Однажды летним днем
Часть 38 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Подойдут! Хватай пирожки! И мчись к Следственному комитету. Я тебя подожду в машине.
– Уговорили, – вздохнул он.
В ожидании партнёра Мирослава погрузилась в чтение книги. Она любила именно бумажные книги и всегда брала какую-нибудь из них с собой. На этот раз она читала детектив «Светильник божий» Эллери Квина. Под этим псевдонимом скрывались два двоюродных брата – Фредерик Дэнни и Мэнфред Беннингрон Ли. Были у братьев и подлинные имена – Даниель Натан и Манфорд Леповски. Сюжет был так лихо закручен, что почти полностью захватил её. Про себя она удивлялась, как можно так слаженно работать парой. Тётя Мирославы писательница Виктория Волгина всегда говорила, что она не смогла бы ни с кем работать совместно. «Я как лев, – заявляла она, – моя территория помечена только мной».
Мирослава весело хохотала над словами тёти, но мысленно соглашалась с ней.
Погрузившись в мир, описываемый Квином, она с виду полностью выпала из реальности. Но профессиональные детективы чем-то похожи на кошек и собак, они так же, как и эти животные, чем бы ни были заняты, каким-то шестым чувством улавливают малейший шорох. Поэтому Мирослава захлопнула книгу в тот момент, когда «БМВ», за рулём которого был Морис, только появился на горизонте.
Они вошли в холл и позвонили снизу следователю. Наполеонов не пришёл в восторг от их появления, тем более что он был расстроен свидетельскими показаниями Долгоносикова, из-за которых развалилась уже готовая версия, работая по которой он планировал довести дело до суда в самом ближайшем времени.
– Ну? – спросил он сердито, едва детективы открыли дверь в его кабинет. – С чем пожаловали?
– Шура! Мы пришли к тебе с разными целями, – начала Мирослава.
– Неужели? – с нескрываемым сарказмом в голосе спросил Наполеонов.
– Хочешь, верь, хочешь, нет, – Мирослава приложила руку к груди, – но Морис хочет тебя подкормить…
– Похвально, – перебил Наполеонов, – а ты хочешь меня извести?
– Ну что ты? – театрально всплеснула она руками. – Я хочу перед тобой повиниться.
– Неужели, – прищурился он, – и в чём же?
– Я не была с тобой до конца откровенна.
– Это для меня не является новостью, – фыркнул он.
– Наше агентство, как ты и предполагал, работает на Шведову-Коваль.
– В таком случае можешь торжествовать, – проговорил он потускневшим голосом.
– В смысле?
– Я решил отпустить девчонку под подписку о невыезде.
– Появились новые данные?
– Появился свидетель! – Шура с подозрением уставился на Мирославу.
– Тогда другое дело, – невозмутимо отозвалась она.
– Мы, конечно, всё ещё раз проверим, но… – он махнул рукой. – Остался я без подозреваемого! Всё псу под хвост!
И столько горечи было в его голосе, что Мирослава не выдержала:
– Шура! Я заинтересована в расследовании убийства Окунева, несмотря на то что с моей подопечной снимут подозрения, – горячо проговорила она.
– Так, так, – Наполеонов забарабанил пальцами одной руки по столу, а другую сунул в пакет с пирожками, который успел заботливо положить на его стол Миндаугас. Вытащив пирожок, Шура откусил сразу чуть ли не половину и зажмурился от удовольствия. Но тут вспомнил о Мирославе и спросил: – И чего же ты от меня хочешь?
– Дай мне посмотреть фотографии с места убийства.
– С ума сошла! – воскликнул Наполеонов с полным ртом и закашлялся.
Морис и Мирослава тотчас подскочили к нему с двух сторон и стали хлопать его по спине.
– Да отстаньте вы от меня, наконец, – завозился Наполеонов на стуле и попытался встать.
– Сиди, сиди, Шурочка, – пропела Мирослава и протянула ему стакан воды, который уже успел налить Морис.
