Окна во двор
Часть 87 из 121 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да, – тоже одновременно.
Я вытер слезы о рукав рубашки, шмыгнул носом. Сказал, вставая из-за стола:
– Ясно, спасибо.
– Это что, все? – удивился Лев.
– Все.
– Надо же. Самое короткое прояснение ситуации в моей жизни.
Уже на выходе из гостиной я услышал, как Слава негромко сказал Льву:
– А трава?
– Да, кстати, – опомнился он, как бы зазывая меня обратно.
Остановившись в дверном проеме, я обернулся. Как со мной это обычно бывало после косяка, в мыслях сначала бред какой-то, а после – абсолютная ясность. Иногда наоборот: сначала ясность, потом бред.
Я ответил родителям очень спокойно:
– Да, я знаю, я сорвался. Мне жаль. Я не могу сейчас вам объяснить, почему это произошло. Мне нужно время. Давайте вернемся к этому разговору позже. – И, вытащив телефон из кармана, положил его на середину стола. – Вот, если вам так спокойней.
Под уважительное (по крайней мере, я хотел думать, что оно было таким) родительское молчание я ушел в свою комнату. Через пару минут в дверь постучал Слава – вернул телефон. Ничего не сказал.
Непедагогично
Ночь прошла странно.
Сначала я был с Леной. В смысле, мы занимались сексом. Хотя мне казалось, будто бы это была Лорди: такое же бледное тело с веснушками на плечах, но лицо почему-то Ленино. Мы были полностью голыми, она сидела на моих коленях, а я целовал ее шею. Скомканное одеяло валялось в стороне, и я обратил внимание на постельное белье: детское, с рисунками машинок из мультика «Тачки». Такое было у меня в детстве.
Подхватив Лену за талию, я перевернул ее на кровать, оказываясь сверху. В этот момент все поменялось: взглянув ей в лицо, я увидел Ярика. Но не удивился, будто бы так и надо, и продолжил осыпать поцелуями уже его: шея, плечи, грудь, ниже, ниже, живот, ниже…
Он схватил меня за руку, и я, прервавшись, поднял на него вопросительный взгляд.
– Что такое?
Ярик приподнялся на локтях и спросил не своим, грубым и низким голосом:
– Давай поиграем с ротиком?
– Чего? – опешил я.
– Давай поиграем с ротиком?
Опершись на мои плечи, он грубо толкнул меня вниз.
Глаза заволокло черной пеленой, я начал задыхаться – нечто забивало мне рот, горло и легкие, но я не видел что. Я зашелся в приступе кашля, но легче не становилось, и вслед за судорожными спазмами из желудка начала подниматься тошнота.
«Нет, нет, только не это», – отчаянно подумал я и открыл глаза.
Темнота. Я, мокрый, лежал в кровати на влажной простыне, сбившееся одеяло валялось в ногах. В трусах – эрекция, в горле – тошнотворный комок, просящийся наружу. Возбуждение и рвота – это теперь навсегда?
Опасаясь, что меня и правда стошнит, я поднялся и прошел в ванную комнату. Минут десять сидел возле унитаза, пока не отпустило. В этот раз обошлось.
Но в следующую ночь все опять повторилось. Был только Ярик. Точнее, если смотреть в целом – он, но, когда он опускал руку на мое бедро, она вдруг становилась как будто не его. Гораздо больше, взрослее, с выпуклыми венами на запястьях. Тогда я поднимал взгляд на лицо и видел Артура – на секунду. Моргал – снова Ярик. Потом опять повторялось: поцелуи, «ротик», пот, эрекция, рвотные позывы.
В третью ночь была только Лена. И как всегда, как обычно, мне нравилось все, что происходит, – совсем не так, как с Лорди, ничего противного. Во сне я как будто бы даже был влюблен в нее. Я все опасался, что она превратится в Ярика, тот придет со своим членом и опять начнет говорить про «ротик», но Лена оставалась Леной. Подозрительно долго.
Потом, оборвав поцелуй, она сказала:
– Я пришла, чтобы ты меня изнасиловал.
– Зачем?
Я смотрел ей прямо в глаза. Все думал: «Не исчезай, только не исчезай». Она заговорила строго, как учительница:
– А разве нормальные люди пойдут ночью за взрослым мужчиной? Если я здесь, значит, я хочу, чтобы ты меня изнасиловал.
– Чего? Но я не…
– Поиграй с моим ротиком.
И я проснулся.
В четвертую и пятую ночь я не спал – не получилось. Боялся, что усну и все опять повторится. А так бы и было, скорее всего.
До семи утра смотрел в потолок, не смыкая глаз, потом шел в школу, как на автопилоте. Перестал садиться за одну парту с Яриком и не позволял сесть ему возле меня.
Он спросил, нагнав в коридоре:
– Это из-за твоего отца?
– Нет, это из-за того, что ты меня во сне насилуешь.
Не смог на ходу выдумать другой причины – мозг не соображал. Ярик удивленно переспросил:
– В твоем сне?
