Огненное побережье

– А почему палестинцы напали на машину? Из ненависти к евреям? – спросил Паша.

– Да ну, по национальному признаку таких действий не совершают. Побить могут, но не взорвать, – возразил Вагиз. – А напали не на машину, а на пассажиров – заказ. Какие-нибудь политические разбирательства или личные счеты. У этой дамочки муж – депутат кнессета. Кому-то, видимо, сильно на хвост наступил, вот и решили отомстить через семью. Зачем только эта мадам приехала сюда?.. Молчит, не отвечает – наверное, что-нибудь интимное. – Вагиз криво усмехнулся.

До границы с анклавом Павла доставили на полицейской машине, а до дома он добрался на рейсовом автобусе. Элис уже пришла с работы.

– Ну и как там? – спросила она. Глаза ее горели любопытством.

Павел подробно рассказал о своем посещении Вифлеема.

– Вечно ты попадаешь во всякие переделки, – резюмировала Элис, выслушав рассказ.

– А ты говоришь, случайное стечение обстоятельств, – парировал Павел. – Просто судьба у меня такая, кривая. А ты со мной как пристяжная кобыла.

– Кобылица, – поправила его Элис. – Так красивее… А ты вправду намереваешься служить в ЦАХАЛ?

– А что в этом плохого?

– С одной стороны, вроде бы хорошо – постоянная работа, и зарплата нормальная. А с другой… – Она передернула плечами. – Решай сам.

Когда супружеская пара вкушала утренний кофе, в дверь позвонили. Элис пошла открывать и через минуту ввела в кухню солидного мужчину в шикарном костюме и при галстуке.

– Это к тебе, – недоуменно проговорила Элис.

– Присаживайтесь, – предложил Павел.

Мужчина опустился на предложенный стул и представился:

– Я Моше Лурия, член кнессета, курирую военное ведомство.

– Слушаю вас. – Павел сразу понял, кто к нему заявился.

– Вы спасли от смерти мою семью. Сколько я вам должен?

Моше вопросительно посмотрел на Стрельцова. А тот аж покраснел от возмущения – все-таки он воспитывался в Советском Союзе.

– А сами вы во сколько оцениваете жизнь своей жены и дочери? Выкладывайте, не стесняйтесь.

Гость сразу же понял, что сказал что-то не то. Вернее, не тому, кому можно предложить подобное. Он засмущался, заерзал.

– Но я должен вас как-то отблагодарить, нельзя же просто так…

– Отблагодарите при случае. – Павел откровенно злился.

Член кнессета Моше Лурия достал из кармана блокнот, вырвал оттуда страницу и начеркал на ней несколько цифр.

– Вот мои телефоны, рабочий и домашний. Если возникнут проблемы, я их решу, если это в моих силах.

– Хотите кофе? – предложила Элис, чтобы разрядить обстановку.

– Нет, – категорически отказался Моше.

Он резко встал и направился к выходу, но на полпути остановился, обернулся и произнес:

– Спасибо тебе большое. Я тебе должен по гроб жизни.

…Уже засыпая, Павел подумал: «Больно складно у меня все получается: один рекомендует, другой решает любые вопросы… Не к добру это». В его полусонном сознании назойливо зазвучала песенка из какого-то кинофильма:

И не надо зря портить нервы —

Вроде зебры жизнь, вроде зебры.

Черный цвет, а потом будет белый цвет —

Вот и весь секрет.





Рекогносцировка





На землю упала жара, непривычная для начала октября. Стоял полнейший штиль. Небо выпустило перистые облака, на фоне которых парил одинокий стервятник.

Машина ехала по накатанной дороге, виляющей между барханами. За рулем сидел майор Тигипко, а рядом с ним – капитан Звягинцев. Водителя не взяли, потому что их миссия не предназначалась для неподготовленных глаз и ушей – так решил Тигипко, а Звягинцев не возражал.

Им поручили провести рекогносцировку израильских укреплений вдоль восточного берега Суэцкого канала. Генерал Бабашкин, просмотрев свои и египетские разведданные, решил, что для полноты картины необходимо на все посмотреть глазами своих доверенных людей и оценить изменения, произошедшие с фортификацией, а также выбрать оптимальные точки для форсирования канала, вероятные пути наступления и отхода.

Выехали рано утром, предполагая закончить все дела к вечеру. Тигипко числился специалистом по фортификационным сооружениям, а Звягинцев… Звягинцева среди своих называли капитаном по особым поручениям. Вот ему и поручили подстраховать Тигипко и еще кое-что, о чем майор не догадывался.

Первый объект находился недалеко от гаубичного дивизиона, располагавшегося за высоким барханом на специальной площадке. Тут же стояли несколько палаток, углубленных в песок и обложенных камнями. Командир подразделения засуетился, увидев незнакомую машину, посчитал, что к нему приехала проверочная комиссия, и успокоился, когда узнал, с какой целью на самом деле его посетили два офицера.

Они быстро в сопровождении наводчика забрались на бархан и, вооружившись биноклями, принялись рассматривать укрепления противника. С высоты бархана они хорошо просматривались, несмотря на высокую песчаную насыпь возле берега. Тигипко периодически отрывался от бинокля и делал пометки в блокноте.

– Еще одну антенну поставили, зачем?.. Расширили линию окопов и снабдили их двумя укрепленными пулеметными гнездами, обнесли их колючей проволокой. Готовятся…

– Еще проводят дополнительное минирование, я своими глазами видел, – сказал наводчик.

– Дополнительное минирование… – Майор сделал очередную пометку в блокноте. – А вон и маркеры стоят для своих. Уберут, когда закончат… Вроде бы все.

