Огненное побережье

«Насекомые нам как раз близки и знакомы, это мы проходили». Борис вспомнил случай из его диверсантской практики. Они возвращались с задания и почти достигли реки Пяндж. Один лейтенант решил погреть ноги, снял обувь – тут его скорпион и цапнул. Сначала он отнесся к этому равнодушно, мол, укусила какая-то муха – поболит и перестанет. Балбес никому ничего не сказал. Через несколько часов боль усилилась, нога покраснела и отекла, началась рвота. Ребята были тертые, быстро разобрались, что это за недуг, но что было с этим лейтенантом делать? Можно было дотащить его до медиков: перейти вброд реку, до ближайшей погранзаставы километров пять. Да выживет ли он? Бедолагу спас его величество случай. На отряд вышел пуштун о двух конях и сказал, что в трех километрах вниз по реке живет старуха-знахарка, она лечит такие укусы. Бойцы выменяли одну лошадь на автомат Калашникова с боеприпасом (а куда бы этот пуштун делся?) и на лошади отвезли лейтенанта к старухе. Кто она по национальности, бог ее знает – узкоглазая, морщинистая, разговаривает по-арабски. Бабка намазала место укуса какой-то мазью, сварила снадобье и начала им поить больного. Сказала, что дней через пять пациент будет в норме, но необходимо оставить больного у нее, шевелить его сейчас нельзя, а она о нем позаботится. Старухе дали денег и ушли. Добравшись до погранзаставы, хотели вызвать вертолет, чтобы эвакуировать лейтенанта, но пограничники сказали, что знакомы с этой знахаркой и она знает, что надо делать. В результате офицер остался жив…

– И купаться в канале чревато, – подал голос Тигипко. – Там всякие паразиты водятся. Двое залезли в воду, спасаясь от жары, и уехали в Союз с инвалидностью. Про дизентерию и прочие расстройства желудка я уж молчу – болели в массовом порядке и лечились сами. Догадываешься чем?

– Тоже мне, загадка, – хохотнул Борис. – Этиловым спиртом.

– Вот-вот, – подтвердил Тигипко. – Да только где его взять в таком количестве? Официальной команды выдавать спирт не было, да и невозможна была такая команда – бюрократы, мать их так. Но выкрутились из положения – голь на выдумки хитра. На проведение регламентных работ положено выдавать определенное количество спирта. Нашлись умные люди – увеличили норму в десять раз. Сколько положено, пускали на регламент, а остальным лечились.

Борису надоело слушать про насекомых и болезни.

– А почему затеяли этот «Кавказ»? Я не так много про эту операцию слышал, но ведь ты был ее непосредственным участником.

