Охота на охотника

– Сперва назовите, а копию скиньте мне факсом, – высокомерно распорядилась Арина. – Ну или электронной почтой, как угодно.

– Завещание, собственно, очень простое, – медленно, со вздохами и паузами после каждого слова, начал «персонаж». – Племянница покойной, Марина Леонидовна Райская, получает гранатовое ожерелье – на долгую, как выразилась наследодательница, память. Прочее движимое и недвижимое имущество, включая банковские счета и пакеты акций…

Арине хотелось шмякнуть по телефонной трубке кулаком – что ж этот хмырь так тянет-то!

– …наследует Всеволод Петрович Иванцов, – сообщение сопроводил долгий тяжелый вздох. – Предваряя ваш вопрос, могу сказать, что о личности этого гражданина нам ничего не известно. Собственно, мы его все еще ищем.

– Считайте, что нашли. – усмехнулась Арина, злорадно подумав, что ситуация превратилась в зеркальную.

– Как?! – упрямый персонаж невероятно возбудился, видать, гонорар за «исполнение» завещания был приличный. – Записываю…

Арину этот нескрываемый восторг весьма развеселил, а раздражение несговорчивостью персонажа еще не утихло, так что она не удержалась от маленькой мести:

– Я вам позже сообщу, – сухо пообещала она. – Когда интересы дела позволят.

На уговоры «поделиться прямо сейчас» она, разумеется, не поддалась.

Вот еще! Теперь ваша очередь нервничать, господин свято блюдущий профессиональную тайну! С тем и оставайтесь! Скрытнев он, подумаешь, какая цаца!

Впрочем, уже через полминуты она и думать забыла об упрямом нотариусе – или кто он там был – полученная информация многое объясняла.

Надо же, как интересно! Вот почему красавец стриптизер собрался бросить столь прибыльную профессию. С наследством Райской он мог хоть завтра, кабы не помер, начать любую новую жизнь – комфортную и благополучную – где угодно, вплоть до Карибских островов. Но как, черт побери, пристегнуть это к его убийству? Наследство, кто бы спорил, соблазнительное. Но у Филиппа и родни-то никакой нет, чтоб на старухины капиталы зариться. Да и кто знал об условиях завещания? По общему мнению, наследница – Марина Леонидовна. Вот ее вполне могли из-за теткиного наследства грохнуть – кстати, надо бы все-таки выяснить, кто гипотетически должен был наследовать после Марины. Считая, что она после теткиной смерти разбогатела, могли и убить. Фактически – по ошибке. Но – стриптизера-то зачем? Нет. Мужик он одинокий, жениться только еще собирался. Теоретически теткино завещание давало Марине еще один мотив для убийства ненавистного стриптизера: если бы он скончался раньше старухи, Марина бы наследовала как единственная родственница. Но старуха умерла раньше, вот в чем загвоздка.

Может, у Филиппа все же какие-то родственники имеются? И он им невзначай похвастался…

Если бы я была режиссером, подумала вдруг Арина, в этом месте вставила бы явление толстой громогласной бабы с худосочным мужем (или сыночком?) под мышкой – какой-нибудь двоюродной тетки Филиппа, ах, пардон, Севы Иванцова. Вроде той, что явилась в квартиру покойного Шубина. И в дверях моего кабинета эта баба должна была бы столкнуться с крючконосым дядькой – троюродным братом покойной Калерии Райской. И они бы махали своими родственными правами… почти до драки… Вот бы цирк был – обхохочешься.





* * *


У троллейбусной остановки яростно ссорились две студенческого вида девицы.

– Ты вообще спятила, да? Иди теперь сама все ей объясняй! – возмущалась коротко стриженая, похожая на мальчишку – правда, на очень симпатичного мальчишку – шатенка, перебрасывая с плеча на плечо битком набитый джинсово-кожаный рюкзачок.

Очень похожий Арина недавно видела на интернет-распродаже. Почти купила, но в последний момент усомнилась: Пахомов наверняка скажет, что следователю неприлично ходить с такой легкомысленной торбочкой. Зря не купила. Вблизи и «живьем» рюкзачок показался еще краше. А легкомысленность его… Ой, ладно! Сколько можно подлаживаться под служебное положение? Не только же в следственном комитете она бывает. Да и на службу ходить – почему бы и нет? Не так уж часто в ее работе бывают ситуации, когда внешний вид может повлиять на результат. На такой случай у Арины есть вполне элегантная сумка – мамин подарок – отчасти похожая на изящный продукт модного дизайнера, свисающий с плеча шатенкиной собеседницы. Вот уж кого с мальчишкой не перепутаешь, эта пышноволосая блондинка точно из глянцевого журнала выпрыгнула, прямо икона стиля!

Недовольно поджимая пухлые губы и устало приопуская длиннющие, явно наклеенные ресницы, «икона» лениво отругивалась от подруги:

– Ну откуда я знала, что она обидится?