– Вполне удобная точка для форсирования канала, – вставил свое слово Звягинцев. – Артиллерийская поддержка рядом, будут бить как по позиции, так и по подходящим танкам. Главное – расчистить путь своей технике, через барьер она не переедет. А если заслать десант, то они, возможно, объект и возьмут, понеся большие потери, но потом их все равно оттуда вышибут подошедшие подкрепления. Надо делать проход, и не один.

Отказавшись от предложенного кофе из термоса, они поехали дальше вдоль канала. Одно укрепление, второе, третье… Время катило к полудню. Когда закончили с очередным объектом, Тигипко сделал неожиданное предложение:

– А не пообедать ли нам?

– Сухпайком, что ли? – хохотнул Звягинцев. – Кафе и ресторанов здесь не наблюдается.

– Ну, почему же сухпайком, – возразил Тигипко. – Наедимся всякого-разного… – Он свернул с дороги и поехал прямиком по пустыне. – Тут недалеко, километров пять. Проедем между теми двумя барханами и увидим небольшой оазис… Ничего, проедем – машина у нас мощная, с двумя ведущими мостами… Там живет араб по имени Амон. Он содержит верблюжью ферму. У него и покушаем.

– А с какой радости он нас должен кормить? – поинтересовался Звягинцев.

– Должен, еще как должен! – Майор усмехнулся. – Я его сына от смерти спас. Раньше недалеко от его фермы находился склад горюче-смазочных материалов. Когда израильтяне окончательно обнаглели и начали бомбить гражданские объекты, они разбомбили и этот склад. Мы туда направились, чтобы оценить степень разрушений. По дороге в какой-то впадине я увидел мальчишку лет шести-семи, он лежал на боку, свернувшись калачиком – то ли уснул, то ли умер. Оказалось, что он жив, но прожил бы недолго – полнейшее обезвоживание организма. Мы его привели в чувство и напоили. Оказалось, что, когда начали бомбить, он испугался и побежал куда глаза глядят, заблудился и мыкался по пустыне, пока не слег. Рассказал про ферму отца. Один из офицеров знал про эту ферму, и вскоре мы туда приехали и вручили сына отцу. Он не знал, как нас благодарить: деньги совал, предлагал верблюдов бесплатно. Мы, естественно, отказались и поехали смотреть склад. Позднее я с этим Амоном не встречался, но он меня наверняка запомнил. На прощание он сказал мне, что я всю жизнь ему гостем буду. Вот он и примет нас как дорогих гостей.

Когда они миновали барханы, Борис увидел впереди кучу пальм и кустов акации. На краю оазиса стоял добротный каменный дом, окруженный хозяйственными постройками. Чуть дальше виднелся загон, где гуляло стадо верблюдов, пощипывая траву.

Хозяин фермы как будто ждал их приезда: он сидел на лавочке перед входом рядом с женщиной – по-видимому, с женой. Амон привстал, пытаясь понять, кто к нему наведался, а потом, разглядев Тигипко, улыбнулся во все зубы.

– Антон! Какие гости, какая радость! Заходите в дом – там прохладнее, работает вентилятор. У меня теперь электричество от генератора.

– Да мы здесь посидим, в тенечке, – отказался Тигипко. Он жил в Египте уже давно и хорошо говорил по-арабски.

– Хорошо, – согласился фермер. – А мы пока стол накроем.

Когда офицеры зашли в дом, на столе чего только не было: мясо вареное, мясо жареное, копченая рыба, всевозможные салаты, фрукты, морские гады особого приготовления, а венчали все это изобилие две бутылки сухого французского вина.

Во время обеда в комнату заскочил мальчик лет десяти, и Тигипко узнал в нем того самого найденыша.

– Ты меня помнишь? – спросил у него Тигипко.

– Помню, – сказал мальчик. – Ты Антон, ты меня спас.

Майор вынул из кармана перочинный ножик и протянул мальчишке:

– Вот, возьми, дарю.

Мальчик повертел ножик в руках и выбежал во двор.

– Он тебя часто вспоминает, – сказал Амон.

После обильной трапезы офицеры разлеглись в гамаках за домом.

– Ну, как обед? – поинтересовался Тигипко.

– Давно так не питался. А может быть, и никогда, – признался Звягинцев.

– А ты сомневался.

Майор закурил и некоторое время задумчиво пускал дым кольцами. Потом снова заговорил:

– Сейчас бы восстановить щит, как при операции «Кавказ». Тогда израильская авиация и не сунулась бы. Слышал про такую?

– Слышал краем уха. А почему ее назвали «Кавказ»? – поинтересовался Звягинцев.

После небольших раздумий Тигипко ответил:

– А кто его знает? Начальству в голову взбрело – вот и назвали. Говорят, что сам маршал Батицкий и дал такое название. Лихо мы тогда все прокрутили. Не без сложностей, но все равно лихо… Когда я приехал в Египет, первое, что отпечаталось в моем сознании – это хамсин и насекомые. Ну, про хамсин ты знаешь, уже прочувствовал – забивает рот и нос, дышать невозможно, марлевые маски мало помогают, потому что песок слишком мелкий, остается одно – уткнуться мордой в бархан и дышать потихоньку. А вот с насекомыми ты мало знаком – в штабах обитаешь. Мухи, рыжие комары, скорпионы… И все это взаимосвязано. Одного из наших офицеров укусил скорпион. Его отвезли в госпиталь, продержали там дней пять и выпустили здоровенького. Казалось бы, напасть миновала. Но он вернулся на позиции и вскоре помер от укуса рыжего комара. Оказалось, что после укуса скорпиона укус комара становится смертельно опасен и требуется некоторое время, чтобы организм восстановился. Но кто знал, кто знал…