Окна во двор
Часть 85 из 121 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– В смысле, подожди! – Я попытался схватить его за руку, но он вырвался и не оглядываясь пошел к двери. Я крикнул ему вслед: – Скажи, что у вас ничего не было, а то я с ума сойду!
Он хлопнул дверью, так и не обнадежив меня. Резко поплыло в глазах – сначала я не понял от чего, потом по щекам потекли слезы. Я мотнул головой, смахивая их, и заметил оставленную на подоконнике пачку сигарет – Ярик забыл.
Я взял ее, поболтал в руке, проверяя – пустая или нет. Затем заглянул внутрь: пять сигарет, зажигалка и косяк с травой. На мгновение мне как будто стало легче.
Я машинально сунул пачку в карман. Подумал: потом отдам.
Пока шел по коридору, увидел Лену. Она стояла в обнимку с парнем из одиннадцатого. Почему всегда так, все в один момент?
Мы с Леной с того дня, как поссорились, ни разу не говорили больше, хотя учились вместе. Я старался ее не замечать, и у меня неплохо получалось. Но тут они раскорячились поперек лестничного пролета, хочешь не хочешь, а придется посмотреть, как он ее за задницу трогает.
Я, пока мимо них боком протискивался, бросил этому парню:
– Она лесбиянка, кстати.
– Ты че, охренел? – крикнула мне вслед Лена. – Не знаешь – молчи!
Я показал ей средний палец, перегнувшись через перила. В смысле: не знаешь – молчи? Уж я-то знаю.
Я не вернулся на урок. Точнее, вернулся в кабинет, чтобы забрать вещи, а сам слинял через черный ход под лестницей на первом этаже. Сигареты перед Яриком выложить забыл.
Ладно, если быть честным, не забыл. Специально не выложил. Я хотел покурить.
Я убеждал себя: ничего не случится, это всего лишь один косяк, у меня ведь и нет больше, и достать негде будет, и не знаю я тут никого, кто курил бы травку. Короче, это будет первый и последний раз – так я сказал себе и сам же в это поверил.
Пока шел домой, курил на ходу (как и в Канаде, никто не обращал на это внимания) и прокручивал в голове годы общения с Яриком. И все сходилось. Прям начиная с шестого класса.
Тогда он пришел к нам домой впервые, а потом вернулся Лев, и они встретились взглядами, и Лев спросил, будем ли мы чай, а потом Ярик, уходя, спросил: «Это твой папа?», а я сказал: «Да», а Ярик сказал: «Он классный». Все началось в тот момент. И продолжалось дальше: он оправдывал Льва, когда тот ударил меня, пьяного, говорил, что надо было больше. А в наших типа отношениях постоянно домой напрашивался в «неудобное время», когда «внезапно» возвращался Лев, спрашивал, как дела у его мамы, и предлагал чай. И папа тоже хорош – какое ему дело до чужой мамы, чая и самого Ярика? Вечно меня осуждал, что я с ним несправедлив, а ему что с того было? Я думал, что он гей, а не педофил.
И все-таки кажется, что тогда, год назад, когда Лев вызвался подвезти его до дома, пьяного, что-то случилось. Ярик больше никогда потом не подходил ко мне. Видимо, я стал ему не нужен, он ведь через меня хотел подобраться ко Льву, и вот, как только получилось, я оказался не у дел. Он получил к нему дорогу напрямую. Видимо, ему помогло, что он был пьяный – под алкоголем всегда что-нибудь такое происходит.
Может, родители из-за этого и ссорились? Тогда, в тот момент, и началась эта постоянная ругань. А Лев все время хотел вернуться домой – видимо, к Ярику и хотел. Конечно, вот он и ходит теперь такой независимый, взрослый и перекрашенный в серый цвет, чувствует себя гордым из-за отношений с моим отцом. Вот мудак. И отец тоже мудак. Как Артур. Не зря они подружились, он точно такой же.
Ну да, да, точно! Как он его оправдывал тогда, как говорил, что нет никакого совращения, что я сам провоцировал, что все было добровольным!.. Так это он, наверное, себя оправдывал!
Я решил, что сейчас вернусь домой и все расскажу Славе. Он имеет право знать, почему все случилось на самом деле! И от этой злой решимости я начал идти еще быстрее, если бы не косяк в зубах, я бы побежал, но курить на бегу было тяжело.