– Ты чего, вообще дура?! – кипятилась шатенка с рюкзачком. – Елкин корень! Надо было додуматься четный букет вручить! Да еще кому! Нашей стерве, у которой все и без вины виноватые, а тут здрасьти, приехали. Главное, тебе ведь даже выбирать и покупать цветы не пришлось, все за тебя сделали, тебе только преподнести осталось. Ну как ты умеешь – улыбочка, в глазах туман, наша грымза почему-то к тебе благоволит. А ты даже с такой фигней облажаться ухитрилась!

– Да чего я-то? Чего сразу – облажаться? Когда Жуков мне веник этот припер, там две розы зацепились и одна сломалась. Ну я ее и выкинула. Неудобно же…

– Ага! – шатенка, саркастически поджав губы. возмущенно закивала. – Сломанную дарить неудобно, а четное число – нормально, да? Ты что ли никогда не слышала, что четные только на похороны приносят?! Надо было еще одну выбросить.

– Жалко стало… – вздохнула блондинка и опять воскликнула. – Откуда ж я знала! Я никогда в жизни на похоронах не была. И потом, если бы я еще одну выкинула, осталось бы тринадцать, на тринадцать она точно так же бы разозлилась, скажешь, нет?

– Ой, елкин корень! – шатенка покрутила пальцем у виска. – Ну, значит, надо было одиннадцать оставить! Или бегом еще одну прикупить! Теперь же сто пудов никто зачета не получит, она всю группу будет до следующего семестра мурыжить. Иди вот сама и объясняйся, что ничего такого никто не думал, это у нас просто такая вот ты есть, которая вообще думать не умеет!

Сведенные брови блондинки отражали яростную работу мысли:

– А почему четные на похоронах?

Ах ты ж черт побери мои калоши с сапогами! Приостановившаяся всего лишь ради симпатичного рюкзачка Арина резко развернулась и стремительно зашагала в обратную сторону. До стрип-клуба «Сладкое место» было всего два квартала.

– Ренат Ильич где? – потребовала она у метнувшегося было навстречу охранника. Тот сперва нахмурился, перекрыл проход мчащейся на него наглой растрепанной девице, явно намеревающейся устроить что-то непотребное, но все-таки – узнал. Отступил в сторону, даже ручкой приглашающе махнул.

Управляющий, к счастью, был на месте. Арине не хотелось светить свою версию перед кем попало. Мало ли кто с кем дружит-приятельствует и кто кому, значит, может о твоем внезапном интересе к клубному меню рассказать. И едва появившаяся ниточка – тоненькая, хлипкая – хлоп, и порвется.

– Ренат Ильич, когда заказывают приватный кабинет, стол обязателен?

– Стол? В смысле – угощение? – несколько опешил тот.

– Ну да, – она нетерпеливо мотнула головой.

– Да по-разному, – Ренат Ильич растерянно пожал плечом. – Ну напитки само собой, без них не обходится, а в остальном никакой системы. Кто-то фрукты заказывает, кто-то десерты, кто-то фрутти-ди-маре.

Арина не сразу сообразила, что управляющий имеет в виду «морскую тарелку» – ассорти из морепродуктов, вроде как считается, что морепродукты благотворно влияют на мужскую потенцию.


– Шашлык – это обычно? – приступила она к «главному», чувствуя, что вот-вот – и загадка будет решена.

– Ну… тоже бывает.

– Сколько шампуров в порции? – она даже губу прикусила от нетерпения: вот, сейчас все станет ясно!

Управляющий уставился на нее с явным недоумением:

– Четыре. Полпорции – два. Чаще, кстати, полпорции заказывают, хотя и это не правило. У нас и полные-то порции невелики, мы же не столько про «хлеб», сколько про «зрелища», сами понимаете.

О-ля-ля! Четыре шампура в порции! Это же моментально сужает круг подозреваемых до… да почти до нуля! Особенно если вспомнить про завещание саркастической старушки Калерии Стефановны и намерение Филиппа срочно уволиться из «Сладкого места». Арине хотелось пройтись по кабинету колесом. Или кинуться на шею управляющему и расцеловать его прямо в намечающуюся на макушке лысинку. Или еще что-нибудь такое же… отчебучить. Нет, правда, едва удержалась, чтоб в присядку не пуститься: как ни переполнял ее восторг открытия – и какого открытия! – но сумела взять себя в руки. Все-таки она не кто-нибудь, а лицо при исполнении. Да и кабинет управляющего «Сладким местом» был недостаточно просторен, чтоб колесом ходить.

Сделав пару-тройку глубоких вдохов – да черт с ним, с управляющим, пусть догадывается, что именно ее так взволновало, уже неважно! – она спросила почти спокойно:

– Кто приносит заказ в кабинет?

Ренат Ильич, похоже, даже и не собирался «догадываться». Во всяком случае вопрос его как будто удивил.

– Официанты, кто же еще?

– А тот заказ, ну вы понимаете, в день убийства, тот заказ кто с кухни в кабинет отнес?

Управляющий не то что побагровел – полиловел:

– Я н-не зн-наю. Н-никто н-не помнит. Ваши еще в тот день про это спрашивали, и я… потом… тоже… Это же самое начало дня, в это время всего два официанта… тогда были Гена и Танечка, и еще Светочка в зале дежурила… и все в зале были! сто раз уже спрашивали! И – никто!