– Да израильтяне вконец обнаглели, почувствовав безнаказанность! У Египта на вооружении стояли наши комплексы ПВО С-75, но обслуживались слабо, да и личный состав из египтян был плохо обучен. А США начали поставлять Израилю самолеты, да не какое-нибудь устаревшее барахло, а новые модели: «Фантомы», «Скайхоки», «Миражи». Вот евреи и разбомбили быстренько египетскую систему ПВО, а потом начали бомбить гражданские объекты. Могли бы Каир в труху размолоть, но побоялись мировой общественности. Побоялись, потому что СССР тоже входил в мировую общественность, и к нам за помощью поехал тогдашний президент Египта Абдель Насер. А наши уши развесили, как обычно. Большая политика! Арабы, негры всякие всегда просят помочь, когда им плохо становится, но держат фигу в кармане, а когда у них наступает улучшение, вытаскивают эту фигу наружу и показывают нам, эдакие озорники! СССР начал поставлять египтянам вооружение вместе с личным составом. Двадцать четыре зенитно-ракетных дивизиона, и это не считая технических «С-75», «С-125», «Шилки» и прочего. А мы тем временем – в смысле личный состав – под видом туристов плыли в Александирию на теплоходе «Роза Люксембург». Одетые кто во что горазд, но все коротко пострижены для пущей секретности. Весь мир знал, что русские вводят войска в Египет. Израильские газеты ну прямо каждую деталь обсасывали, обсмеивали, а израильское радио на русском языке в новостях постоянно сообщало о продвижении советских транспортов с новейшими секретными ракетами к Александрии. Правда, этот смех им потом боком вышел. Кстати, существовал закрытый приказ стрелять на поражение в любого, кто сделает хотя бы попытку прыгнуть за борт, такой же секретный, как и все остальное. Дураков не находилось – кому это надо? Ребята набрали в дорогу водки и вина – что же это за туристы, если они не употребляют алкоголь? Таможня, которой не было, дала добро, начальство смотрело на это сквозь пальцы, а мы потребляли понемногу, не наглели. При высадке такой бардак начался! Нас переодели в египетскую военную форму без знаков отличия – предполагалось, что все должны знать друг друга в лицо. И тут началась неразбериха – никто не понимал, кто кому подчиняется. Разладилось управление войсками. Египтяне, которые присутствовали при разгрузке, удивлялись, почему провинившихся солдат не наказывают телесно – у них в армии практикуются телесные наказания. В конце концов, вопрос с командным составом был решен по-русски гениально: офицеры стали носить куртки навыпуск, а солдаты и сержанты заправляли ее в брюки. Старшие офицеры носили шляпы. С генералами возникли сложности, но это мелочи. Постепенно приладились и начали монтировать пусковые установки. И тут вылез неучтенный фактор: почвы в Египте сильно отличаются от наших. Песок! В первые же дни в канал свалилась «Шилка», еле вытащили. Вообще оборудование традиционных укрытий и ходов сообщения в Египте просто невозможно – песок осыпается, и вся работа идет насмарку. Для техники начали бетонировать площадки с нужным заглублением, а бойцов стали размещать в землянки местной разновидности под названием «мальга». В выемке устанавливался каркас из арматуры, стенки каркаса обкладывались мешками с песком. Далее оставалось только присыпать полученную конструкцию песком с ближайшего бархана. Маскировка идеальная, но защита в случае серьезного обстрела никудышная. Близко разорвавшийся боеприпас «прошивает» мальгу, как нож масло. Но хоть что-то. Для некоторых мальга стала как дом родной – жили там месяцами. Но опять же их регулярно посещали скорпионы, фаланги и тарантулы. И еще голодные дети посещали – нищета в Египте была повальная. Детей бойцы подкармливали, они съедали все, что им предложат, без разбору… Когда отладили систему ПВО, первый сбитый самолет оказался египетским транспортником. Арабы ликовали, пока не узнали правду. Причина заключалась в том, что израильтяне выкрали у арабов оборудование распознавания «свой – чужой». Но обвинили, конечно же, наших. Этот случай не единственный. Разгильдяйство пилотов и авиационных служб Египта просто поражает. Они летают как попало, игнорируя все зоны ответственности… Но операция «Кавказ» сыграла свою роль. Египтяне получили надежный щит от израильских самолетов, и в результате боестолкновений Израиль потерял чуть ли не половину своей авиации. Пришлось идти на мировую. Египетская армия с тех пор изрядно усилилась, египтяне рвутся в бой, но все равно тогдашнюю систему ПВО с нынешней не сравнишь. А так бы наступательные действия египетской армии были бы прикрыты намертво… Я много еще чего могу рассказать, но пора ехать. – Тигипко выбрался из гамака, одернул китель и направился к машине.

Продвигаясь вдоль Суэцкого канала, они продолжали оценивать состояние израильских укреплений первой линии обороны, фиксируя все изменения. Неожиданно Тигипко остановил машину в незапланированном месте и воскликнул:

– А вот это что-то новое!

На противоположном берегу виднелся строящийся объект. Солнце, висевшее на западе, хорошо его подсвечивало. Майор вышел из машины и посмотрел в бинокль.

– Далековато. И вон тот бархан мешает обзору. Но это точно еще один заслон. Посмотреть бы поближе… А если с бархана? Оттуда все будет как на ладони.

Тигипко обернулся и вопросительно посмотрел на Звягинцева, еще не покинувшего машину. Борис соскочил на землю и тоже принялся разглядывать стройку.

– На бархан, конечно, можно забраться, оттуда лучше видно, но… – Он оторвал от глаз бинокль. – Между барханом и каналом мы попадаем в зону снайперской досягаемости. Видишь башню? Оттуда хорошо вести наблюдение и стрелять. Не зря ее в первую очередь построили.

– А какого лешего они в нас начнут стрелять? Войны-то нет. – Тигипко недоумевающе передернул плечами.

– Вот пристрелят нас, и сразу война начнется в ответ на провокацию, – сказал Звягинцев, и он вовсе не шутил. – Только тебе уже будет все равно… Ладно, давай рискнем.

Они надули лодку и вскоре оказались на противоположном берегу. К бархану шли прогулочным шагом, чтобы не вызывать подозрений у потенциальных наблюдателей.

