Охота на тень

— Неа. Валяется где-то в подвале.

— Будь так добр, принеси её сюда.

Эрик пожал плечами и вразвалочку вышел из комнаты.

Май снова заняла место за столом.

— Он всё ещё зол на неё, — пояснила она, когда мальчишка скрылся в подвале. — И я его за это не виню. Так поступить с ребенком, ей должно быть стыдно за себя. Если вам интересно моё мнение, почему она не возвращается, я вам так скажу: стыд слишком велик.

Через несколько минут вернулся Эрик, неся в руках чёрную коробку из толстого картона, размером чуть больше обувной. Он поставил её посреди стола и тут же отдёрнул руки, словно обжёгся.

— Можно нам взглянуть? — спросила разрешения Линда, протягивая руку к коробке.

Эрик снова пожал плечами, засунул руки обратно в карманы и скучающим взглядом уставился в окно.

Линда встала на ноги и подняла крышку.

Сверху лежало полицейское удостоверение с фотографией. С картинки на Ханне смотрело улыбающееся лицо Бритт-Мари. Каштановые волосы мягкими волнами обрамляли округлое лицо. Рядом с удостоверением золотом поблёскивала полицейская кокарда, а под ними виднелась толстая стопка документов.

Ханне задержала взгляд на улыбающемся лице. Она помнила горечь в глазах Рогера Рюбэка и затуманенный слезами взгляд Бьёрна Удина, которого вопрос о Бритт-Мари оторвал от просмотра скачек.

«Куда же ты пропала?» — подумала Ханне, внезапно погружаясь в уныние, причину которого не вполне понимала.

Линда принялась с осторожностью выкладывать содержимое коробки на стол.

Сберегательные книжки, страховое свидетельство и водительские права. Справка о состоянии здоровья, письма, членская карточка стрелкового клуба и путеводитель по Мадейре.

Под путеводителем обнаружилась стопка машинописных листов, скреплённых скобкой.

— Я пошёл, а это можете забрать, — сказал Эрик. — Мне это без надобности.

— Я хотела бы, чтобы ты это сохранил, — возразила Май, вручая мальчику стопку машинописных листов. — Это о твоей бабушке.

Эрик опять пожал плечами, но стопку взял.

— Мы вернем вещи, когда закончим их изучать, — сказала Линда, протягивая Эрику визитную карточку.

Ханне тоже запустила руку в карман и вытащила свои личные визитки. Одну из них вручила Май, а другую — Эрику.

Май положила свою на стол рядом с кофейной чашкой. Эрик принял визитку, состроив гримасу, и вышел из кухни.

— Самое позднее — в пять! — прокричала Май ему вслед.

Он не ответил.

Ханне услышала звук застёгивающейся молнии, стук закрывающейся двери и удаляющиеся шаги.

Оставшиеся вновь обратили своё внимание на чёрную коробку.

Ханне указала на белый путеводитель, на котором были изображены высокие горы, подножия которых уходили прямо в тёмно-синее море.

— Вам известно, ездила ли когда-либо Бритт-Мари на Мадейру? — спросила она.

— У неё не было на это средств. Да и времени, с такой-то работой. Правда, Бьёрн получил открытку с Мадейры через несколько лет после того, как Бритт-Мари пропала. Он считает, открытку послала она.

Линда отложила в сторону путеводитель. Под ним обнаружился календарь.

Линда взяла его в руки и принялась листать. Повсюду были короткие записки, касавшиеся преимущественно личных дел, таких как посещение врача или парикмахерской.

Ханне тоже читала заметки, стоя за спиной Линды.

20 апреля: Бьёрн обещал отвести Эрика в парк, но вместо этого уснул на диване. Хуже всего то, что меня это не удивляет.

21 апреля: Была в библиотеке, искала информацию об Элси.





— Кто такая Элси? — спросила Линда, откладывая в сторону календарь.

— Вы не знаете?


Когда ни Ханне, ни Линда не дали положительного ответа, Май заговорила:

— Элси была биологической матерью Бритт-Мари. Она была матерью-одиночкой и была вынуждена оставить Бритт-Мари сразу после рождения.

Она прервалась и поглядела на Линду и Ханне.

— Элси служила полицейской сестрой в Кларе. Она была там, когда обнаружили первую жертву Болотного Убийцы. Там Элси и умерла. Убийца, который всё ещё прятался в квартире, сбросил её с лестницы.