Наполеонов выпил воду залпом и, вытерев слёзы рукавом, спросил:
– Что я получу взамен?
– Лавры Цезаря!
– Зубы-то мне не заговаривай, – хмыкнул Наполеонов.
– Шура! Ты что, сам не догадался? Ты раскроешь преступление! И начальство будет петь тебе дифирамбы.
Следователь, представив своего начальника, Солодовникова Фёдора Поликарповича, в белой тунике и с лирой в руках распевающим в его честь хвалебные песни, помотал головой, отгоняя видение, и пробурчал:
– Что-то сомневаюсь я.
– А ты не сомневайся! – И, посмотрев на друга детства, добавила: – Про дифирамбы я не в прямом смысле слова.
– Спасибо, утешила, – хмыкнул Наполеонов, – а то я уж подумал, где мне тунику и лиру доставать для начальства.
Детективы прыснули со смеху, так же, в свою очередь, представив солидного Солодовникова в тунике и греческих сандалиях.
Наполеонов одарил их неодобрительным взглядом и нашёл в компьютере нужный файл.
– А бумажные фото есть? – быстро спросила Мирослава.
– Неугомонная какая, – проворчал Наполеонов и, кряхтя, встал со стула и направился к сейфу, достал тугой пакет, вернулся к столу и рассыпал на нём фотографии: – Что ты хочешь тут найти?
– Пока не знаю, – Мирослава стала перебирать и рассматривать снимки.
– Как видишь, ничего необычного, – бормотал ей под руку следователь.
– Шур! А бусы?
– Что бусы?
– Вы установили, кому они принадлежали?
– Сначала я подумал, что они были на шее Виолетты Потаповой. Но она категорически заявила, что у неё никогда не было нитки жемчуга. Подтвердили это и две её бабушки, – сказал Шура.
Мирослава улыбнулась, представив, какую истерику закатила бы Андриана Карлсоновна, услышав, что Наполеонов назвал её бабушкой.
– Можно мне посмотреть? – спросил Морис.
Мирослава протянула ему фотографии. Шура пожал плечами, думая про себя: «Ещё один эксперт нашёлся».
– Это речной жемчуг, – сказал Морис.
– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Шура.
– Знаю. И стоит такая нитка не более тысячи рублей.
Наполеонову это уже было известно от экспертов, и он не стал спорить.
– Правда? – спросила Мирослава, улыбнувшись: – А мне нравится.
– Хотите, я вам такую хоть завтра куплю? – спросил Миндаугас.
Шура скептически хрюкнул. Ему ли не знать, что его подруга не носит украшений.
Но, к удивлению обоих, Мирослава сказала:
– Хочу!
Морис пожал плечами и на следующий день, как и обещал, съездил в ювелирный и купил ей нитку речного жемчуга. Мирослава, судя по её засиявшим глазам, оказалась довольна его подарком.
Чуть позже, зайдя в её комнату, он увидел на журнальном столике удивительную композицию, состоящую из высокого подсвечника с серебристой свечой, перевернутой раковины рапана и веточки белого коралла. Общую картину дополняла тонкая ваза из чешского стекла с одним-единственным голубым ирисом в ней. Нитка жемчуга, подаренная Морисом Мирославе, изящно обвивала эту вазу.
– Спасибо, что не спрятали в шкатулку, – невольно улыбнулся он.
– Всему своё время, – пожала она плечами.
– Вот за что я вас люблю, так именно за то, что вы всегда умеете утешить человека.
В ответ она весело рассмеялась.
Глава 19
В коттедж они вернулись к вечернему чаю. И вдвоём. Шура ехать с ними категорически отказался, сославшись на то, что задержится на работе, а поздний вечер проведёт вдвоём с матерью.
– Я и так не слишком часто балую её своим присутствием в родном доме. А она всё-таки мой самый родной человечек. – И, покосившись на Мирославу, добавил: – Слав, ты только не обижайся.