Арина кивнула, довольная – примерно так она и предполагала.

Опера в тот день довольно тщательно опросили кухонных работников – поваров, судомоек, подсобников. Все бычились, глядели исподлобья и – разумеется, разумеется! – ничего не помнили. Ну да, ну да, они не следят, им главное – чтоб заказы не перепутались, но это дело официантов. Правда, дело-то и впрямь было в начале дня, когда основной персонал еще не явился. Кто и был – то ли и впрямь не помнят, то ли проблем себе лишних не хотят.

– Может, Филипп сам его забрал? – осторожно предположил Ренат Ильич.

Арина. хотя и поняла уже, что сейчас все ее попытки останутся безрезультатными, хмыкнула, отчасти, быть может, и с досады:

– Это что, обычное дело, чтобы звезда стриптиза официантскую работу исполнял?

– Ну… – управляющий на несколько мгновений замялся. – Вообще, знаете, бывало, – его лицо отразило сложную гамму чувств: вроде и как все было рассказываю, вот честное-пречестное слово, а сам себе верю с трудом. – Филипп ведь совсем не гонористый был. Если в какой-то момент все официанты заняты были, мог и сам… Тем более, он и в костюме был соответствующем.

– Ну допустим, – Арина совершенно точно знала, что в тот день было не так – иначе невозможно объяснить отсутствие отпечатков на подносе – но ничего такого говорить, разумеется, не стала. – Если Филипп сам забрал с кухни этот заказ, повар же должен был это видеть?

– Должен, – управляющий испустил долгий, безнадежный вздох.

– Дайте догадаюсь, – съязвила Арина. – Повар тоже не помнит?

Следующий вздох был еще длиннее и еще печальнее.

– У вас тут прямо какая-то эпидемия склероза, – издевательски фыркнула Арина. – Не боитесь, что официанты заказы путать начнут? Ладно. Поговорить-то с ним можно? С поваром то есть. У меня такое впечатление, что наши оперативники недостаточно подробно его опросили.

Повар, вопреки традиционным представлениям о работниках кухни, был худ почти до костлявости. Над здоровенным горбатым носом жарко горели темные, как переспелые вишни, глаза, странно контрастировавшие с соломенного цвета кудрями, забранными сзади в смешной хвостик. Значит, вот это и есть герой предыдущего Лялиного романа, отметила мысленно Арина. Если, конечно, там был именно роман, а не какие-нибудь сугубо приятельские отношения. Тоже, знаете ли, бывает. Ничего, симпатичный. Не такой эффектный, как погибший стриптизер, но – вполне, вполне.

– Да не помню я, кто тот поднос забрал! – горячо возмущался симпатичный парнишка, тряся белобрысым своим кудрявым хвостиком. – Я так вашим тогда и сказал. Чего одно и то же талдычить? Вы что думаете, я за всем этим прямо слежу? Дела мне больше нет!

Вот, значит, как. Так занят своими поварскими делами, что приглядеть за подачей ни времени, ни желания не остается. А отпечатки твои на блюдах, видимо, самозародились. Ну-ну. И. главное, как горячо ты отстаиваешь свою… невнимательность. Очень горячо…

– Эльдар, – осторожно начала Арина – и осеклась.

Он смотрел на нее исподлобья, чуть нахмурившись, почти равнодушно. Почти. Этим взглядом можно было бы заморозить пустыню Кара-Кумы. Ну или Сахару, тоже хватило бы. И Арина вдруг передумала. Сейчас у нее с этим… Ромео… ах да, Эльдаром ничего не выйдет. Просто потому что он вот так вот понимает преданность. Ладно. Чтобы с ним разговаривать, надо иметь кое-что посущественнее, нежели догадки. Даже если догадки эти – на грани стопроцентной уверенности. Ничего. Успеется. Надо только сценарий допроса заранее продумать и, может быть, какие-то «спецэффекты» подготовить. Сейчас главное – что она наконец-то знает, что именно произошло в клубе «Сладкое место». Зачем оно произошло и даже – как именно.





* * *


– Вот почему она возражала против кремации! – Арина влетела в кабинет Пахомова, даже не спросив у Евы, можно ли. К счастью, тот был один:

– Ты по убийству стриптизера, что ли? – добродушно предположил он. – Я думал, ты уж дело закрываешь за смертью главной подозреваемой.

– Да какая она подозреваемая! – Арина с разбегу плюхнулась в кресло перед пахомовским столом, но перед тем однако ж сделала два круга по кабинету – адреналин требовал действий, хотя бы таких, не слишком осмысленных. – Райская в отъезде была, и это вполне подтверждается всеми, кем только можно, включая погранконтроль.

– Ну не мне тебе говорить, – усмехнулся ППШ, – что даже пограничный контроль – еще не стопроцентная гарантия.

– Нет, Пал Шайдарович, вы не думайте, – Арина пыталась обуздать возбуждение, но пока не слишком успешно, хоть и уселась в кресло, но сидела, почти подпрыгивая, – я землю рыла, чтоб ее алиби разбить. Но, знаете, получилось, что… возможно, это не самая продуктивная версия. Даже если сперва все выглядело именно так.