Огненный тыл

- Капитан Карпович, - представился офицер. - Заместитель командира сводной ударной группы, майора Талажко.

- Лейтенант Шубин, разведка 239-го отдельного полка. Выполняем приказ заместителя начальника штаба капитана Мезенцева: выяснить обстановку у переправы в районе Ратниково, определить пути подхода и в случае необходимости продержаться до подхода своих.

- Так это вы тут держались?.. - Карпович не поверил, смерил взглядом горстку бойцов, потом уставился на заваленный трупами мост. - Сколько вас было?.. Девять?.. Все живы?

- Так точно, товарищ капитан. Не хотели, но пришлось. Наши части задерживались, немцы уже переправлялись. Вот и… В общем действовали по обстановке.

- Немыслимо, лейтенант!.. - Карпович был сильно удивлён: - Ребята, да вы орлы! Мы спешили как могли, быстрее не удалось, дважды вступали в бой. Напишешь фамилии бойцов, лейтенант и себя не забудь. Буду хлопотать о вашем представлении к высшим наградам родины. Такое дельце вы, ребята, провернули.

- Пустые хлопоты, товарищ капитан… Делаем, что можем, - улыбнулся Глеб. - Вы владеете обстановкой, что происходит?

- Несколько минут назад я связался по рации с передовой группой. Переправу взяли - с большими потерями, но взяли. Теперь самое главное – удержать, дать время окруженцам покинуть район, там десятки, если не сотни тысяч людей: военные; гражданские; ряд учреждений, не успевших эвакуироваться; райкомы; горкомы со своими архивами и сотрудниками. Выходить будут не один день и всё это время нам надо держаться. Нас было около полка, пятую часть потеряли при штурме, но могли бы и больше. Немцы, в отличие от нас, потеряли здесь всё. Подошла группа Лизюкова, у него осталось три сотни бойцов. Будем налаживать оборону. Есть пулемёты, несколько орудий, противотанковые ружья. У генералов Лукина и Курочкина остались в окружении боеспособные подразделения, ими нужно грамотно распорядиться. Остаётесь с нами, лейтенант?

- Рад бы, товарищ капитан, но если приказ: после выполнения задания вернуться в полк, он должен стоять под Ярцево, по крайней мере нам так обещали.

- Хорошо, - согласился Карпович. - О выполнении задания сами доложите?

- Рады бы, - вздохнул Шубин. - Да рацию угробили – под мину попала, - он покосился на Ершова, тот пожал плечами, дескать предлагал вернуться, сам запретил - и правильно сделал, что запретил, а то бы от Ершова мокрого места не осталось.

- Бывает… Не огорчайтесь, - посочувствовал Карпович. – Хорошо, я сам доложу в ваш полк, что вы задание выполнили и даже перевыполнили, - капитан обнажил прокуренные зубы. - Хотя зачем докладывать - переправу взяли, дорожку из окружения протоптали, значит свое задание вы выполнили. Шучу лейтенант… Обо всём доложим. Будьте осторожны на обратном пути. Немцы пробились в наш тыл за Днепром, пара районов уже под их контролем, устраивают облавы, прочёсывают деревни. После нашего сегодняшнего прорыва они точно постараются закрыть лазейку. Останется только Смоленская дорога, окрестности которой мы должны держать, по крайней мере, в ближайшие трое суток, пока все не выйдут. Так что проявляйте осторожность, передвигаетесь скрытно. И поспать вам надо, посмотрите на кого похожи.

- Поспим, товарищ капитан, - пообещал Глеб, протягивая руку. - Счастливо вам, держитесь!





Глава шестая





Кончилась бессонная ночь. Лесную дорогу на Тёплый Ключ основательно продавили солдатские сапоги и колёса грузовиков. Усилилась канонада на юге - немцы стягивали резервы, чтобы вновь отбить Соловьёво. На Днепре шло отчаянное сражение, Рокоссовский выложился максимально - отправил в прорыв на Днепр всё, что мог. Навстречу торопливо двигалась пехота, изнурённая долгим маршем - солдаты в основном молодые, грязные как чушки, многие несли ручные пулемёты. Побитые осколками полуторки, переваливаясь через ухабы, везли к фронту ящики с патронами и минами, провиант для обороняющихся. Разведчики брели навстречу потоку, отступали на обочину, когда проезд перекрывали рычащие авто.

- Эй… Куда собрались? - раскалилась из кузова чёрная как сажа голова. - Все на фронт, а они обратн А ну кругом марш, уклонисты! Давай вместе со всеми.

- Да пошёл ты, умник! - огрызнулся Ершов. - Сам уклонист. Иди воюй, а нам уже хватило.

- Согласитесь мужики, как приятно видеть вокруг себя эти злобные славянские физиономии, - надрывно засмеялся Дубровский. - Сутки не видели и уже такая, мать её, ностальгия.

