Однажды летним днем
Часть 21 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Так что различие между дедом и внуком было, наверное, только одно. Артур Владимирович-старший не представлял своей жизни без неба. Самолёты были для него смыслом жизни.
А Артур-младший в отличие от деда, по его собственному признанию, летать не любил и пользовался услугами авиакомпаний только в тех случаях, когда необходимо было поспеть на срочную встречу или если другие виды транспорта не могли доставить его в нужную ему точку назначения, что случалось крайне редко.
Андриана Карлсоновна сама не заметила, как позволила этому высокому широкоплечему парню называть себя так же, как когда-то называл её его дед, и к тому же перейти на «ты». Ведь с высоты её возраста он всё-таки был мальчишкой.
Тут ей невольно пришло на память, что Гайдар в шестнадцать лет полком командовал. Она невольно улыбнулась и пошла открывать дверь.
– Привет! – сказал он.
– Здравствуй.
Артур прошёл в прихожую, Макар Пантелеймонович расцвёл при виде молодого человека. Артур снимал свою уличную обувь и надевал выделенные ему Андрианой домашние тапочки так аккуратно, что не только не задевал провод, соединяющий телефонный аппарат с розеткой, но даже на коврике после него не оставалось ни единой складки.
Вымыв руки, Артур прошёл на кухню и сел за стол.
– Есть будешь? – спросила Андриана.
– А что у тебя есть?
– Борщ, как ты любишь, в нём ложка стоит.
Артур потёр ладони и спросил:
– А мяса там много?
– Я сварила все два килограмма, что ты принёс.
Артур боковым зрением заметил хитрющие глаза кошек, которые тотчас уселись рядом, и догадался, куда пошла большая часть мяса, принесённого им в этот дом. Но на всякий случай уточнил:
– А в борще его много?
– Тебе хватит, – отрезала Андриана.
– Тогда разогревай свой борщ! – разрешающе махнул он рукой.
И когда она стояла возле плиты спиной к нему, спросил:
– Ты чего такая сердитая?
– Я не сердитая.
– Печальная?
– Может быть.
– У тебя что-то случилось?
– Нет, ничего.
– Кого ты хочешь обмануть, – обронил он тоном умудрённого жизнью человека.
– Артур, пожалуйста, не тереби меня!
– Я до тебя пальцем не дотронулся, – усмехнулся он.
– Ты прекрасно понимаешь, что это сказано в переносном смысле.
– Ладно, – он поднял обе ладони вверх, показывая, что сдаётся, – но знай, что, если тебе понадобится моя помощь, я всегда рядом.
– Спасибо, я учту.
Она вспомнила, как в первый день приезда он объявил ей, что дед перед самой своей кончиной попросил внука приглядеть за своей первой любовью, то есть за ней. Она тогда спросила:
– А почему он велел тебе приглядывать за мной, а не за твоей бабушкой?
– Потому что моя бабушка в пригляде не нуждается, к тому же у неё кроме меня есть сын, то есть мой отец.
– А я, значит, нуждаюсь в пригляде? – покусывая нижнюю губу, спросила она.
– Так считал дед, а не я, – пожал плечами Артур-младший.
– Но ты сказал, что деда нет уже три года, так что ты не очень-то спешил с выполнением его просьбы.
Артур-младший снова повёл своими широкими плечами и проговорил:
– Посуди сама, я тогда только начинал строить свою карьеру. К тому же я подумал, что если с тобой ничего не случилось до сих пор, то с приглядом можно и подождать. И как видишь, я не ошибся.
– Ты циник! – всплеснула руками она.
– Ничего подобного, – не согласился он, – я прагматик.
И вот теперь он сидит на её кухне за её столом и уплетает сваренный ею борщ. Правда, мясо принёс он, а она бессовестно большую его часть скормила кошкам. Ей захотелось дотронуться до Артура и провести рукой по его волосам.
Он каким-то образом почувствовал это и спросил с мягкой иронией:
– Любуешься или умиляешься?
– Ты невыносим! И кстати, – она полушёпотом продекламировала:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?
– Что это ты там Пушкина себе под нос бормочешь? – ухмыльнулся он.
– Скоро ты это будешь спрашивать у зеркала.
– У какого ещё зеркала?
