Однажды в Марчелике 3

А ещё через несколько дней прибыли новые беженцы, узнавшие о том, что случилось в номаде Юстина. И это было только начало… Касадоры Педемонте массово перебегали, находя убежище и защиту в самфуне Кастиелло де Романо. И только когда этот поток иссяк, Дан наконец-то решил вернуться в город.

К тому моменту самфун Кастиелло де Романо уже насчитывал более трёх сотен бойцов. А по возвращении его ожидало очередное пополнение, как раз собиравшееся в городе…

Лесная вырубка, неподалёку от южного побережья Марчелики, 10 января 1937 года М.Х.

– Ты чё тут вынюхиваешь, крыса? – представитель профсоюза дровосеков выглядел угрожающе.

Ну или должен был выглядеть угрожающе. И для этого у него были все данные. Кривой, когда-то сломанный и плохо сросшийся нос, массивные надбровные дуги, глубоко посаженные злые глазки, широкие плечи, кривые ноги и внушительные приятели за спиной. В общем, его вид должен был внушать страх – по всем признакам.

Одна беда!.. Гарри Альфареро отличался завидной способностью этот самый страх в себе давить. Он оценил и видимость угрозы, и её реальный уровень. А потом вместо того, чтобы испугаться, как любой нормальный человек, достал револьвер и предложил:

– Будешь танцевать?

– Чё? – представитель профсоюза опешил.

И только, когда пуля выбила облачко песка у его ноги, понял, что от него требуется.

– Танцуй! – посоветовал Гарри. И выстрелил снова, теперь уже не целясь.

Бугай подпрыгнул. Впрочем, как и его дружки.

– Эй-эй! Прекратите, метен! Это нападение! – возопил он.

– Всего-то!.. – отмахнулся Гарри. – Милый мой, я всего лишь стреляю в землю, а ты уже вопишь, как резаный… Что же ты будешь делать, когда я тебя привяжу к какому-нибудь дереву для светской беседы?

– Помогите!!! – заорал представитель профсоюза, закидывая в кусты дубинку с гвоздями.

Жаль… Жаль, что он сам так хорошо выбрал место для проведения разъяснительных работ. Тут, на пустыре старой вырубки, никто бы его не услышал.

Впрочем, Гарри тоже понимал, что вряд ли сумеет выполнить обещанное. Да и не умел он задавать вопросы с активной болевой стимуляцией… Зато касадоры умели. И один из них даже был его заказчиком!

Все попытки Гарри Альфареро добраться до документов артели лесорубов обернулись провалом. Их административный домик охранялся лучше, чем всякие арсеналы на Старом Эдеме. И раз уж так вышло, то настало время призвать сюда заказчика…

А самому переключиться на архив в ближайшем городе. Жаль, что Гарри так и не удалось добраться до места произрастания второго чудо-дерева… Только издали посмотреть.

– Бегите, глупцы! – посоветовал Гарри представителям профсоюза.

Те не стали искушать судьбу и со всех ног ломанулись прочь, толкая друг друга. Гарри посмотрел им вслед и прикинул, сколько времени понадобится амбалам, чтобы вернуться с подкреплением. А затем тихонько пробормотал себе под нос:

– Одиннадцать минут… Я успею!

И Гарри Альфареро быстрым шагом двинулся по изрытой, будто после артиллерийской стрельбы, земле.

Конечно, никто здесь из пушек не стрелял. Просто никто ещё не выравнивал землю после корчевания пней. Это лесорубам только предстояло сделать, засадив всё новыми саженцами.

За три минуты Гарри достиг места, где-то когда-то стоял золотоносный напл. Два толстых корня, чуть присыпанных землёй, скрывались глубоко в недрах Эрфы. И не было никаких сомнений в том, что выкопать эти исполинские корни нечего даже и думать…

Внимательно осмотрев спилы корней, Гарри окончательно уверился: это дерево не было творением матушки-природы. Это был какой-то искусный механизм! В доказательство он мог бы привести тридцать четыре аргумента. И ещё штук пятнадцать косвенных улик.

Конечно, выглядел этот механизм как настоящее дерево. Но если что-то выглядит как механизм, работает как механизм и даже демонтируется как механизм, то выглядеть оно может чем угодно – однако механизмом и останется.

