабатывает мне руку.

А я смотрю на Лисенка. Она не сводит глаз с моей руки. Зажмуривается. Шепчет что-то отцу. Он кивает. Она встаёт и уходит.

Куда?

Точно не на выход. Вещи ее здесь. Мне надо выйти за ней. Поговорить наедине.

Как?

И я решаю обмануть.

Закидываю голову и закрываю глаза.

Соседка по столу опять ойкает. Ко мне подходят друзья отца.

— Есть у вас комната отдыха какая? — встревожено спрашивает отец у мужчины с аптечкой. — Ему нужен отдых. Он после больницы.

— Да, пойдёмте, — отвечает тот.

Мне помогают встать и ведут в какую-то комнатку. Сажают на диван.

Когда все выходят и мы остаёмся с отцом одни, он хватает меня за воротник рубашки и цедит, глядя в глаза:

— Придёшь в себя и убирайся. Не порть мне праздник. Потом с тобой поговорим.

Уходит, хлопнув дверью.

Мне надо и с ним поговорить. Просто необходимо. Но он прав — не сейчас. И не здесь.

Сначала я хочу увидеть Лисенка. Потрогать ее. Убедиться, что это она. Она сотворила все это.

Выхожу из комнаты и иду по полутемному коридору, полагаясь лишь на свою интуицию. Она ведь не ушла из ресторана. Значит, должна быть где-то здесь.

Как бы она не храбрилась, я видел, как тяжело ей было выдерживать мой взгляд.

Иду и заглядываю в приоткрытые комнаты. Ее нигде нет. Неужели, все зря? Отчаяние подбирается в сознание.

И тут из какой-то двери выходит знакомая фигура. Медленно тихо ступает по ковровой дорожке.

Я срываюсь с места и бегу к ней. Хватаю ее за руку, разворачиваю и прижимаю к стене. Сразу же закрываю рот рукой. Смотрю прямо в глаза. В них опять испуг и мольба.

— Я хочу лишь поговорить, — произношу тихо. — Я уберу руку. Не кричи, пожалуйста.

Медленно убираю руку с ее лица. Она молчит.