Окна во двор
Часть 62 из 121 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Куда ты поедешь? – наконец спросил Лев.
Слава удивился вопросу.
– Домой, – сказал он.
– Я думал, мы все поедем домой, – встрял Ваня.
Слава покивал ему.
– Да, конечно, домой. Мы – к себе, а Лев – к себе. – Спохватившись, он добавил: – Ну или можете поехать в гости ко Льву, если он не против.
– Не против, – тут же прохладным тоном вставил Лев.
Ваня флегматично сообщил:
– Я поеду ко Льву.
Слава пожал плечами.
– Хорошо.
Все втроем посмотрели на меня – похоже, теперь мне нужно было делать выбор. Я переводил взгляд со Славы на Льва и обратно. Сначала я думал выбрать Славу, потому что казалось нечестным, что он остается один, но потом я вспомнил его слова про чужака в квартире и как ему не нравится быть рядом со мной…
– Я тоже… как Ваня, – сказал я.
– Ладно, – согласился Слава.
Вытащив телефон из кармана, он глянул на экран и обратился ко Льву:
– Позвони мне вечером. Нужно поговорить.
– А ты со мной только по телефону разговаривать умеешь? – едко спросил Лев. – Лично уже разучился?
– Похоже на то, – просто ответил он.
Они, стоя рядом, начали вызывать такси, Слава – на один адрес, Лев – на другой. Ваня, устало опустившись на свой чемодан, вдруг произнес в повисшей тишине:
– Ну и дураки.
Когда мы сели в такси, Лев, обернувшись с переднего сиденья, с пристальным вниманием посмотрел на меня. Я не знал, как расценить его взгляд: осуждение, неодобрение, разочарование? Во всяком случае, на теплую отцовскую любовь не тянуло.
– И как это случилось? – Он кивнул на мое лицо, и я понял, что речь о шраме.
– Он меня ударил, я врезался в косяк.
– Ты ударил его первым?
– Да.
– Когда это произошло?
– В Новый год, когда я вернулся с вечеринки под… – Я замялся, покосившись на водителя. – Короче, я не вовремя пришел домой.
Тяжело вздохнув, Лев от нас отвернулся. Таксист, коренастый лысый мужчина с перстнем «Спаси и сохрани» на пальце, быстро глянув на Льва, весело спросил:
– Что, мальчишки подрались?
– Ага, – нехотя ответил тот, давая понять, что не в настроении разговаривать.
Но мужчина этого не заметил, его уже понесло:
– Понимаю, у меня тоже два сына, второй, правда, постарше вашего мелкого, так они постоянно…
Я надел наушники, заглушая для себя весь остальной мир.
Ехали долго. Я уже и забыл, как это – неубранные дороги, снежные заторы и драгоценные часы жизни, проведенные в автомобильных пробках. При взгляде на бесконечную вереницу аптек, магазинов разливного пива и однотипных вывесок «Овощи-фрукты» моя русская тоска, поселившаяся в душе еще при рождении, наконец почувствовала себя дома.
Квартира, которую снимал Лев, находилась возле городской клинической больницы, где он работал. Еще на подходе к пятому этажу (чертовы хрущевки без лифтов) мы услышали из-за двери пронзительный лай, и Ваня подскочил на месте:
– Это Сэм!
Пока Лев открывал ключом входную дверь, Ваня, опустившись на корточки, лаял и выл в тон Сэм на весь подъезд. Она будто бы отвечала ему.
Оказавшись на пороге, они с собакой кинулись друг на друга: Сэм, поднявшись на задние лапы, развела передние, как для настоящих обнимашек, и Ваня сомкнул руки вокруг ее шеи. Когда Сэм удушливо заскулила, Лев начал их разнимать, напоминая, что с проявлениями любви нужно рассчитывать силу.
– Жиза, – усмехнулся я этому замечанию.
Меня самого собака встретила прохладно: обнюхала и отвернулась.
В квартире были две проходные комнаты: в спальню можно было попасть только через большую гостиную. Я вышел на лоджию, примыкавшую к гостиной, и глянул вниз на машины скорой помощи – они сновали туда-сюда, как игрушечные. Лев зашел следом за мной, остановился рядом, тоже посмотрев вниз. Сказал несколько виновато:
– Надо будет снять другую квартиру, если… если Слава не передумает.
– Я думал, вы помирились, – произнес я, не глядя на Льва. – Столько секретничали по телефону.
– Я тоже так думал.
Посмотрев на него из-под упавших на глаза волос, я несколько укоризненно заметил:
– Зря ты это сказал.
– Что?
– Ну, про парня. Зациклился на этом.
– Еще бы не зациклиться, – хмыкнул Лев.
– Считаешь, он не имел права?
Лев пожал плечами.
– Формально имел, но…
– Но типа все равно только твое и трогать никому нельзя, да? – догадался я.
Лев глянул на меня исподлобья. Холодно произнес:
– Ты забываешься, – и шагнул обратно в квартиру.