- Да я бы их и дальше не видел, - проворчал Конторович. - Но соглашусь - без этих рож нам войну не выиграть.

Капитан Карпович был прав - группе требовался отдых. Воевать в таком состоянии - только немцев смешить. Войска прошли, протащились отстающие и больше никого, последним прорычал бензовоз, фактически пустой, прошли в маскхалатах бойцы арьергарда, неодобрительно покосились на разведчиков.

- Далеко собрались, ребята? - поинтересовался старший.

- В тыл… - кивнул подбородком Шубин. - Поболтали бы, мужики, но спешим - путёвки в Сочинские профилактории горят.

Спорить не стали - меньше всего эти девять ряженных со страшными физиономиями походили на дезертиров. Лес затих, сомкнулись кроны деревьев, заглушили далёкую канонаду. Люди грузно переставляли ноги, про потерянную рацию старались не вспоминать - вряд ли кого-то сильно огорчала эта утрата.

К девяти утра лес оборвался группа вышла к Тёплому Ключу. Подтягивало гарью, возвышалась сбитая из досок силосная башня.

- Давненько мы тут не были, - засмеялся Дубровский. - С этого ракурса ещё не смотрели. Пойдём Силантию морду бить, а потом пристрелим к чёртовой матери!

- Мне кажется, я ночью в него попал, - задумчиво вымолвил Шубин. - Он сиганул с крыльца, зарылся в кусты у ограды, и тогда я в него точно попал.

- Да вы посмотрите, что тут творится.

Они остановились, стали озираться исподлобья, усилился запах гари. В этой местности тоже шёл бой, на Днепре его не слышали - не мудрено, там царил адский грохот. В соседнем селе стоял гарнизон - немцы и их прислужники полицейские. Когда пошла штурмовая колонна ей пытались оказать сопротивление, на этот раз красноармейцы действовали грамотно - работал заслон. Дорога вдоль деревни была перепахана, угрожающие накренилась одинокое дерево, похожее на баобаб, под его корнями что-то взорвалось, метрах в сорока от скотоводческой фермы, валялся перевёрнутый немецкий грузовик - из кузова торчали ноги в солдатских сапогах, поодаль несколько трупов фельдграу и двое в штатском с повязками на рукавах. Часть домов сгорела полностью, с пепелищ тянулся угарный дым – изба Силантия была в их числе. Обвалилась крыша, от стен остались одни обугленные древесные огрызки, лежали мёртвые тела, судя по расположению - не ночные, свежи. Фактически деревня перестала существовать и уже не важно кто был инициатором этой бойни.

- Мамай огнём и мечом прошёл, не иначе, - пробормотал Смертин. - Неплохо наши всыпали этим сволочам. И гражданским крепко досталось.

Посещать деревню не было смысла, группа направилась к заброшенной ферме, сапоги месили не пересыхающую грязь, про меры безопасности не забыли - двигались в шахматном порядке, прислушиваясь к звукам, перебирались через груды мусора, баррикады зловонного, окаменевшего навоза. Ворота хлева были гостеприимно распахнуты и болтались на честном слове. В продолговатом строении не осталось ни одного целого окна, внутри царили ароматы, дырявые степенны, скособоченные перегородки, много лет помещение не использовалась по назначению. Сквозь трещины в полу прорастал бурьян, валялись вороха прелой соломы, пустая консервная банка, папиросные окурки - не так давно здесь кто-то гостевал. Бойцы потягивали носами, хмуро озирались.

- Ну да, не гостиница в Ливадии, - признал Шубин. - Но другого предложить не могу. Кончится война – предложу, что угодно, но лично мне здесь нравится. Из помещения не меньше дюжины выходов. Четыре часа на сон. Если кто возражает - идём дальше.

- Нет уж… - проворчал часовой. - Если кто-то возразит, я ему первым в репу дам.

- Не слушайте их, товарищ лейтенант. Мы уже спим.

- А вот и нет… - усмехнулся Глеб. - Дежурим по полчаса. Ты первый, потом поднимаешь Смертина, Смертин поднимет Конторовича, а дальше сами разберётесь. Меня поднимите последним.

- Так я не против, - пожал плечами Чусовой.


- Буду спать без перерыва, не то, что вы – неудачники. И не надо мне завидовать.

Свалились без задних ног прямо на солому, замерли с блаженными лицами.

- Забыл предупредить… - встрепенулся Шубин. - В обязанности часового также входит пинать по морде храпящих, к начальственному составу это не относится. Разрешаю реагировать лёгкими покачиваниями, и не смотрите на меня, как на Троцкого. Всё, спать.