Я выкинул окурок в мусорку у подъезда, бросил в рот несколько подушечек «орбита» с клубникой, надеясь, что этим перебью запах, и поднялся домой. Дверь открыл Слава, удивился мне:
– Почему ты так рано?
Отодвигая его, я шагнул в квартиру. Сильно перебрав с драматизмом в интонациях, я сказал ему:
– Папа! Я тебе сейчас такое расскажу!
«Хватит ругаться»
Вода была обжигающе ледяной. Я жадно пил, разглядывая родителей через прозрачное донышко стакана: сначала наводил на одного, потом на второго, как через подзорную трубу. Их силуэты расплывались в стекле, но, когда я убирал стакан, четче не становилось. Все плыло.
– Не легче? – спросил Лев.
Я помотал головой, как будто бы нет, а сам сказал:
– Мне нормально.
Льва позвал Слава. Он меня и слушать не захотел. Двух минут от моего рассказа не прошло, как он начал звонить отцу – попросил того подъехать. Я подумал: класс, сейчас мы вместе заставим его объясниться, но не тут-то было. Объясняться заставили меня.
Пока Лев ехал, Слава меня обманывал. Поддерживал иллюзию разговора, но сейчас я понимаю, сразу было видно, что он меня за придурка держал. Я ему рассказываю – ну, все, что надумал, пока шел домой, – а он мне отвечает, как недоразвитому:
– Да? И что было потом? Ну ничего себе!
Сначала я радовался его заинтересованности, не чувствовал, что она фальшивая, пока не пришел Лев. Я услышал, как Слава сказал из коридора, мол, полюбуйся, в каком он состоянии. А когда Лев зашел в гостиную, где я сидел за столом, он сразу тяжело завздыхал, хотя я еще ничего не успел сделать, только посмотрел на него.
– Он на тебя зол, если что, – сказал Слава, заходя следом.
Мне не понравился его тон. Такой предупредительный, словно они в палате сумасшедшего.
– Ничего нового, – ответил Лев. – За что на этот раз?
– Ярик, – коротко ответил Слава.
Больше ничего не пояснил, но Лев сразу все понял.
– Он ему рассказал?
– Да.
Я сразу подобрался: ага, значит, было что рассказывать!
Лев сел за стол напротив меня, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, сделал глубокий вдох, как будто набирался с силами, и, быстро выдохнув, спросил:
– Где взял траву?
Я стушевался. Слегка отодвинулся от стола.
– Какую траву?
– Смотрю, пластинку ты не сменил.
Вспомнив, что лучшая защита – это нападение, я выдал:
– А ты вообще в отношениях с моим… одноклассником!
Чуть не сказал «парнем», вот тупо бы звучало.
Лев устало отвел взгляд. Мне показалось, он себя на что-то уговаривал. Или наоборот: уговаривал чего-то не делать.
Потом, снова посмотрев на меня, ответил:
– Мики, у меня от общения с тобой посттравматическое стрессовое расстройство до конца жизни. Я боюсь подростков.
Я припомнил их диалог со Славой.
– Что он тогда мог мне рассказать?
– А что рассказал?
Я чуть было не ответил, что все. Все рассказал: как они встречаются уже целый год, с того дня, когда он пришел к нам пьяный, а может, и больше, а может… Хорошо, что я вовремя вспомнил, как сам это придумал.
– Что влюблен в тебя, – просто ответил я.
– Все верно, – кивнул Лев. – А больше и нечего рассказывать.
Я дернулся от внезапной догадки.
– Ты знал. – Перевел взгляд на притихшего Славу, подпирающего стенку. – И ты знал.
Они молчали.
– Вы знали, – повторил я.
Родители переглянулись и… снова ничего не ответили. Пришлось спросить самому:
– Почему мне не сказали?
– Потому что ты его послал, – ответил Лев. – Общаться с ним больше не стремился. Тогда зачем тебе эта информация?
– Но мы же…
Я проглотил слово «встречались». Родителям же до последнего говорил, что мы «дружим».
– Надо было сказать, – закончил я.
Тогда в разговор вклинился Слава:
– Мы решили, что это будет неправильно. Это могло изменить твое отношение к Ярику в худшую сторону, а он же… Не виноват.
– Как это «не виноват»? – не понял я.
По-моему, если ты влюбился в отца своего парня, ты очень даже виноват.