– Как интересно!.. – пробормотал сыщик, а затем прислушался к крикам со стороны лагеря. – Пять минут…

Вернувшись к краю вырубки, Гарри пробежал через лесопосадку, в которой привязал лошадь, чтобы спрятать её от взглядов случайных проезжающих. Запрыгнув в седло, сыщик выехал на дорогу и пустил коня в галоп. Пусть все думают, что он едет в город – ведь ему там делать было нечего. Маленький сонный городок, оккупированный обществом «диахорисмос»…

Нет, ему был нужен областной центр. Оттуда он собирался отправить Дану письмо. И там же Гарри хотел попробовать разузнать, кто купил землю под вырубку.

Любое преступление оставляет следы. А любая купля-продажа земли оставляет множество следов. Главное – знать, где искать, кому занести и что посмотреть. Плохо только, что на Гарри уже успели обратить внимание… Если бы он заранее знал, что здешний профсоюз дровосеков – это маленькая армия со своей тайной службой, то, конечно, сделал бы всё, чтобы не засветиться.

Но сделанного не воротишь!.. И даже если профсоюз уничтожит документы, от Гарри следы не скроешь. Лишь бы Дан приехал и помог допросить знающих людей… Сыщик, конечно, не был чистоплюем, но вопрос пыток раньше не попадал в его поле зрения. А нужных людей нельзя было убивать – даже случайно. Конечно, за годик можно было натренироваться… Но какой в этом смысл?!

Заказчик, судя по тому, что теперь знал о нём Альфареро, и сам неплохо справится. Ведь устроил же он террор на юго-западном побережье Марчелики, да ещё и скрывшись от правосудия? Конечно, от самого Гарри не укрылось явное сходство Дана Старгана с молодым касадором, подозреваемым в нескольких преступлениях. Сыщик раскопал документы и проследил по ним противозаконный путь своего нанимателя.

Оставалось только спросить недостающую информацию у Старгана при встрече. И тогда всё встанет в этой любопытной истории на свои места. А пока что Альфареро ехал по бездорожью, доверив выбор дороги умному коню, и продумывал письмо:

Дорогой метен Старган!

Я нашёл место, где произрастало дерево той породы, что вас интересует. Однако кто-то пригласил на это место настоящих отморозков. Из всего оружия у этой банды только топоры и дубины, но и ими они неплохо справляются. Вот с ними-то и возникли у меня трудности, которые на долгие дни задержат порученное мне дело…






Глава 11




С винтовкой в руках и страхом в груди, Порт Марчелика, 11 января 1937 года М.Х.

Дождь в Марчелике – это прекрасно и важно. Но если в январе тут и бывают дожди, то именно такие, что пролились на площади Святой Марии. Впрочем, поскольку падала на землю не жидкая вода, то осадки можно было отнести не к дождю, а к снегу или даже граду… Хотя снег, конечно, падает не так быстро, как каменные осколки от офиса политии, куда угодил снаряд с корабля сопровождения.

Педро посильнее сжал выданную винтовку и постарался незаметно вздохнуть. Ему ужас как не нравилось то, что происходит на площади. Но переходить к деятельному возмущению он не спешил. Отчасти потому, что поспешившие как раз и пытались укрыться в офисе политии. А Педро просто споткнулся и не успел.

Пока он поднимался, пока искал обронённое оружие, площадь взяли под контроль староэдемцы, и теперь любая попытка перемещения пресекалась пулемётными очередями. Педро не знал точно, сколько пулемётов у врага. Но даже под один-единственный лезть, рискуя жизнью, не собирался.

Хотя, конечно же, от мечты о свободной от гнёта эксплуататоров Марчелике не отказывался. Не отказывался – и продолжал свободолюбиво прятаться в руинах жилого дома, куда штурмующие засадили из пушки…

Когда Педро пошёл в ополчение городской обороны, вербовщики долго вешали ему на уши лапшу про то, каким уважаемым человеком он будет – и какие чудесные перспективы откроются ему в плане гражданской карьеры. Однако самое главное никто ему так и не сказал. А главным было то, что ради свободной Марчелики и гражданской карьеры ему придётся отбивать штурм регулярных частей староэдемской армии!..

