Он тебя проспорил

Опять смотрю на него.

— Дай мне поговорить с ней, — прошу, хотя уже знаю ответ.

— Нет! — твердо произносит он. — Ты скоро вылетаешь в Оман. На свадьбу с Шейназ. Потом вернешься и займешь кресло генерального. Здесь.

Одна мысль приходит мне в голову и я не сдерживаю усмешки:

— Но как мы будем все вместе жить? Общаться? Мы же станем одной семьей…

— Никак, — отвечает отец. — Мы с ней уедем жить в Англию. Ты ее не увидишь больше.





60. Арман




Я прекрасно знаю своего отца. И поэтому то, что я услышал от него, окончательно ломает меня.

Если он решил взять Лисенка себе в жены, то он это обязательно сделает. Но зачем? Я так и не понимаю, зачем? Он может позволить себе любую. Как и я. Но почему я не хочу любую?

От тоски, которая раздирает все внутри, еду в бар. Мне надо забыться. Пусть мне будет еще хуже.

Думать буду потом. Сейчас мне надо заткнуть вот эту пустоту внутри. Заткнуть хоть чем-то.

В баре многолюдно. Но я сразу взглядом выцепляю ту, которая легко согласится на все. Их оказывается даже две.

Может, отец и прав? Мне просто надо трахнуть кого-то другого?

Я теряю счет выпитому еще до того, как перед глазами начинает плыть. Хватаю одну из девок, сидящих сейчас рядом со мной, и тяну вниз. К своей ширинке.

Они обе громко ржут и тянут меня на выход.

Сажают меня в какую-то машину. Молодцы какие, даже о транспорте позаботились.

Они начинают ласкать меня еще на заднем сиденье. Одна целует, а вторая уже залезла ко мне в брюки. А я… Я просто сижу и позволяю им делать все, что они хотят. И мне все равно… Как бы глупо это не звучало в такой ситуации.

Конечно, после того, как одна из них вылизала и буквально всосала в себя мой член, он встал. Но почему я не ощущаю никакого удовлетворения от этого? Нет того волнительного ожидания. Суки.

Отталкиваю от себя обеих, но они все равно липнут. А потом в руках одной из них появляется бутылка. Заботливая — из бара прихватила, похоже.

Выхватываю ее и залпом выпиваю почти все, что там осталось. Голову почти сразу же ведет. Зато становится легче. Намного легче. Я уже ничего не вижу и не слышу.

Перед глазами туман и какие-то неясные звуки. И потом пустота. Спасительная пустота. Пусть так будет как можно дольше.

Но нет.

Прихожу в себя. От холода. Очень холодно. Чувствую, как коченеют ступни. А еще мокро.

Открываю глаза. Где я? Вокруг темно. И холодно.

Откуда-то сверху доносятся звуки проезжающих машин. Очень быстрые звуки. Идут по нарастающей, а потом бац — и снова тишина. До следующего звука.

Пытаюсь встать. Не получается. Да что со мной?

Получается только приподнять голову. И тут только вижу, что на ногах нет ботинок. У меня голые ступни. И не только они. Я просто в трусах.

Очевидно, поэтому и холодно.

Но почему? Почему я здесь?

На какое-то мгновение сознание возвращается ко мне. И это больно. Гораздо больнее, чем коченеющие ноги.

Нет. Не хочу. Организм как будто снова выставляет защиту. И опять падение в бездну.

Теперь уже, как мне кажется, это длится безумно долго. Слишком долго.

И, когда меня, наконец, опять вышвыривает на границы сознания, я уже не чувствую холода. И вместо звука проезжающих машин чей-то монотонный голос. Слова неразличимы.

Стараюсь прислушаться. Бесполезно.


Но, видимо, и эти усилия оказываются запредельными для моего нынешнего состояния — меня опять вырубает.

Так продолжается несколько раз. Пока однажды я не открываю глаза. И сразу же утыкаюсь взглядом в спину отца. Его я ни с кем не перепутаю.

— Пап, — зову чуть слышно. Хотя мне кажется, что я лишь шевелю губами.

Он сразу же поворачивается.

Подходит ко мне и берет за руку.

— Арман, — говорит тоже тихо. — Ты пришел в себя. Хвала небесам!

— Что случилось, пап?

— Тебя отравили. Ограбили. И выкинули умирать. Под мостом на трассе.

Пытаюсь приподняться.

— Нет, рано пока, — останавливает он меня. — Лежи.

— Но как? — хмурюсь я. — Кто?

— Пить надо меньше! — вдруг повышает голос он. — Жить надоело?!

Тут к нам подходит, видимо, доктор. Кладет руку на плечо отцу. И он сразу же замолкает.

— Ладно, потом поговорим, — пожимает мне руку. — Главное, что ты пришел в себя. Остальное потом. Все потом. Отдыхай пока, сын.

И он разворачивается и идет к двери.

— Отец, — окликаю я его, последними силами приподнимаясь. — Что с Лизой?

Отец останавливается, но оборачивается не сразу. И, когда он делает это, я вижу злость в его глазах. Но он явно сдерживается.

— Арман, — цедит каждое слово, — я же сказал тебе. Забудь. Лиза готовится к отлету в Оман. И там она станет моей женой. Лечись давай.

И, не дожидаясь от меня ответа, он быстро уходит из палаты.

Я беспомощно падаю на кровать и сжимаю кулаки.





61. Арман




Мне кажется, проходит целая вечность, прежде чем меня выписывают из больницы.

Отец приходит ко мне крайне редко. И все его разговоры о работе и моем отлете в Оман. Он пресекает любые мои попытки заговорить о Лисенке. И меня пугает это его решительность и серьезность.

Радует в этой ситуации лишь одно — мне противопоказаны перелеты. Пока организм полностью не восстановиться после отравления. И это дает мне возможность выдохнуть.

У меня есть шанс увидеться с Лисенком. И поговорить с ней.

Мне кажется, нам достаточно поговорить. Просто поговорить. Я должен ей многое сказать.

Но я не знаю, что сказал ей отец. Почему она приняла это решение. Как она согласилась вообще выйти за него замуж?!

Мой Лисенок. Такой правильный. Целомудренный. Упрямый. Искренний.

Как?!

День моей выписки из больницы совпадает с днем рождения отца. Поэтому он не приходит. Просто присылает за мной машину.

Я все равно никогда не ощущал великой отцовской любви. Поэтому не привыкать.

Тем более, что сейчас все усложняется Лисенком.

Получается, она встала между нами. В самом кошмарном сне такого не привидится. Глупый Лисенок. На что она согласилась?

Что за игру ведет отец?