Я сказал себе под нос:
– Значит, да…
Быт в квартире Льва был образцово налажен – даже лучше, чем когда мы жили вчетвером. Поверхности сияли от чистоты, одноцветная посуда (иссиня-черная, даже непривычно) аккуратно стояла на подставках, Сэм стала воспитанней – не позволяла себе забираться на диван, не лезла к столу, не пыталась сунуться носом в тарелки с едой. Я и не представлял, до какой степени идеальности могут доходить чистота и порядок под надзором Льва – дома мы, конечно, ему мешали: случайно разбивали посуду, ставили ее неровно, забывали протереть от воды, разрешали Сэм запрыгнуть на диван (Лев этого терпеть не мог, но мы ныли: «Да ладно, она же чистая»). Теперь, видимо, все было так, как в его мечтах.
– Как в операционной, – заметил Ваня, проводя пальцем по столешнице обеденного стола (та тоненько скрипнула).
Я вяло пошутил:
– Видимо, операционная была взята за образец при обустройстве квартиры.
Лев накормил нас курицей с запеченной картошкой и аккуратно поинтересовался, чем мы питались в Канаде. Удивившись вопросу, Ваня пожал плечами.
– Едой.
Помня, что готовка – это маркер Славиной депрессии, я заверил:
– Папа готовил. Все в порядке.
Вечером я рано лег спать: на часах не было даже девяти, но сказывались разница во времени и долгая дорога без сна. Мы разложили диван в гостиной, Ваня включил детский канал на телевизоре и пристроился рядом.
За стенкой, в спальне Льва, слышался глухой голос – я догадался, что он разговаривает со Славой, и поэтому старался уснуть еще быстрее, чтобы Льву стало жалко меня будить ради взбучки.
Но мне не спалось: я только лежал с закрытыми глазами, рассматривая цветастые круги в темном пространстве, – сон не шел. Я слышал, как Ваня повернулся ко мне и спросил:
– А что за история про Шмуля?
Но у меня не было настроения об этом говорить, поэтому я не открыл глаза, прикинувшись, что крепко сплю. Ваня вздохнул и снова отвернулся к телевизору, сделав звук тише.
Потом, наверное, я все-таки ненадолго уснул, потому что в следующий раз вернулся в сознание, когда Лев, тихонько выйдя из спальни, выключил телик, поправил на Ване одеяло (а на мне не поправил) и согнал собаку с дивана.
Отметив это, я снова провалился в глухую бессознательную черноту.
Утром я проснулся рано, но все равно позже Льва – на часах еще не было восьми, а он уже ходил по квартире разодетый, как офисный планктон. Заметив, что я открыл глаза, он похвалил меня:
– Молодец! Иди завтракать.
Слава удивился вопросу.
– Домой, – сказал он.
– Я думал, мы все поедем домой, – встрял Ваня.
Слава покивал ему.
– Да, конечно, домой. Мы – к себе, а Лев – к себе. – Спохватившись, он добавил: – Ну или можете поехать в гости ко Льву, если он не против.
– Не против, – тут же прохладным тоном вставил Лев.
Ваня флегматично сообщил:
– Я поеду ко Льву.
Слава пожал плечами.
– Хорошо.
Все втроем посмотрели на меня – похоже, теперь мне нужно было делать выбор. Я переводил взгляд со Славы на Льва и обратно. Сначала я думал выбрать Славу, потому что казалось нечестным, что он остается один, но потом я вспомнил его слова про чужака в квартире и как ему не нравится быть рядом со мной…
– Я тоже… как Ваня, – сказал я.
– Ладно, – согласился Слава.
Вытащив телефон из кармана, он глянул на экран и обратился ко Льву:
– Позвони мне вечером. Нужно поговорить.
– А ты со мной только по телефону разговаривать умеешь? – едко спросил Лев. – Лично уже разучился?
– Похоже на то, – просто ответил он.
Они, стоя рядом, начали вызывать такси, Слава – на один адрес, Лев – на другой. Ваня, устало опустившись на свой чемодан, вдруг произнес в повисшей тишине:
– Ну и дураки.
Когда мы сели в такси, Лев, обернувшись с переднего сиденья, с пристальным вниманием посмотрел на меня. Я не знал, как расценить его взгляд: осуждение, неодобрение, разочарование? Во всяком случае, на теплую отцовскую любовь не тянуло.
– И как это случилось? – Он кивнул на мое лицо, и я понял, что речь о шраме.
– Он меня ударил, я врезался в косяк.
– Ты ударил его первым?
– Да.
– Когда это произошло?
– В Новый год, когда я вернулся с вечеринки под… – Я замялся, покосившись на водителя. – Короче, я не вовремя пришел домой.
Тяжело вздохнув, Лев от нас отвернулся. Таксист, коренастый лысый мужчина с перстнем «Спаси и сохрани» на пальце, быстро глянув на Льва, весело спросил:
– Что, мальчишки подрались?
– Ага, – нехотя ответил тот, давая понять, что не в настроении разговаривать.
Но мужчина этого не заметил, его уже понесло:
– Понимаю, у меня тоже два сына, второй, правда, постарше вашего мелкого, так они постоянно…
Я надел наушники, заглушая для себя весь остальной мир.