Взобравшись на гребень, они вновь достали бинокли. Тигипко, оценив обстановку, прокомментировал:

– Все делается по их стандарту: бетонные укрепления, сетки с камнями, но в отличие от прежних модификаций здесь предполагается зенитная артиллерия, ее даже уже поставили, вон туда посмотри. Закончат где-нибудь через месяц, а потом нагребут песчаный вал.

Неожиданно рядом с укреплениями появилась черная точка.

– Смотри, машина едет, – определил Звягинцев и толкнул майора в бок. – И скорее всего, по наши души. Все, уходим.

Они спустились с бархана и затрусили в сторону канала. Рядом просвистело несколько пуль, вздыбив под ногами фонтанчики песка.

– По нам стреляют! – крикнул Тигипко.

– Нам предлагают сдаться, – уточнил Звягинцев, – иначе уже лежали бы мордой в песок и с дырками в башке. Но русские не сдаются! Хотя умирать не хочется… – Борис зло усмехнулся и добавил: – Давай по-заячьи, во весь опор.

Они запетляли к берегу, пригибаясь и мотаясь из стороны в сторону. К их немалому удивлению, стрелять перестали. Перед самым каналом Звягинцев обернулся – машина уже огибала бархан. Борис посмотрел на плавающую возле берега надувную лодку и скомандовал:

– Вплавь! Быстрее и безопаснее. Всего сто метров!

Он прыгнул рыбкой в воду и поплыл с максимальной скоростью. Тигипко последовал за ним.

Выбравшись из воды и подойдя к машине, они обернулись. На том берегу стоял джип, а возле него – два израильтянина, смотревшие на советских офицеров. Те, застыв, как статуи, тоже стали разглядывать предполагаемого противника. Тигипко хотел достать бинокль, но Звягинцев его остановил:

– Не надо – не на скачках.

Эта игра в гляделки продолжалась несколько минут. Потом противники расселись по машинам и разъехались в разные стороны.

– Что это было? – спросил Тигипко, когда они продолжили свой путь.

– Да ничего! – огрызнулся Борис. – Прогнали нас, как приблудных шавок, со своей территории. Нужны мы им больно, чтобы убивать. Лишь бы глаза куда не надо не пялили.

Доложив начальству о результатах поездки, Борис купил пару бутылок пива и отправился в гостиницу. Засыпая, он подумал: «Завтра поеду смотреть пирамиды. Для чего же мне увольнение дали?»





Сеген-мишне




К Элис в гости пришла Лена, ее новая подруга, статная блондинка лет двадцати пяти. Стрельцову она представилась художницей – пишет импрессионистские пейзажи в стиле Клода Моне. Женщины уединились в кухне, а Павел улегся на диван со справочником о ближневосточной архитектуре времен расцвета Римской империи.


Поболтав о женских делах, подруги перешли в гостиную. Элис радостно сообщила:

– Лена предлагает сводить нас на экскурсию в имение к некоему Эли Авиви…

– Не имение, а микрогосударство Ахзивленд на территории Израиля, – поправила ее Лена. – Эли Авиви когда-то арендовал два заброшенных здания в полуразрушенной арабской деревне. Отремонтировал их, привел в порядок окружающую территорию. Теперь это приют для художников, музыкантов и актеров. Там даже бывала сама Софи Лорен! А в последние годы Ахзивленд посещают хиппи со всего мира, это место для них стало своеобразной «меккой».

Павлу стало смешно.

– А что, мадам Стрельцова! Давай захиппуем на просторе, будем ходить в драных джинсах и курить марихуану. Не жизнь, а приобретенный рай!

– Вы зря смеетесь, Паша, это действительно остров свободы, – слегка обиженным тоном проговорила Лена.

«А Эли Авиви там исполняет роль Фиделя Кастро», – подумал Стрельцов. Но, в конце концов, принять участие в необычной экскурсии согласился.

«Своеобразный заповедник», как определил это место Павел, официально названный национальным парком, располагался недалеко от городка Нагарии. Пройдя через ворота, они зашагали по дорожке, засыпанной оранжевой кирпичной крошкой, и уткнулись в два каменных дома. В одном из них жил сам хозяин парка, а в другом организовали музей. Окрестности оказались богатыми на археологические артефакты, которые приезжие хиппи добровольно извлекали из земли, пополняя ими объект, где выставлялись обломки древней культуры.