– У волшебного!
– Ага, – закатил он глаза.
– А оно тебе ответит, что ты прекрасен, спору нет. Но другой тебя милее!
– И кто же это? – спросил Артур, продолжая улыбаться.
– Вот видишь, ты уже интересуешься, – довольно констатировала она.
– А як же? – приподнял он одну бровь. – Но учти, только в практических целях!
– В каких ещё практических целях? – не поняла Андриана.
– Может быть, раз уж он смог так тебе понравиться, мне удастся переложить на его плечи свою ношу.
– Какую ещё ношу? – удивилась она и сердито свела брови.
– Тебя! Ты моя ноша! Может, он согласится вместо меня за тобой присматривать?
– За мной не нужно присматривать, – обиделась Андриана.
– А дед считал иначе, – гнул свою линию Артур.
– Да ну тебя! – отмахнулась она и вышла из комнаты.
– Эй! Стекляшкин! Куда ты, постой! Ты так и не сказала, кто он – мой соперник или спаситель?
В ответ не раздалось ни звука.
– Обиделась, – пробормотал себе под нос Артур, с аппетитом доедая борщ. – Надо ей купить парочку новых книжек, она сразу и подобреет, – решил он.
Андриана же и не думала на него обижаться. «Что с него взять, мальчишка!» – считала она. Стекляшкиным Андриану называл, поддразнивая её, дед Артура: прозвище было в честь астронома Стекляшкина из «Приключений Незнайки». Вот на Артура-старшего она тогда, в своей далёкой юности, обижалась и строго-настрого запрещала ему так называть себя. Но с него всё было как с гуся вода. Он только усмехался, как теперь усмехается его ясноглазый внук. «Сколько воды с той поры утекло», – думала Андриана. Иногда она пробовала представлять, как бы сложилась её жизнь, если бы она решилась тогда ответить согласием на предложение руки и сердца, которое ей сделал Артур.
Но она не решилась. Или, как говорила Лео, струсила. Может быть, Леокадия была права, уезжать в неизвестность, как ей тогда казалось, на край света из привычного мира, от мамы с папой и от всего прочего и впрямь было страшно. И, наверное, этот страх пересилил её любовь к Артуру. Вероятно, была права и вторая подруга Андрианы, Мила, которая говорила, что Андриана любила своего Артура недостаточно сильно. Мила имела право высказывать именно такую точку зрения, ведь она сама сорвалась с места, бросила всё и улетела за своим Иваном.
Только непонятно, кто из них оказался счастливей, она, Андриана, или Мила. Наверное, всё-таки Мила. У неё есть Виолетта. А у неё, у Андрианы…
Но гордость не позволяла Андриане Карлсоновне смириться с этой неутешительной мыслью, и она, отчаянно потряся головой, выпалила вслух:
– У меня есть Артур! Точнее, Артур-младший…
Некоторое время она стояла у окна, глядя на растущий внизу на газоне пушистый куст, усыпанный цветками, на самом деле похожими на звёзды. Сколько раз эти цветы притягивали её взгляд, радовали сердце. И ей часто хотелось залезть на газон, подойти поближе к этому чуду, вдохнуть опьяняющее благоухание и унести с собой в душе хоть небольшую частичку этой воистину небесной красоты.
А Артур-младший в отличие от деда, по его собственному признанию, летать не любил и пользовался услугами авиакомпаний только в тех случаях, когда необходимо было поспеть на срочную встречу или если другие виды транспорта не могли доставить его в нужную ему точку назначения, что случалось крайне редко.
Андриана Карлсоновна сама не заметила, как позволила этому высокому широкоплечему парню называть себя так же, как когда-то называл её его дед, и к тому же перейти на «ты». Ведь с высоты её возраста он всё-таки был мальчишкой.
Тут ей невольно пришло на память, что Гайдар в шестнадцать лет полком командовал. Она невольно улыбнулась и пошла открывать дверь.
– Привет! – сказал он.
– Здравствуй.
Артур прошёл в прихожую, Макар Пантелеймонович расцвёл при виде молодого человека. Артур снимал свою уличную обувь и надевал выделенные ему Андрианой домашние тапочки так аккуратно, что не только не задевал провод, соединяющий телефонный аппарат с розеткой, но даже на коврике после него не оставалось ни единой складки.