– Да уж надеюсь, что не в своем.
– Но это же просто сон…
– Все, отстань, не подходи, – процедил я сквозь зубы. – Пока ты не появился, мне эта хрень не снилась.
Я прошел вперед, оставив его позади, но, ощутив в кармане смятую пачку, остановился. Вытащил ее наружу, вернулся к Ярику:
– На, твое, зажигалка внутри.
Ярик, раскрыв пачку, заглянул внутрь.
– А где косяк?
– Догадайся.
Он с минуту смотрел на меня не моргая. Потом сказал:
– Бля.
– Ага.
Так и поговорили.
Учителя в школе начали подшучивать над моей вялостью и нездоровой бледностью. Чуть что не так, сразу: «Вы, небось, в компьютерах ваших сидите до утра, а потом в школу идете. Да, Микита?» Это Ольга Владимировна сказала, когда почти весь класс пришел без домашки. Но при чем тут я?
Спустя неделю такой жизни мне стало всерьез казаться, что я могу умереть. Бессонница не проходила, случайные провалы в сон оборачивались кошмарными сюжетами, несколько раз я отпрашивался с уроков и уходил в кабинет к школьной медсестре, где жаловался на предобморочное состояние и тошноту. Она сказала, что у меня вегетососудистая дистония. Еще спросила, в курсе ли родители. Я сказал «Не», а она сказала: «Ну так расскажи».
Я подумал: она права, надо рассказать.
В один из тех дней, когда меня раньше отпустили с уроков, я застал Славу на кухне: он, сидя за столом, что-то рисовал в графическом планшете. Бесшумно, почти на носочках, пройдя к столу, я тихо позвал его:
– Папа.
Стилус в Славиной руке дрогнул, линия пошла зигзагами. Мне кажется, он сразу заподозрил неладное.
– Что, дитя мое? – уточнил папа с напускной шутливостью.
– Мне нужна помощь.
Слава отложил планшет, напряженно сцепил руки в замок и поднял на меня глаза.
– Говори… Хотя нет, подожди.
Он быстро поднялся, открыл шкафчик с посудой, взял стакан, налил воды из кувшина и сел обратно за стол, поставив стакан перед собой.
– Теперь говори.
Я, со скрежетом выдвинув табурет из-под стола, сел перед ним.
– Я ненавижу секс.
Не то чтобы я планировал прямо так начать, но как получилось. Слава молчал, выжидательно глядя на меня. Я не спешил продолжать, мне нужна была какая-то реакция.
Я вытер слезы о рукав рубашки, шмыгнул носом. Сказал, вставая из-за стола:
– Ясно, спасибо.
– Это что, все? – удивился Лев.
– Все.
– Надо же. Самое короткое прояснение ситуации в моей жизни.
Уже на выходе из гостиной я услышал, как Слава негромко сказал Льву:
– А трава?
– Да, кстати, – опомнился он, как бы зазывая меня обратно.
Остановившись в дверном проеме, я обернулся. Как со мной это обычно бывало после косяка, в мыслях сначала бред какой-то, а после – абсолютная ясность. Иногда наоборот: сначала ясность, потом бред.
Я ответил родителям очень спокойно:
– Да, я знаю, я сорвался. Мне жаль. Я не могу сейчас вам объяснить, почему это произошло. Мне нужно время. Давайте вернемся к этому разговору позже. – И, вытащив телефон из кармана, положил его на середину стола. – Вот, если вам так спокойней.
Под уважительное (по крайней мере, я хотел думать, что оно было таким) родительское молчание я ушел в свою комнату. Через пару минут в дверь постучал Слава – вернул телефон. Ничего не сказал.
Непедагогично
Ночь прошла странно.
Сначала я был с Леной. В смысле, мы занимались сексом. Хотя мне казалось, будто бы это была Лорди: такое же бледное тело с веснушками на плечах, но лицо почему-то Ленино. Мы были полностью голыми, она сидела на моих коленях, а я целовал ее шею. Скомканное одеяло валялось в стороне, и я обратил внимание на постельное белье: детское, с рисунками машинок из мультика «Тачки». Такое было у меня в детстве.
Подхватив Лену за талию, я перевернул ее на кровать, оказываясь сверху. В этот момент все поменялось: взглянув ей в лицо, я увидел Ярика. Но не удивился, будто бы так и надо, и продолжил осыпать поцелуями уже его: шея, плечи, грудь, ниже, ниже, живот, ниже…
Он схватил меня за руку, и я, прервавшись, поднял на него вопросительный взгляд.
– Что такое?
Ярик приподнялся на локтях и спросил не своим, грубым и низким голосом:
– Давай поиграем с ротиком?
– Чего? – опешил я.
– Давай поиграем с ротиком?
Опершись на мои плечи, он грубо толкнул меня вниз.
Глаза заволокло черной пеленой, я начал задыхаться – нечто забивало мне рот, горло и легкие, но я не видел что. Я зашелся в приступе кашля, но легче не становилось, и вслед за судорожными спазмами из желудка начала подниматься тошнота.