Много позже, лейтенант Шубин осознал свою ошибку - не всегда надо слепо доверять приказам командования - последнему тоже свойственно ошибаться. Приказ вернуться в часть был, мягко говоря, не продуманным. Мнение полковника Самойлова, что полк в течение двух суток никуда не двинется - было только его мнением, оперативная обстановка менялась каждый час, боеспособные части тасовали как карточную колоду. Вернуться к месту прежней дислокации. И где искать полк на западных границах союза? В окрестностях Москвы, не дай бог? Лучше всего было остаться у Днепра, поставить в известность капитана Мезенцева и дожидаться своих, способствуя расширению плацдарма. Тогда штаб полка точно бы знал, где находится его разведка.

Немцы не сидели в бездействии - исправляли допущенные ошибки, им хватало воли и ресурсов.

Заступить на пост в хлеву Шубину так и не посчастливилось - он купался в довоенных введениях: в парке играл патефон, кружились пары в нарядных одеждах…

И всё это угробил взволнованный шёпот, трясущего его за плечо, красноармейца Баттахова:

- Товарищи лейтенант… Вставайте ж,е ядрёный корень… Немцы в деревне.

Глеб подлетел как атлет, перемахивающий через планку, уставился на Баттахова, тот сделал таинственное лицо, прижал палец к губам. Между загородками ползал сержант Климов, будил товарищей, зажимал им рты, чтобы не орали. За пределами сарая гудели автомобильные моторы, доносилось немецкая речь. Разведчики схватились за оружия одновременно, протирая глаза - всё же, несколько часов сна достаточно, чтобы вернуться в строй. До леса, на восточной стороне, было метров тридцать - расстояние одного рывка. Рёв моторов вгрызался в уши.

- Бодренькое пробуждение… - начал было Дубровский и замолк, обнаружив под носом кулак Климова.

Шубин переместился на другую сторону, пристроился под оконным проёмом день был в разгаре - половина первого. Жаркое лето сорок первого - в небе ни облачка. От фермы просматривался лес, отделяющий деревню от Днепра. Дым над деревней уже развелся, слева виднелись сгоревшие избы и несколько уцелевших, остатки гари пощипывали нос.

На опушке, у пересечения просёлочных дорог, стояла колонна немецких грузовиков, сновали люди в мышиной форме, раздражённый лаял офицер в фуражке, зелёные канты на обмундировании, мотопехота – панцергренадеры, бинокль не требовался - всё происходило рядом. Деревню заняло довольно крупное подразделение - не меньше роты. Немцы замыкали кольцо, чтобы больше не одна душа не просочилась к Днепру. С юго-запада доносились звуки боя, очень хотелось надеяться, что сводное формирование майора Талажко ещё держится, но все подходы к месту сражения немцы перекрыли, стягивали части откуда только могли - повторного прорыва они бы уже не допустили.

Обстановка понятна - немцы снова вернули контроль над крошечным населённым пунктом. В глубине деревни застрочил автомат, дважды хлопнули карабины, душераздирающая заголосила женщина - выстрел оборвал её крик. Шубин стиснул зубы: - что там насчёт овчинки и выделки? Подобрался сержант Климов примостился рядом:

- Что делать, товарищ лейтенант? Деревню освобождать?.. к нашим на Днепр вернёмся?

- Уймись, - поморщился Глеб. - Это называется головокружение от успехов. Скоро пройдёт… Второй раз масштабного фарта не будет - заруби себе на носу. Деревенских жителей мы не спасём и это ничего не изменит. У нас приказ - возвращаться в полк.

От дороги до хлева было метров сто с гаком, проехал легковой бронеавтомобиль, увенчанный пулемётом, за щитком легковой кюбельваген, машины свернули на лесную дорогу к Днепру - это был не лучший знак, значит Ратниково и его окрестности снова у противника. В этом, впрочем не было большой трагедии - контролировать ещё и эту переправу, потрёпанному формированию майора Талажко не было смысла, достаточно взорвать понтонный мост, без возможности последующего восстановления.

Глеб насторожился: от группы военнослужащих отделились несколько человек, неспешно двинулись через буераки к ферме, видно получили приказ её осмотреть. Немцы не спешили, обменивались на ходу репликами. С немым вопросом в глазах на командира уставился Климов: рисковать подразделением, чтобы уничтожить нескольких фрицев? Без слов понятно – валим!