– Глупенький, – ласково отозвалась она, – на что же здесь обижаться? Ты абсолютно прав.
– Уговорили, – вздохнул он.
В ожидании партнёра Мирослава погрузилась в чтение книги. Она любила именно бумажные книги и всегда брала какую-нибудь из них с собой. На этот раз она читала детектив «Светильник божий» Эллери Квина. Под этим псевдонимом скрывались два двоюродных брата – Фредерик Дэнни и Мэнфред Беннингрон Ли. Были у братьев и подлинные имена – Даниель Натан и Манфорд Леповски. Сюжет был так лихо закручен, что почти полностью захватил её. Про себя она удивлялась, как можно так слаженно работать парой. Тётя Мирославы писательница Виктория Волгина всегда говорила, что она не смогла бы ни с кем работать совместно. «Я как лев, – заявляла она, – моя территория помечена только мной».
Мирослава весело хохотала над словами тёти, но мысленно соглашалась с ней.
Погрузившись в мир, описываемый Квином, она с виду полностью выпала из реальности. Но профессиональные детективы чем-то похожи на кошек и собак, они так же, как и эти животные, чем бы ни были заняты, каким-то шестым чувством улавливают малейший шорох. Поэтому Мирослава захлопнула книгу в тот момент, когда «БМВ», за рулём которого был Морис, только появился на горизонте.
Они вошли в холл и позвонили снизу следователю. Наполеонов не пришёл в восторг от их появления, тем более что он был расстроен свидетельскими показаниями Долгоносикова, из-за которых развалилась уже готовая версия, работая по которой он планировал довести дело до суда в самом ближайшем времени.
– Ну? – спросил он сердито, едва детективы открыли дверь в его кабинет. – С чем пожаловали?
– Шура! Мы пришли к тебе с разными целями, – начала Мирослава.
– Неужели? – с нескрываемым сарказмом в голосе спросил Наполеонов.
– Хочешь, верь, хочешь, нет, – Мирослава приложила руку к груди, – но Морис хочет тебя подкормить…
– Похвально, – перебил Наполеонов, – а ты хочешь меня извести?
– Ну что ты? – театрально всплеснула она руками. – Я хочу перед тобой повиниться.
– Неужели, – прищурился он, – и в чём же?
– Я не была с тобой до конца откровенна.
– Это для меня не является новостью, – фыркнул он.
– Наше агентство, как ты и предполагал, работает на Шведову-Коваль.
– В таком случае можешь торжествовать, – проговорил он потускневшим голосом.
– В смысле?
– Я решил отпустить девчонку под подписку о невыезде.
– Появились новые данные?
– Появился свидетель! – Шура с подозрением уставился на Мирославу.
– Тогда другое дело, – невозмутимо отозвалась она.
– Мы, конечно, всё ещё раз проверим, но… – он махнул рукой. – Остался я без подозреваемого! Всё псу под хвост!
И столько горечи было в его голосе, что Мирослава не выдержала:
– Шура! Я заинтересована в расследовании убийства Окунева, несмотря на то что с моей подопечной снимут подозрения, – горячо проговорила она.
– Так, так, – Наполеонов забарабанил пальцами одной руки по столу, а другую сунул в пакет с пирожками, который успел заботливо положить на его стол Миндаугас. Вытащив пирожок, Шура откусил сразу чуть ли не половину и зажмурился от удовольствия. Но тут вспомнил о Мирославе и спросил: – И чего же ты от меня хочешь?
– Дай мне посмотреть фотографии с места убийства.
– С ума сошла! – воскликнул Наполеонов с полным ртом и закашлялся.
Морис и Мирослава тотчас подскочили к нему с двух сторон и стали хлопать его по спине.
– Да отстаньте вы от меня, наконец, – завозился Наполеонов на стуле и попытался встать.
– Сиди, сиди, Шурочка, – пропела Мирослава и протянула ему стакан воды, который уже успел налить Морис.
Наполеонов выпил воду залпом и, вытерев слёзы рукавом, спросил:
– Что я получу взамен?