«Нет, нет, только не это», – отчаянно подумал я и открыл глаза.
Темнота. Я, мокрый, лежал в кровати на влажной простыне, сбившееся одеяло валялось в ногах. В трусах – эрекция, в горле – тошнотворный комок, просящийся наружу. Возбуждение и рвота – это теперь навсегда?
Опасаясь, что меня и правда стошнит, я поднялся и прошел в ванную комнату. Минут десять сидел возле унитаза, пока не отпустило. В этот раз обошлось.
Но в следующую ночь все опять повторилось. Был только Ярик. Точнее, если смотреть в целом – он, но, когда он опускал руку на мое бедро, она вдруг становилась как будто не его. Гораздо больше, взрослее, с выпуклыми венами на запястьях. Тогда я поднимал взгляд на лицо и видел Артура – на секунду. Моргал – снова Ярик. Потом опять повторялось: поцелуи, «ротик», пот, эрекция, рвотные позывы.
В третью ночь была только Лена. И как всегда, как обычно, мне нравилось все, что происходит, – совсем не так, как с Лорди, ничего противного. Во сне я как будто бы даже был влюблен в нее. Я все опасался, что она превратится в Ярика, тот придет со своим членом и опять начнет говорить про «ротик», но Лена оставалась Леной. Подозрительно долго.
Потом, оборвав поцелуй, она сказала:
– Я пришла, чтобы ты меня изнасиловал.
– Зачем?
Я смотрел ей прямо в глаза. Все думал: «Не исчезай, только не исчезай». Она заговорила строго, как учительница:
– А разве нормальные люди пойдут ночью за взрослым мужчиной? Если я здесь, значит, я хочу, чтобы ты меня изнасиловал.
– Чего? Но я не…
– Поиграй с моим ротиком.
И я проснулся.
В четвертую и пятую ночь я не спал – не получилось. Боялся, что усну и все опять повторится. А так бы и было, скорее всего.
До семи утра смотрел в потолок, не смыкая глаз, потом шел в школу, как на автопилоте. Перестал садиться за одну парту с Яриком и не позволял сесть ему возле меня.
Он спросил, нагнав в коридоре:
– Это из-за твоего отца?
– Нет, это из-за того, что ты меня во сне насилуешь.
Не смог на ходу выдумать другой причины – мозг не соображал. Ярик удивленно переспросил:
– В твоем сне?
– Да уж надеюсь, что не в своем.
– Но это же просто сон…
– Все, отстань, не подходи, – процедил я сквозь зубы. – Пока ты не появился, мне эта хрень не снилась.
Я прошел вперед, оставив его позади, но, ощутив в кармане смятую пачку, остановился. Вытащил ее наружу, вернулся к Ярику:
– На, твое, зажигалка внутри.
Ярик, раскрыв пачку, заглянул внутрь.
– А где косяк?
– Догадайся.
Он с минуту смотрел на меня не моргая. Потом сказал:
– Бля.
– Ага.
Так и поговорили.
Учителя в школе начали подшучивать над моей вялостью и нездоровой бледностью. Чуть что не так, сразу: «Вы, небось, в компьютерах ваших сидите до утра, а потом в школу идете. Да, Микита?» Это Ольга Владимировна сказала, когда почти весь класс пришел без домашки. Но при чем тут я?
Спустя неделю такой жизни мне стало всерьез казаться, что я могу умереть. Бессонница не проходила, случайные провалы в сон оборачивались кошмарными сюжетами, несколько раз я отпрашивался с уроков и уходил в кабинет к школьной медсестре, где жаловался на предобморочное состояние и тошноту. Она сказала, что у меня вегетососудистая дистония. Еще спросила, в курсе ли родители. Я сказал «Не», а она сказала: «Ну так расскажи».
Я подумал: она права, надо рассказать.
В один из тех дней, когда меня раньше отпустили с уроков, я застал Славу на кухне: он, сидя за столом, что-то рисовал в графическом планшете. Бесшумно, почти на носочках, пройдя к столу, я тихо позвал его:
– Папа.
Стилус в Славиной руке дрогнул, линия пошла зигзагами. Мне кажется, он сразу заподозрил неладное.
– Что, дитя мое? – уточнил папа с напускной шутливостью.
– Мне нужна помощь.
Слава отложил планшет, напряженно сцепил руки в замок и поднял на меня глаза.
– Говори… Хотя нет, подожди.
Он быстро поднялся, открыл шкафчик с посудой, взял стакан, налил воды из кувшина и сел обратно за стол, поставив стакан перед собой.
– Теперь говори.
Я, со скрежетом выдвинув табурет из-под стола, сел перед ним.
– Я ненавижу секс.
Не то чтобы я планировал прямо так начать, но как получилось. Слава молчал, выжидательно глядя на меня. Я не спешил продолжать, мне нужна была какая-то реакция.