Охота на охотника
Часть 17 из 30 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Господи, охнула тогда Арина. Мысленно, конечно, но впечатление было все же не из слабых. Эльвира что, с Витькой поссорилась? Или так, тренируется? Зачем этой акуле Карасик? Его ж ей на один зуб не хватит – ам, и нет Карасика.
Сейчас от «акулы» не осталось и следа. Изжелта-серое лицо, едва шевелящиеся безжизненные губы:
– Только Пахомову не говори, а?
Ах ты ж, черт!
– Которому? – усмехнулась Арина.
Эльвира с младшим Пахомовым – сыном ППШ Витькой – женаты не были, но это, кажется, единственное, чем они не были. Железобетонная пара, как пошучивали иногда. Редко, впрочем. Над столь устоявшимися парами и шутить-то неинтересно.
– Издеваешься? – Эльвира вдруг немного ожила. – Ну да, оно того стоит. Господи! Я так радовалась, что это дело тебе расписали. Лучше бы Карасику, но и так ничего. Представляешь, что могло быть, если бы Борьке? Или даже мне? Меня бы там наверняка узнали!
– Но… зачем?
Уточнить Арина не успела. Эльвира, как ни странно, поняла смысл неопределенного «зачем» мгновенно:
– Зачем, зачем… Потому что хочется иногда себя истинной женщиной почувствовать! Тебе никогда не хотелось? А! Ты вообще сейфа от мужика, наверное, не отличаешь! А я живая баба! И мне – хочется, да.
– Но…
– Что – но? Ну да, у нас с Витькой все зашибись. Но он… Я для него типа ствола в кобуре – собственность. Вынул, пострелял, почистил, назад в кобуру сунул и забыл. И – да, ходила я в этот чертов клуб! И даже служебным удостоверением пользовалась – вблизи не показывала, но там махнуть довольно, чтоб королевскую скидку обеспечить, проблемы-то никому не нужны. А у меня не те доходы, чтоб на стрип-клубы тратиться.
– Значит, Карасику глазки строить – это ничего, это можно, а тут – не говори Пахомову?
– Ты что? – Эльвира, кажется, изумилась совершенно искренне. – Карасик – пустое место, никто его всерьез не то что не принимает, просто не может принять. А если Витька узнает, что я… в стрип-клуб… да еще и неоднократно…
– Ну да, ну да. Еще и использование служебного положения, – чуть ли не злорадно добавила Арина.
– Да кого… кому… подумаешь – использование! Арин! Не говори ему, а?
Нет, это действительно было прекрасно! Дело об убийстве, а она только о том и беспокоится, как бы Витенька не узнал.
Или – делает вид, что беспокоится только об этом?
Да нет, похоже, так все и есть. Так сыграть отчаявшуюся растерянность – это какой же актерский талантище надобен? Следователи, конечно, все так или иначе актеры – профессия обязывает – но все же не настолько.
Арина усмехнулась:
– Ну если ты Филиппа не убивала…
– Ты чего? – на поблекшие было щеки первой красавицы следственного комитета понемногу возвращалась живая окраска. – Зачем мне? Не, ну Филипп красивый мальчик был, да, ну… – она свела чеканные брови, – думаешь, он мог меня шантажировать? – ничего не скажешь, соображала она стремительно. Как, впрочем, и полагается следователю. – Да брось! Что бы он мог предъявить? Личное опознание? Да ой! Отбрехалась бы, если даже и… – Эльвира задумалась. – Да, с блокнотом этим глупость сделала, погорячилась на нервах. Не надо было его тырить. Там и нету ничего… Но я-то думала, что есть… ну дура, да, признаю, – она потянулась к ящикам стола, сделала неуловимое движение – и перед Ариной лег тот самый блокнот Филиппа. Эльвира демонстративно обтерла его носовым платком – вуаля! Доказывайте теперь, что хотите! Может, вы сами мне «это» принесли!
М-да.
* * *
Райская на повторный допрос так и не явилась. Прождав ее битых полдня, на следующее утро Арина принялась названивать пропавшей Марине Леонидовне, едва выйдя из дома. Но та и трубку не брала. Чтоб ее, раздраженно подумала Арина, неужели сбежала? Но зачем? Если у нее алиби, какой смысл скрываться? А если алиби все-таки липовое? Тогда я, получается, главную подозреваемую упустила. Э-эх… Но попыток дозвониться все же не бросила.
Она была уже на крыльце следственного комитета, когда телефон наконец-то ответил. Только почему-то мужским голосом.
– Марину Леонидовну, будьте добры, – сухо, не здороваясь, потребовала рассерженная донельзя Арина.
– А кто ее спрашивает? – лениво поинтересовался неизвестный.
– А почему я должна вам докладывать? Трубку Марине Леонидовне дайте! Вы вообще кто?