Линда уставилась на Май.

— Я полагаю, в семидесятых полиции была знакома эта история?

— Совершенно верно. Я лично разговаривала об этом с Фагербергом. Это ведь очень странное совпадение.

— Действительно, — согласилась Линда.

Затем она снова перевела взгляд на вещи Бритт-Мари. Вытащила старый потрёпанный блокнот и пролистала.

Блокнот был исписан аккуратным почерком, и, как оказалось, речь там шла о нападении и убийстве, совершённых в Эстертуне в 1974 году. Линда остановилась на последней записи, и Ханне её прочла:

Гунилла Нюман, Лонггатан, 27.





Двойная толстая линия.





31




Своей маленькой группой они собрались в одном из конференц-залов полицейского управления незадолго до Рождества.

На самом деле, в Госкомиссии работало больше сотрудников — там были следователи, криминалисты и даже группа разведки. Ханне не пересекалась с ними, потому что Роббан не считал это необходимым. Он решил, что лучше встречаться в таком формате: он, она, Линда и Лео.

Ханне знала, что всем, кроме неё, в грядущие праздники предстояло работать.

На каникулах Ханне и Уве собирались ходить в гости к родственникам или обедать с друзьями, а Линде, Роббану и Лео тем временем предстоит часами просиживать за рабочими столами в донельзя тесных кабинетах, делая всё возможное, чтобы отыскать Болотного Убийцу.

Роббан долго разглядывал оттиск таблицы с девятью ячейками, положив пластиковый лист на белый фон. В холодном свете люминесцентной лампы его загорелое лицо казалось неумытым, а бледный шрам на щеке выступал более отчётливо.

— Можно говорить о большом сходстве между убийством, совершённым в сороковых годах, и теми, что произошли позднее, — заговорила Ханне. — Но есть и существенные отличия. Например — то, как убийца выбирает жертв.

Женщина, убитая в 1944 году, была замужней и имела восьмерых детей, к тому же, была значительно старше тех, кто стал жертвами Болотного Убийцы в семидесятых годах и сейчас. Помимо всего прочего, она была проституткой. Жертвы 1974 года и нынешние — все матери-одиночки, имели по одному ребенку. Они вели самостоятельное хозяйство и работали полный день. Нападения на них совершались по ночам, но жертва 1944 года была, вероятнее всего, убита вечером. Место преступления также не совсем совпадает. Район Клара располагался в центре Стокгольма, а Эстертуна — более чем в пятнадцати километрах к северу от города.

Она взяла паузу, а затем продолжила:

— У нас есть данные, свидетельствующие в пользу того, что Анна Хёёг была изнасилована? Отчёт судмедэксперта уже поступил?

— Отчёт ещё не готов, но сегодня утром я перекинулся с ним парой слов, — ответил Роббан, пальцем потирая шрам на щеке. — Повреждения влагалища присутствуют, вне всяких сомнений, но они, вероятнее всего, нанесены этой злосчастной шваброй. Следы спермы отсутствуют.

— Отлично, — отозвалась Ханне. — Вот вам одно из важных отличий между убийствами семьдесят четвёртого года и нынешними. У женщины, убитой в семьдесят четвёртом, во влагалище была обнаружена сперма. Но что касается нынешних жертв, судмедэкспертиза подтверждает отсутствие признаков изнасилования.

— И что это нам дает? — спросил Роббан.

Ханне ненадолго задумалась.

— Скорее всего, он больше не способен совершить изнасилование, — ответила она. — Этот факт, вероятно, послужил причиной того, что убийца воткнул рукоятку швабры во влагалище Анны Хёёг — он был взбешён.

— Возможно, он стар, — вставила Линда.

— Именно, — подтвердила Ханне.

— Тогда, может быть, он и убил эту Мерту в сорок четвёртом? — предположила Линда. — Ко всему прочему, за то убийство был осуждён невиновный.

— Я бы так сильно не полагался на то фото, — фыркнул Лео. — Как можно признать его невиновным лишь на основании того, что в руках у него была газета за дату убийства? Она ведь могла не быть свежей.

— Ты можешь быть прав, — легко согласилась Ханне, встречаясь взглядом с Лео. — Но проверить это не получится. Расследование было поспешным, и каких бы то ни было технических улик тогда не обнаружили. Но стоит ли ожидать иного от расследования, которое проводилось в сороковые годы?