Недалеко от домов, за длинным деревянным столом, сидел мужчина лет пятидесяти, одетый в джинсы и белую рубашку с подкатанными рукавами – хозяин парка Эли Авиви. Лена, судя по ее поведению, здесь числилась своей – она поприветствовала Эли легким взмахом руки и непринужденно уселась рядом с ним.

– Это Павел и Элис, – представила она супругов.

Эли ничего не ответил, только кивнул и знаком предложил гостям присесть. Лена достала сигарету и закурила. Павел, слегка замявшись, последовал ее примеру. Пепел стряхивали прямо под стол. «О чем с ним говорить?» – Паша вопросительно посмотрел на Лену.

– А пойдемте в музей? – предложила она, желая разрядить возникшую неловкость.

Музей им понравился своей нестандартностью. Здесь не было никаких витрин, артефакты лежали прямо на столах и на полу без всяких пояснительных надписей. Павлу все здесь нравилось, пока они не вышли на территорию парка.

Между пальмами и раскидистыми кустами цветущей бугенвиллеи сидели и лежали молодые люди обоего пола, пили пиво и нещадно курили. Вокруг них были разбросаны пустые бутылки, окурки и обертки от шоколада. На дальней скамейке парень и девушка, сидя спиной к возможным зрителям, украдкой совокуплялись, девчонка задорно подпрыгивала на коленях у партнера. Никто на них не обращал внимания.

Павел почувствовал себя неуютно. «Они здесь занимаются чем угодно, но только не творчеством».

– Пойдем домой? – предложил он Элис.

– Пойдем, – сразу же согласилась она, видимо, тоже ощутив дискомфорт.

Они попрощались с Эли Авиви и с Леной и покинули микрогосударство Ахзивленд.

«Надо идти в ЦАХАЛ, – решил Павел по дороге домой. – Там точно нет импрессионизма». На нефтеперегонном заводе он раздумал работать, посчитав, что при наличии теоретических знаний в этой области у него абсолютно отсутствует практика. А вот из пушек и гаубиц он пострелял изрядно.

На следующий день Стрельцов направился в военкомат.

Просидев полчаса в очереди, Павел наконец попал в нужный кабинет. Его принял офицер в чине капитана, быстро просмотрел документы. На рекомендации от полицейского управления взгляд его задержался надолго. Он то хмыкал, то загадочно улыбался и, наконец, спросил:

– А почему они тебя к себе на службу не пригласили, в полицию, коль ты им так понравился?

– Им артиллеристы не нужны, – пояснил Стрельцов.

– Почему артиллеристы? – не понял капитан.

– Я старший лейтенант Советской армии в отставке, по военной специальности артиллерист. Поэтому полицейские рекомендовали мне идти в ЦАХАЛ. – Павел изложил это тоном учителя, терпеливо объясняющего нерадивому ученику очевидные вещи.

Капитан аж закашлялся от удивления. Услышанное было выше его понимания. Он взял трубку телефона и набрал четыре цифры.

– Зайди. Тут чудеса какие-то.

Вскоре в кабинете появился еще один офицер, уже майор. Выслушав разъяснения Павла, он спросил:

– Документально ты это подтвердить можешь?

– Без проблем.

Павел вынул военный билет и вручил его майору. Тот повертел документ в руках, сличил фотографии и вернул его Стрельцову. Повисла пауза. Майор напряженно обдумывал ситуацию. Стрельцов понял, что окончательное решение принимает именно он. Наконец вердикт был вынесен:

– Давай его направим к Джаггеру, пускай он решает.

Стрельцову дали адрес общевойскового офицерского училища, отпечатали сопроводительную справку и отправили восвояси.

Он приехал в Тель-Авив и добрался на такси по нужному адресу. В приемной его встретила миловидная девушка в военной форме. Изложив свою просьбу, Павел передал ей записку из военкомата, приложив к ней диплом о высшем образовании и военный билет. На удивление, его приняли сразу же, хотя в очереди ожидали еще несколько просителей.

Авигдора Коэна, директора училища, прозвали Джаггером не только из-за внешнего сходства с известным рок-музыкантом. Он был по жизни импровизатором, способным принимать нестандартные решения. Коэн был патриотом и считал, что если нужно что-то сделать во благо государства, а государство этого не осознает, то необходимо аккуратно обойти запреты и сделать по-своему.

Когда он знакомился с документами Павла, его мысли легко можно было прочитать: «Офицер, готовый специалист. Такие крайне необходимы ЦАХАЛу в преддверии войны. Остальное – детали и технические моменты».

«А он действительно похож на Мика Джаггера. Только прическа другая».