– Старший оперуполномоченный Советского РУВД капитан Егор Шевчук, – представился неизвестный все тем же ленивым, врастяжечку, тоном. – Так с кем имею честь?
– Следователь Вершина…
Договорить она не успела:
– Арина Марковна? – радостно отозвалась трубка.
– Да… – растерянно подтвердила Арина. – Откуда вы…
– Хотел бы похвастаться, что знаю всех городских следователей, но увы, чего нет, того нет, – слышно было, что невидимый собеседник улыбается. – Я так и так собирался вам звонить, а вы меня опередили. Повесточка ваша обнаружилась в сумочке у… – последовала короткая пауза, как будто говоривший справлялся с записями. – У Марины Леонидовны. Так что, боюсь, явиться к вам она никак не сможет.
Балагурство оперов раздражало Арину нечасто – работа у парней не сахар, вот и оттягиваются, как могут – но этот ее просто бесил:
– Так, господин Шевчук. Если у вас в руках моя повестка, значит, вы понимаете: я с госпожой Райской не просто так язык почесать намеревалась, а следственные действия проводить. Поэтому будьте добры, изложите обстоятельства.
– Да не вопрос! Со всем нашим удовольствием! – в трубке засмеялись. – Только давайте-ка я вам перезвоню в конторку вашу, гут? А то я вас не вижу, звоните вы с мобильного номера, который мне неизвестен. Может, вы вовсе и не Арина Марковна. Мало ли кто может назваться следователем Вершиной.
– Звоните, – бросила Арина, отключаясь.
Почти взлетев по лестнице, она подбежала к приемной точно в тот момент, когда оттуда высунулась Ева:
– Вершина! Уже явилась? Тебя тут соседнее РУВД домогается – сказать, чтоб попозже перезвонили или…
– Вершина! – задыхаясь не то от бега по лестнице, не то от ярости, рявкнула Арина в выхваченную у Евы трубку.
– И вам не хворать, Арина Марковна! – добродушно отозвался уже знакомый голос. – Так зачем вы госпожу Райскую вызывали?
Да что он себе позволяет!
– Нет уж, – сухо ответила Арина. – Это вы мне скажите, почему у вас ее телефон. С ней что-то случилось? Вы ее задержали? По какому обвинению? Что вообще происходит?
– Да ладно, ладно, – еще добродушнее пробурчал Шевчук. – Я так понимаю, важная фигурантка? Ну так боюсь, огорчу. В морге ваша фигурантка.
– К-как, в-в м-морге? – от неожиданности Арина даже заикаться начала. – На нее напали? Грабитель? – она хотела было спросить про ДТП, но вовремя сообразила, что жертвой ДТП старший опер не занимался бы. Ох, как это некстати! Примерно как смерть Вадика Чижова. Что это у меня свидетели, как мухи, мрут, в самом-то деле?
– Ну как, как? – в трубке хмыкнули. – Вы же следователь, не знаете, как люди в морг попадают? Насчет грабежа – точно нет. А вот насчет нападения вопрос открытый. Под поезд ваша дамочка угодила. Почти как Анна Каренина. Под электричку точнее. Остановка «Кирзавод», знаете такую?
– Знаю.
– Поделились бы информацией, а, Арина Марковна? Какое притяжение у дамочки к этой станции было? И, раз она у вас там как-то серьезно, видать, проходит… да не спрашиваю, не спрашиваю, пока во всяком случае… может, кто-то ей рот заткнуть постарался?
– Н-не думаю, – Арина лихорадочно пыталась хоть что-нибудь сообразить. – А что такое? Если вопрос, как вы говорите, открытый, значит, есть вероятность, что она не сама упала? Помог кто-то?
– Да фиг там пока разберет! – лениво сообщил невидимый Шевчук. – Камера там одна-одинешенька, возле кассы, нужное место не захватывает. Свидетелей, кого смогли собрать, опросили, но кто в лес, кто по дрова. Кто говорит, оступилась, кто – сама бросилась, ну а кто, натурально, даже злодейского злодея видел, который несчастную женщину на рельсы столкнул. Причем, что характерно, сколько свидетелей, столько и описаний этого самого злодея, от невысокого элегантного толстячка до длинного тощего нарика включительно, не считая промежуточных вариантов. В общем, все как обычно. Я ведь почему интересуюсь. Публика на этой станции сами знаете какая, сплошь работяги да прочее простонародье, для дачников-то еще не сезон. Дамочка ваша там, прямо как павлин в курятнике. Чего ее туда занесло? Родня какая живет или что?