– Лавры Цезаря!
– Зубы-то мне не заговаривай, – хмыкнул Наполеонов.
– Шура! Ты что, сам не догадался? Ты раскроешь преступление! И начальство будет петь тебе дифирамбы.
Следователь, представив своего начальника, Солодовникова Фёдора Поликарповича, в белой тунике и с лирой в руках распевающим в его честь хвалебные песни, помотал головой, отгоняя видение, и пробурчал:
– Что-то сомневаюсь я.
– А ты не сомневайся! – И, посмотрев на друга детства, добавила: – Про дифирамбы я не в прямом смысле слова.
– Спасибо, утешила, – хмыкнул Наполеонов, – а то я уж подумал, где мне тунику и лиру доставать для начальства.
Детективы прыснули со смеху, так же, в свою очередь, представив солидного Солодовникова в тунике и греческих сандалиях.
Наполеонов одарил их неодобрительным взглядом и нашёл в компьютере нужный файл.
– А бумажные фото есть? – быстро спросила Мирослава.
– Неугомонная какая, – проворчал Наполеонов и, кряхтя, встал со стула и направился к сейфу, достал тугой пакет, вернулся к столу и рассыпал на нём фотографии: – Что ты хочешь тут найти?
– Пока не знаю, – Мирослава стала перебирать и рассматривать снимки.
– Как видишь, ничего необычного, – бормотал ей под руку следователь.
– Шур! А бусы?
– Что бусы?
– Вы установили, кому они принадлежали?
– Сначала я подумал, что они были на шее Виолетты Потаповой. Но она категорически заявила, что у неё никогда не было нитки жемчуга. Подтвердили это и две её бабушки, – сказал Шура.
Мирослава улыбнулась, представив, какую истерику закатила бы Андриана Карлсоновна, услышав, что Наполеонов назвал её бабушкой.
– Можно мне посмотреть? – спросил Морис.
Мирослава протянула ему фотографии. Шура пожал плечами, думая про себя: «Ещё один эксперт нашёлся».
– Это речной жемчуг, – сказал Морис.
– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Шура.
– Знаю. И стоит такая нитка не более тысячи рублей.
Наполеонову это уже было известно от экспертов, и он не стал спорить.
– Правда? – спросила Мирослава, улыбнувшись: – А мне нравится.
– Хотите, я вам такую хоть завтра куплю? – спросил Миндаугас.
Шура скептически хрюкнул. Ему ли не знать, что его подруга не носит украшений.
Но, к удивлению обоих, Мирослава сказала:
– Хочу!
Морис пожал плечами и на следующий день, как и обещал, съездил в ювелирный и купил ей нитку речного жемчуга. Мирослава, судя по её засиявшим глазам, оказалась довольна его подарком.
Чуть позже, зайдя в её комнату, он увидел на журнальном столике удивительную композицию, состоящую из высокого подсвечника с серебристой свечой, перевернутой раковины рапана и веточки белого коралла. Общую картину дополняла тонкая ваза из чешского стекла с одним-единственным голубым ирисом в ней. Нитка жемчуга, подаренная Морисом Мирославе, изящно обвивала эту вазу.
– Спасибо, что не спрятали в шкатулку, – невольно улыбнулся он.
– Всему своё время, – пожала она плечами.
– Вот за что я вас люблю, так именно за то, что вы всегда умеете утешить человека.
В ответ она весело рассмеялась.
Глава 19
В коттедж они вернулись к вечернему чаю. И вдвоём. Шура ехать с ними категорически отказался, сославшись на то, что задержится на работе, а поздний вечер проведёт вдвоём с матерью.
– Я и так не слишком часто балую её своим присутствием в родном доме. А она всё-таки мой самый родной человечек. – И, покосившись на Мирославу, добавил: – Слав, ты только не обижайся.
– Глупенький, – ласково отозвалась она, – на что же здесь обижаться? Ты абсолютно прав.