Никто не верил, что метрополия решится на этот шаг. Однако вот же: площадь Святой Марии в Порте Марчелика завалена трупами смельчаков. А в небо густыми клубами валит чёрный дым пожаров. Такой густой, что рассмотреть что-то сложно. И только на базилике Святой Марии, всё ещё целой и неприступной, видны отблески рассвета нового дня…

Высадка началась ночью – в тот момент, когда Педро уже лёг спать и видел сладкие сны. В самые тёмные часы, когда света звёзд не хватает даже для того, чтобы в сортире мимо дырки не промахнуться. Но Педро не ходил по ночам в сортир – он мирно спал!.. И тут завыли сирены тревоги по всему городу. И спать стало невозможно.

Кто пропустил атаку? Кто проворонил огромный флот? Ответов на эти вопросы у Педро не было. Разве что историки потом смогли бы восстановить по крупицам всё, что происходило. Впрочем, генерал Форестер просто использовал ту тактику, которая помогла ему на Матенском архипелаге. Стремительный бросок к побережью, штурм посреди ночи – и жёсткое подавление береговых орудий до того, как защитники успеют показать всю их мощь.

Кто сказал, что снаряд не падает в одну воронку дважды? Кто сказал, что хитростью, которая сработала однажды, никого больше не обманешь? Один и тот же приём будет работать до тех пор, пока у обманутых хватает глупости обманываться снова и снова. И пока в потёмках по тревоге поднимались защитники Порта Марчелика, уже были до основания разрушены два форта, прикрывавших устье Нигад-бех.

«Святой Пётр», «Святой Павел» и «Дурной Волл»… Так назывались три броненосца, не так давно спешно построенные новыми властями Марчелики. Они должны были прикрыть побережье от высадки староэдемцев. А теперь все три полыхали как погребальные костры, дрейфуя вместе с ленивой рекой в сторону морских просторов. Но никто не хотел остановиться и посмотреть, как горит огонь, течёт вода и спасаются бегством матросы, сигая с борта…

Внимание они привлекли только разок – в тот момент, когда на «Дурном Волле» пламя добралось до корабельного арсенала. Бабахнуло так, что пароходы с более благозвучным названием предпочли пойти ко дну до того, как их разнесёт по всей стремнине…

Впрочем, этот последний взбрык «Дурного Волла» был единственным результативным действием марчельского флота. Потому как пролетевшая три сотни метров башня главного калибра, упав в воду, перевернула три шлюпки экспедиционного корпуса из Старого Эдема, выбив из рядов атакующих сразу шесть десятков человек. «Дурной Волл» старательно оправдывал своё название и проявил в ту ночь куда больше патриотизма, чем многие другие марчельцы…

Впрочем, Педро всего этого не знал. В этот момент он был очень занят: спасался от пулемётных очередей в развалинах жилого дома. Педро лежал на куче битого камня, в углу двух стен – от которых только этот самый угол и остался. Он никак не мог заставить себя подняться и стрелять, а вместо этого смотрел, как пытается выжить в аду городского боя печальный комнатный цветок, торчащий из кучки земли и черепков горшка.

Цветок выглядел чуждо и даже инфернально на фоне чёрного дыма, отблесков огня и грохота. Но его вид заставлял Педро верить и в своё спасение тоже – хотя сердце сжималось от страха всякий раз, когда в офис политии прилетал очередной корабельный снаряд, поднимая в воздух тучи пыли и осыпая осколками и без того пострадавшую площадь.

– Вперё-о-о-о-од! За свободную Марчелику! А-а-а-а-ргх…

Снова застрекотали пулемёты, а на площади раздались крики, хрипы и стоны. На алтарь свободы были брошены очередные жизни, а проклятый эксплуататор принял жертву и поставил в сопротивлении жирную точку. Но Педро не стал выглядывать и считать, сколько ещё придурков, считавших, что всё решает плотный строй и боевой настрой, полегли от достижений технического прогресса.