И вдруг застыли все, кто находился в хлеву. Мороз пробежал по коже - что-то повалилось, в дальний торцевой части постройки хрустнула доска, выругался немец, в хлеву уже кто-то был. Очевидно солдаты, зачищавшее деревню, не знали, чем себя занять - обошли населённый пункт по восточной околице и решили заглянуть на ферму. Те, что шли с дороги, тоже их видели, произошёл очередной обмен мнениями. Вошли, похоже, двое: один остался на улице - двинулся в обход; второй решил полюбопытствовать как тут жили свиньи, он приближался по центральному жёлобу, чавкала грязь под сапогами. Разведчики присели, стали пятиться к окнам, пока их спасали дощатые перегородки между загонами. Шубин энергично за жестикулировал, кивнул с понятием Смертин, скорчился за развалившейся бочкой. Немец беззаботно посвистывал, по сторонам он практически не смотрел, миновал Смертина, объявился в полной красе - настоящий германский солдат, как с агитационного плаката – рослый, накаченный, белокурый и даже голубоглазый, в полной амуниции, только каска вместо того, чтобы находиться на голове, была привязана к ремню, карабин он держал на плече. Немец встал как вкопанный - глаза расширились от ужаса.

- Привет, - негромко сказал Шубин.

За спиной бандита объявился Смертин и крепко схватил его за горло – глаза, объятые страхом полезли на лоб, немца парализовало, все попытки закричать загонялись обратно внутрь, метнулся Карякин, подхватил у самого пола выпавший из онемевшей руки карабин. Смертин всадил в спину нож - на всю глубину лезвия, немец задёргался, глаза заволокло мучаю. Разведчик схватил свою жертву за шиворот, бережно, словно банку с нитроглицерином, опустил на пол - белокурый вояка вздрогнул напоследок и успокоился. Иван перевёл дыхание, покрутил шеей, дескать в следующий раз лучше заранее предупреждать.

- Уходим, - прошептал Шубин.

За окном, со стороны деревни, было плохо - приближались несколько человек, ругались, вытягивая сапоги из грязи, половину пути они уже одолели. Шубин подал знак «К окну», первым наружу перевалился Конторович, следом Шубин. Ещё одна немая сцена - метрах в десяти стоял другой немец и беззаботно справлял нужду на стену хлева, должно быть спутник убитого, подавшийся в обход, теперь понятно, зачем он это сделал. Немец уловил движение, мотнул головой, руки были заняты - вот досада, он машинально продолжал свои дела, физиономия стала белой от страха, он оступился, подогнулось нога. Конторович среагировал моментально - сменил направление, помчался к немцу, выдёргивая на ходу нож, тот забыл про свой карабин, только в ужасе шептал:

- Найн, найн!

- Не работает, сука, твой найн, - выдохнул разведчик, всаживая нож в упитанный живот - немец захрипел, стал сползать по стенке, вращая глазами, речевые способности утратились полностью, он изрыгал невразумительные звуки.

Михаил выдернул нож и вернулся к группе. Разведчики вбежали в лес, Конторович застрял на опушке, как-то странно посмотрел на содеянное, учащённо заморгал, облизывая губы, окровавленный нож он, по-прежнему, держал в руке. Немец сидел, привалившись спиной к стене, подрагивал, бессмысленно пучил глаза.

- Миша, да ладно тебе… Сколько их ещё будет, - схватил товарища за плечо Карякин.

– Эх, ужасная для немца доля - умереть от руки еврея, - хохотнул пробегающий мимо Дубровский. - Даже жалко человека.

Этот осинник был частично проходимым, освоили метров пятьдесят, когда за спиной разразились тревожные крики.

- Первого нашли, - прокомментировал на бегу Ершов. - Как свинью зарезали, говядину.

Котом крики стали громче, захлопали выстрелы.

- Второго нашли, - не преминул прояснить Ершов. - И этого, Миша, как порося уделал.

Стрельба усилилась, немцы оседлали опушку, но в лес не лезли. Разведчики залегли за деревья, дальше двигались перебежками, рискуя подставиться под пулю. Противник остерегался заходить в лес, поливал его огнём, пули стучали по деревьям, обламывая сучья. Бранился Баттахов, упавший лицом в муравейник, рядом задыхался от беззвучного смеха Смертин, хрипел, что товарищ всё сделал правильно, муравьи полезные - об этом все знают, это не могло продолжаться вечно. Стихла истерика, но разведчики ползли, нагребая на себя всё, чем богата лесистая местность средней полосы.

- Подъём… В колонну по одному и вперёд, - скомандовал Шубин. - Уйдём как можно дальше. Мы ничего не знаем про здешние просёлочные дороги, немцы могут двинуться в обход, чтобы перекрыть нам путь, а нам ещё есть чем заняться.

Группа углублялась в лесистую местность, огибала заросли шиповника и перехлёста бурелома.

- Вот так проснёшься и всякие ужасы происходят, - сетовал запыхавшейся Конторович. - Хоть не просыпайся, право слово.

- Товарищ лейтенант. Может, всё таки выпьем? - простонал Карякин. – А то таскаем с собой этот шнапс, а эта тяжесть. Между прочим, вы обещали - как только задание выполним.

Идею поддержали, стали увлечённо обсуждать, для многих наличие горячительной жидкости стало открытием.