– Не знаю, Егор, – вздохнула Арина, уже сменившая гнев на милость. – Дача у нее, – она заглянула в выписку, – пардон, дачи у нее нет. Живет она… не ближний свет, в общем. Родня отсутствует, последняя тетка недавно померла… нет, тетка похоронена на Рождественском, так что не на кладбище Райская ехала. Вот насчет друзей-приятелей ничего не скажу, ибо не знаю.
– Понятно, – довольно уныло отозвался Шевчук и. пожелав Арине удачи, распрощался.
Какое там – понятно! Арина-то, невзирая на железобетонное алиби, была почти уверена, что именно доведенная до отчаяния Марина Леонидовна заколола беднягу стриптизера, а все пограничные отметки – ловко подстроенная туфта. Она не сомневалась: надо только постараться немного – и разлетится хваленое алиби вдребезги. И вот вам – пожалуйста. Может, Райскую совесть замучила? Ох, вряд ли. Или, чем черт не шутит, вдруг у Калерии Стефановны еще наследники есть? А Марина Леонидовна стояла на пути к старухиному богатству? Или… что любопытно, одно из описаний гипотетического злодея, якобы толкнувшего несчастную женщину на рельсы – невысокий элегантный толстячок. Прямо в точку – описание господина Маркова, который, к слову сказать, на Марину Леонидовну изрядно зол… Додумав до этого места, Арина фыркнула: вот глупости какие – с чего бы адвокату убивать свою клиентку? Злись не злись, но с мертвой денег точно не получишь.
Но все-таки… почему, почему, почему Райская ему не заплатила? Ей после тетки столько осталось, что адвокатский гонорар на этом фоне в микроскоп не разглядишь. Кстати: те, кто наследует после нее самой, очень даже в смерти дамочки заинтересованы.
И, еще раз кстати, а «столько», оставленное Калерией Стефановной – это сколько? И единственной ли наследницей была Марина Леонидовна? Родня родней, но Калерия вполне могла и завещанием кого-то облагодетельствовать. И кто наследует ей самой?
* * *
После полуторачасового висения на телефоне, перемежаемого поисками в интернете, Арине удалось наконец отыскать не только представлявшую имущественные интересы покойной Калерии Стефановны адвокатскую контору, но и добиться разговора непосредственно с одним из тех, кто вел ее дела:
– Собственно, из всех дел покойной госпожи Райской меня интересуют только условия ее завещания, – сурово потребовала она, после того как находившийся на другом конце провода (ей некстати подумалось, что теперь, в эпоху мобильной связи, надо говорить «на другой стороне радиоволны») персонаж с нечеловеческой подозрительностью проверил, действительно ли она та, за кого себя выдает.
Но даже убедившись, что разговаривает именно со следователем, персонаж не стремился проявлять откровенность:
– Боюсь, что эта информация подпадает под статью о профессиональной тайне.
Персонаж носил говорящую фамилию Скрытнев, но именовался довольно нейтрально, хотя и не без претензий – Андрон Викентьевич.
– Ладно, без подробностей хотя бы, – настаивала Арина. – Кто наследует? Племянница?
– Нет, – сухо ответил поверенный.
– А кто? – тупо спросила Арина, некстати вспомнив глупейший анекдот: «Родила ваша! – Мальчик? – Нет. – А кто?»
Адвокат опять сослался на профессиональную тайну.
Тут Арина окончательно рассвирепела:
– Ну вот что, господин извините-не-расслышала-вашу-фамилию, – все она прекрасно расслышала, даже записала, но очень уж хотелось нагрубить, просто чтоб поставить этого персонажа с его говорящей фамилией на место. – Нужную информацию я в итоге, разумеется, получу. Это вам как юристу должно быть ясно. Далее, – она специально говорила рублеными «суконными» фразами. – Да, я, вполне возможно, потеряю из-за вашего упрямства некоторое количество времени. Но информацию вы мне в итоге предоставите. И только от вас зависит, насколько этот процесс окажется для вас болезненным. На профессиональную тайну ссылаетесь? Прекрасно. Даже почтенно. На то, чтоб получить постановление суда об изъятии у вас требуемой документации, времени потребуется не так уж много. Дело идет, знаете ли, не о краже соседской простыни, а об убийстве. Так что постановление будет, и довольно скоро. И тогда мы приступим к вышеупомянутому процессу изъятия уже с чувством, с толком, с расстановкой. Может, даже с ОМОНом. И на сколько в итоге будет парализована работа вашей шарашкиной конторы? О, простите, юридической компании, так, кажется, вы именуетесь? Особенно если учесть, что изымать мы станем по максимуму – ну так, на всякий случай. И это я еще не начала размышлять о создании вашей компанией препятствий ходу следствия. А вы их создаете… Тоже, знаете, прелюбопытнейшая тема…
– Погодите… Я… – залепетал несговорчивый персонаж. – Ладно. Вам копия завещания нужна или достаточно личность наследника назвать?