Охотники и чудовища

Следующее утро выдалось суматошным, нервным и очень волнующим. Сначала не заладилось с завтраком, я не смогла проглотить ни кусочка — напряжение комом застряло в горле. Потом меня начал методично доводить Морок, решивший поприсутствовать на примерке свадебного платья.

«А ничего, цыпа, что ты уже замужем? Тебя этот момент не смущает?» — широко зевая, полюбопытствовал вейр.

«Не смущает, — ответила ему телепатически, дабы не шокировать портниху. — Замужем была Лиза Власова, да и то неудачно. А сегодня замуж выходит Филиппа Адельвейн».

Придется привыкать к новому имени, но… Я ведь и есть Филиппа. Так меня назвали родители, и я буду с гордостью носить это имя.

«И то правда… А платье, как по мне, широковато».

«Иди ты… в вейрюшню к Гертруде», — от души пожелала я ворчуну и со счастливой улыбкой покружилась перед зеркалом.

Назвать созданный Амалирой наряд просто платьем у меня язык не поворачивался. Это была сказка. Самая настоящая ожившая девичья мечта.

Пышное, воздушное, из нежного шелка, светлого с жемчужными переливами, украшенное тончайшим кружевом, оно идеально подходило для сегодняшнего торжества. И село на меня тоже идеально, словно только того и ждало. Юбка действительно была очень пышной, но за время, проведенное на Шаресе, я успела привыкнуть и к корсетам, и к кринолинам и уже почти ничего не имела против здешней моды.

Почти…

«И с волосами надо что-то делать, торчат во все стороны соломой», — продолжало бурчать красноглазое чудовище.

— Одну секундочку, — сказала я портнихе.

Подхватив юбки, приблизилась к вейру. Опустилась перед ним на колени и мысленно спросила:

«Ты что, и к Мэдоку меня ревнуешь, оттого такой мрачный сегодня?»

Вейр наигранно безразлично фыркнул:

«У тебя, цыпа, из-за этой свадьбы совсем мозги всмятку стали!»

«Ты же знаешь, что я тебя люблю? — мягко погладила дога по холке. — Очень-очень. Мэдок мой самый любимый мужчина, а ты мой самый любимый вейр. Честное королевское слово».

«Да что мне… Да я…»

Не знаю, умеют ли вейры смущаться, но мой вейр если и не засмущался, то точно растерялся от такого признания.

Поднялся и, выразительно потянувшись, потрусил к выходу, мысленно продолжая:

«Пойду проверю, как там мой мальчик. А ты, цыпа, скорее приводи себя в порядок! Смотреть жалко».

Когда с примеркой было покончено, а растроганная госпожа Лендерт отправилась домой наряжаться (она тоже была приглашена на коронацию), мной вплотную занялась Илсе. Не выпускала меня из спальни, пока не превратила в сногсшибательную красавицу.

По крайней мере, у Мэдока воздух из легких точно вышибло, когда он меня увидел. Первые мгновения хальдаг стоял не шевелясь; кажется, даже забыв, как дышать, и неотрывно смотрел на меня. Опомнившись, поспешил к лестнице, чтобы протянуть мне руку и помочь преодолеть последние ступени.

— Ты слишком красива, Ли… Филиппа, — признался он хрипло, порывисто целуя кончики моих пальцев, как герой какой-нибудь романтичной сказки.

— Ты тоже ничего, — заметила я, обозревая светлый с золотом наряд моего короля.

— Мне хочется спрятать тебя ото всех, чтобы никто, кроме меня, не смел на тебя смотреть.

От взгляда Стального стало жарко. Настолько, что захотелось вот прямо здесь, в холле, стащить с себя платье и ввести такое понятие, как брачное утро.

— Это что еще за собственнические замашки? — шутливо возмутилась я, запрещая себе думать о незапланированных, но таких приятных вольностях. — Нам вообще-то мир менять надо. Это будет непросто сделать, сидя в четырех стенах.

— Я просто не хочу ни с кем делить женщину, которую люблю.

Вот он и сказал это слово. Сказал так, как никто и никогда не говорил. Я даже, кажется, почувствовала, как в животе начинают порхать пресловутые бабочки, а уровень счастья просто зашкаливает.

— А зачем меня с кем-то делить? Я и так вся твоя, мой Стальной принц.

В храм Ильсельсии мы перенеслись вместе, взявшись за руки и не переставая улыбаться. По крайней мере, мне очень сложно было сдержать улыбку, да я и не пыталась. Сегодня можно дать волю эмоциям. Сегодня наш день и наш праздник.

Обряд в храме, украшенном живыми цветами, вышел что надо. Море гостей, море свечей, море улыбок и растроганных вздохов, под аккомпанемент из которых мы обменялись клятвами, после чего наши головы увенчали коронами, объявив мужем и женой.

Платиновой королевой и Каменным королем.

Думаю, не стоит уточнять, что Рейкерд и Трияна не пожелали почтить нас своим присутствием на празднике, решив покинуть столицу до того, как Мэдока провозгласят владыкой Харраса.

Подозреваю, что Рейкерд сейчас захлебывается своим ядом где-нибудь в деревне, ну то есть в одном из своих родовых замков. Впрочем, думать о нем сегодня я точно не буду. Да и завтра, если честно, тоже.

Он просто того не стоит.


Потом было веселое пиршество в королевском дворце и чествование новоиспеченных правителей. Пока гости пьянели от вин, я хмелела от счастья, поцелуев и любви. От осознания, что мы прошли такой долгий путь, непростой, а временами даже невыносимо сложный. Но мы преодолели его вместе.