Ехали долго. Я уже и забыл, как это – неубранные дороги, снежные заторы и драгоценные часы жизни, проведенные в автомобильных пробках. При взгляде на бесконечную вереницу аптек, магазинов разливного пива и однотипных вывесок «Овощи-фрукты» моя русская тоска, поселившаяся в душе еще при рождении, наконец почувствовала себя дома.
Квартира, которую снимал Лев, находилась возле городской клинической больницы, где он работал. Еще на подходе к пятому этажу (чертовы хрущевки без лифтов) мы услышали из-за двери пронзительный лай, и Ваня подскочил на месте:
– Это Сэм!
Пока Лев открывал ключом входную дверь, Ваня, опустившись на корточки, лаял и выл в тон Сэм на весь подъезд. Она будто бы отвечала ему.
Оказавшись на пороге, они с собакой кинулись друг на друга: Сэм, поднявшись на задние лапы, развела передние, как для настоящих обнимашек, и Ваня сомкнул руки вокруг ее шеи. Когда Сэм удушливо заскулила, Лев начал их разнимать, напоминая, что с проявлениями любви нужно рассчитывать силу.
– Жиза, – усмехнулся я этому замечанию.
Меня самого собака встретила прохладно: обнюхала и отвернулась.
В квартире были две проходные комнаты: в спальню можно было попасть только через большую гостиную. Я вышел на лоджию, примыкавшую к гостиной, и глянул вниз на машины скорой помощи – они сновали туда-сюда, как игрушечные. Лев зашел следом за мной, остановился рядом, тоже посмотрев вниз. Сказал несколько виновато:
– Надо будет снять другую квартиру, если… если Слава не передумает.
– Я думал, вы помирились, – произнес я, не глядя на Льва. – Столько секретничали по телефону.
– Я тоже так думал.
Посмотрев на него из-под упавших на глаза волос, я несколько укоризненно заметил:
– Зря ты это сказал.
– Что?
– Ну, про парня. Зациклился на этом.
– Еще бы не зациклиться, – хмыкнул Лев.
– Считаешь, он не имел права?
Лев пожал плечами.
– Формально имел, но…
– Но типа все равно только твое и трогать никому нельзя, да? – догадался я.
Лев глянул на меня исподлобья. Холодно произнес:
– Ты забываешься, – и шагнул обратно в квартиру.
Я сказал себе под нос:
– Значит, да…
Быт в квартире Льва был образцово налажен – даже лучше, чем когда мы жили вчетвером. Поверхности сияли от чистоты, одноцветная посуда (иссиня-черная, даже непривычно) аккуратно стояла на подставках, Сэм стала воспитанней – не позволяла себе забираться на диван, не лезла к столу, не пыталась сунуться носом в тарелки с едой. Я и не представлял, до какой степени идеальности могут доходить чистота и порядок под надзором Льва – дома мы, конечно, ему мешали: случайно разбивали посуду, ставили ее неровно, забывали протереть от воды, разрешали Сэм запрыгнуть на диван (Лев этого терпеть не мог, но мы ныли: «Да ладно, она же чистая»). Теперь, видимо, все было так, как в его мечтах.
– Как в операционной, – заметил Ваня, проводя пальцем по столешнице обеденного стола (та тоненько скрипнула).
Я вяло пошутил:
– Видимо, операционная была взята за образец при обустройстве квартиры.
Лев накормил нас курицей с запеченной картошкой и аккуратно поинтересовался, чем мы питались в Канаде. Удивившись вопросу, Ваня пожал плечами.
– Едой.
Помня, что готовка – это маркер Славиной депрессии, я заверил:
– Папа готовил. Все в порядке.
Вечером я рано лег спать: на часах не было даже девяти, но сказывались разница во времени и долгая дорога без сна. Мы разложили диван в гостиной, Ваня включил детский канал на телевизоре и пристроился рядом.
За стенкой, в спальне Льва, слышался глухой голос – я догадался, что он разговаривает со Славой, и поэтому старался уснуть еще быстрее, чтобы Льву стало жалко меня будить ради взбучки.
Но мне не спалось: я только лежал с закрытыми глазами, рассматривая цветастые круги в темном пространстве, – сон не шел. Я слышал, как Ваня повернулся ко мне и спросил:
– А что за история про Шмуля?
Но у меня не было настроения об этом говорить, поэтому я не открыл глаза, прикинувшись, что крепко сплю. Ваня вздохнул и снова отвернулся к телевизору, сделав звук тише.
Потом, наверное, я все-таки ненадолго уснул, потому что в следующий раз вернулся в сознание, когда Лев, тихонько выйдя из спальни, выключил телик, поправил на Ване одеяло (а на мне не поправил) и согнал собаку с дивана.
Отметив это, я снова провалился в глухую бессознательную черноту.
Утром я проснулся рано, но все равно позже Льва – на часах еще не было восьми, а он уже ходил по квартире разодетый, как офисный планктон. Заметив, что я открыл глаза, он похвалил меня:
– Молодец! Иди завтракать.