Педро не считал себя умным. И окружающие умным его не считали. Больше того, многие его знакомые за глаза называли его идиотом. Зато Педро был жив и, подчиняясь базовому инстинкту самосохранения, вжимался в кучу камня, спасая свою драгоценную жизнь – чтобы, если найдётся такая идиотка, которой он приглянется, продлить эту самую жизнь в вечности новых поколений. Надежды на это были, конечно, весьма призрачные…

Однако если представить гипотетическую ситуацию, в которой самая красивая женщина мира и идиот Педро останутся последними людьми на Эрфе – шансы у него однозначно были. Правда, Педро был слишком глуп, чтобы их взять и просчитать. Зато достаточно близок к животной природе человека, чтобы не высовываться под снаряды. И тем самым упорно приближал воплощение некогда призрачных шансов.

А потом всё затихло… Нет, где-то далеко в море корабельные пушки ещё продолжали бить в подсвеченные горящими флэш-файерами здания. Гремели раскаты орудий обеих враждующих сторон, и стрекотали пулемёты, поливая свинцовым ливнем наступающие порядки обеих армий. Зато рядом с Педро, на площади Святой Марии, где из всех особняков осталась целой лишь церковь – да и то потому, что священник надёжно запер металлические двери, а внутри не закрепились защитники города, спасаясь от артиллерии – было тихо.

Иногда поблизости ещё обрушивались с грохотом стены, и трещало пламя пожаров… Однако, по сравнению с тем, что здесь творилось всего минуту назад – это была почти идеальная тишина. Штурмующие староэдемцы не стали прочёсывать руины. Они прошли дальше – в сторону дворца губернатора, солдатских казарм и убегающего населения Порта Марчелика.

А Педро остался один, на заваленной трупами площади, среди руин, под чёрным от дыма небом. И с бесполезной (против староэдемских орудий-то!) винтовкой в руках. Подчиняясь своему звериному чутью, ополченец выбрался из укрытия и спешно, пригибаясь к самой земле, засеменил к церкви – в надежде, что там найдёт укрытие до конца штурма.

Педро не стал ломиться в главные ворота. Он обошёл церковь с юга и добрался до маленькой дверцы, ведущей в подвалы. Эта дверь тоже была обита железом, но вот защёлка внутри… Защёлку он сам не так давно ремонтировал. И точно знал, что долго она не выдержит. Потому что Педро в тот день было откровенно лень выполнять свои обязанности.

Он решительно просунул штык винтовки в щель, надавил – раз! – два! Защёлка с тихим треском отвалилась, и дверь открыла ему путь к спасению. Педро смело и решительно шагнул в темноту подвала, а в ответ ему тут же сухо треснул выстрел… И ополченец, как подкошенный, свалился на каменный пол, предсмертно хрипя.

Кларисса не была умным человеком. Её немногочисленные родственники, а также вся обслуга в базилике Святой Марии, и вовсе считали, что она круглая идиотка. Однако, так или иначе, сейчас все они тщетно, как считала девушка, пытались спастись от штурмующих. А она, Кларисса, находилась в прохладе церковных подвалов, в полной безопасности – и даже только что защитила свою жизнь!

Так считала сама Кларисса… Правда, она не знала, что только что застрелила свой единственный шанс на счастливую семейную жизнь. Хотя… На то она и была не слишком умной от рождения, чтобы не нагружать мозг высокими материями и прочей ерундой.

Ну и, к слову… Никогда – извини, Педро! и покойся с миром! – последними в мире людьми не станут первая красавица Эрфы и какой-нибудь идиот. Потому что у обеих этих категорий нет ни шанса выжить в такой гипотетической бойне, которая может стереть род людской с лица Вселенной…

Вадсомад Старган, стоянка фургонов Кастиелло де Романо, Марчелика, 8 февраля 1937 года М.Х

«…Весьма вероятно, что задержка окажется слишком долгой для вас. Конечно, остаётся немало способов добиться нужного результата окольными путями. Однако, если время имеет критическое значение для решения вашего вопроса, я допускаю, что ваше вмешательство оказало бы благотворное воздействие на ход расследования, а также на отзывчивость банды с топорами и их готовность отвечать на вопросы.

С величайшим к Вам уважением,

Гарри Альфареро

Г. Порта Игнис.

Марчелика.

15 января 1937 года М.Х.»

– И что ты там читал? – с подозрением спросил Франц Ламберт.