Вместе и продолжим идти по жизни.





ЭПИЛОГ




Год спустя



— Дамы, прошу, присаживайтесь.

Слаженно отодвинув кресла, мы устроились за столом. Большим и круглым — самое то для собраний пусть и не официального, но все-таки совета. Женского.

Ирма уселась по правую от меня руку и тут же попросила подставить ей под ноги пуфик.

— Я в последнее время такая тяжелая и неуклюжая, — пожаловалась она, поглаживая свой объемный живот, не забыв при этом ворчливо добавить, что в следующий раз рожать будет Матис.

Слева от меня расположилась Паулина — моя самая активная активистка, если так можно выразиться. Остальные два кресла заняли Марлен с Винсенсией и тут же потребовали принести им горячего вина с пряностями.

— На улице такая холодина. — Винсенсия поежилась.

— Никакие меха не спасают, — скорбно согласилась Паулина и велела подать ей обжигающе горячий кофе.

Мы с Ирмой, вынужденные согреваться травяными отварами (никакого вина и кофе), переглянулись и с тоской вздохнули.

— А мне постоянно жарко, — поделилась наболевшим леди д’Энгиен, ерзая в кресле в попытке устроиться поудобнее.

— Уже недолго осталось, — подбодрила ее улыбкой Марлен, после чего обратилась ко мне: — А вашему величеству когда рожать? Что говорят лекари?

— Говорят, что чудо произойдет в начале весны, — улыбнулась я и, открыв свои записи, начала: — Итак, на повестке дня у нас…

Наш совет образовался как-то спонтанно. После того как Мэдок выбрал меня и отказался от асави, наши с наинами дороги разошлись. С Паулиной мы даже не попрощались, родители забрали ее из дома хальдага еще до нашей свадьбы.

Прощание с Марлен и Винсенсией вышло очень неловким. Мы обменялись парой фраз, с натянутыми улыбками пожелали друг другу удачи и на этом расстались. Встретились вновь уже спустя несколько месяцев.

Сначала в Ладерру вернулась Паулина, да не одна, а с молодым мужем, которым она была более чем довольна, как и своей новой жизнью. После расставания с Мэдоком Поля зря времени не теряла, отправилась к родственникам в Аскар — южное королевство, где благополучно превратилась в замужнюю даму. Ее муж, Франц, очень предприимчивый молодой человек. К своим двадцати семи он уже успел дослужиться до посла Аскара и вместе с супругой перебрался в Харрас представлять свое государство.

Марлен и Винсенсию тоже быстренько прибрали к рукам. Марлен стала женой адмирала, Винси выскочила замуж за графа, с которым втайне крутила роман еще до того, как стала невестой моего жениха.

Что же касается Ирмы, то мы с ней сразу сдружились, можно сказать, увидели друг в друге родственные души. Она приняла предложение Матиса, поставив ему ультиматум: никакой асави.

— Или у нас с тобой будет как у Мэдока с Филиппой, или вообще никак, — категорично заявила она.

— Дурной пример заразителен, — проворчал граф, но не стал артачиться, принял условия своей любимой и с удовольствием на ней женился.

Собственно, потому и появился наш совет. Однажды мы все собрались за чашечкой чая, поболтать о жизни, посплетничать, поперемывать косточки благоверным. Между мной и Полькой в то время еще ощущалась неловкость — все-таки нас связывало непростое прошлое, но, к счастью, это чувство со временем исчезло. Особенно когда нас захватила общая идея.

— И все-таки я рада, что не стала асави. Даже короля, — поднеся к губам чашку, заявила новоиспеченная жена посла. — Для Франца я одна-единственная, самая любимая, самая… В общем, самая-самая. А став асави Мэдока, всю жизнь маялась бы.

— Согласна, — серьезно подтвердила Марлен и добавила: — Я довольна тем, как сложилась моя жизнь.

— И я, — поддакнула Винсенсия.

— Жаль, что эту брачную традицию никак не упразднят, — вздохнула Ирма.

С упразднением традиций в Харрасе вообще все сложно. Очень долго Мэдоку пришлось бодаться со своими же подданными. Особенно старшими лордами.

Зная, что перед коронацией с него возьмут магическую клятву о молчании, муж подготовился и сумел ее обойти при помощи той же магии. А став правителем, сразу же собрал хальдагов Харраса, всех от мала до велика, и рассказал им правду об иномирянах.

Не все его поддержали, да мы этого и не ждали. Главное, дело потихоньку движется, пусть и медленно, но нам удается взращивать в умах жителей Шареса правильные мысли. О том, что иномиряне не чудовища, а жертвы. И что не только Харрасу, но и другим королевствам пора заканчивать с этим беспределом.

У нас, по крайней мере, больше не призывают пришлых. Официально это запрещено. Правда, некоторые хальдаги, которым невыносима мысль о том, что рано или поздно они ослабнут и превратятся в обычных магов, узнав правду, начали призывать иномирян самостоятельно. Таких наказывают по всей строгости закона, чтобы другим любителям силы неповадно было экспериментировать.

С правителями других королевств ведутся переговоры, но тоже с переменным успехом. Главное, мы запаслись терпением и уверенно движемся к цели. Не только на словах, но и на деле. Мэдок организовал несколько тайных спасательных отрядов, в задачу которых входит разыскивать иномирян по всему Шаресу и переправлять их обратно на Землю. С одной такой иномирянкой, моей соотечественницей Мариной, несколько месяцев назад я передала весточку своим близким.

Не знаю, поверили ли они моим словам или сочли, что я сошла с ума, но я очень надеюсь, что, прочитав мое письмо, они успокоились.