Вымыв руки, Артур прошёл на кухню и сел за стол.
– Есть будешь? – спросила Андриана.
– А что у тебя есть?
– Борщ, как ты любишь, в нём ложка стоит.
Артур потёр ладони и спросил:
– А мяса там много?
– Я сварила все два килограмма, что ты принёс.
Артур боковым зрением заметил хитрющие глаза кошек, которые тотчас уселись рядом, и догадался, куда пошла большая часть мяса, принесённого им в этот дом. Но на всякий случай уточнил:
– А в борще его много?
– Тебе хватит, – отрезала Андриана.
– Тогда разогревай свой борщ! – разрешающе махнул он рукой.
И когда она стояла возле плиты спиной к нему, спросил:
– Ты чего такая сердитая?
– Я не сердитая.
– Печальная?
– Может быть.
– У тебя что-то случилось?
– Нет, ничего.
– Кого ты хочешь обмануть, – обронил он тоном умудрённого жизнью человека.
– Артур, пожалуйста, не тереби меня!
– Я до тебя пальцем не дотронулся, – усмехнулся он.
– Ты прекрасно понимаешь, что это сказано в переносном смысле.
– Ладно, – он поднял обе ладони вверх, показывая, что сдаётся, – но знай, что, если тебе понадобится моя помощь, я всегда рядом.
– Спасибо, я учту.
Она вспомнила, как в первый день приезда он объявил ей, что дед перед самой своей кончиной попросил внука приглядеть за своей первой любовью, то есть за ней. Она тогда спросила:
– А почему он велел тебе приглядывать за мной, а не за твоей бабушкой?
– Потому что моя бабушка в пригляде не нуждается, к тому же у неё кроме меня есть сын, то есть мой отец.
– А я, значит, нуждаюсь в пригляде? – покусывая нижнюю губу, спросила она.
– Так считал дед, а не я, – пожал плечами Артур-младший.
– Но ты сказал, что деда нет уже три года, так что ты не очень-то спешил с выполнением его просьбы.
Артур-младший снова повёл своими широкими плечами и проговорил:
– Посуди сама, я тогда только начинал строить свою карьеру. К тому же я подумал, что если с тобой ничего не случилось до сих пор, то с приглядом можно и подождать. И как видишь, я не ошибся.
– Ты циник! – всплеснула руками она.
– Ничего подобного, – не согласился он, – я прагматик.
И вот теперь он сидит на её кухне за её столом и уплетает сваренный ею борщ. Правда, мясо принёс он, а она бессовестно большую его часть скормила кошкам. Ей захотелось дотронуться до Артура и провести рукой по его волосам.
Он каким-то образом почувствовал это и спросил с мягкой иронией:
– Любуешься или умиляешься?
– Ты невыносим! И кстати, – она полушёпотом продекламировала:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?
– Что это ты там Пушкина себе под нос бормочешь? – ухмыльнулся он.
– Скоро ты это будешь спрашивать у зеркала.
– У какого ещё зеркала?
– У волшебного!
– Ага, – закатил он глаза.
– А оно тебе ответит, что ты прекрасен, спору нет. Но другой тебя милее!
– И кто же это? – спросил Артур, продолжая улыбаться.
– Вот видишь, ты уже интересуешься, – довольно констатировала она.
– А як же? – приподнял он одну бровь. – Но учти, только в практических целях!
– В каких ещё практических целях? – не поняла Андриана.
– Может быть, раз уж он смог так тебе понравиться, мне удастся переложить на его плечи свою ношу.
– Какую ещё ношу? – удивилась она и сердито свела брови.
– Тебя! Ты моя ноша! Может, он согласится вместо меня за тобой присматривать?
– За мной не нужно присматривать, – обиделась Андриана.
– А дед считал иначе, – гнул свою линию Артур.
– Да ну тебя! – отмахнулась она и вышла из комнаты.
– Эй! Стекляшкин! Куда ты, постой! Ты так и не сказала, кто он – мой соперник или спаситель?
В ответ не раздалось ни звука.
– Обиделась, – пробормотал себе под нос Артур, с аппетитом доедая борщ. – Надо ей купить парочку новых книжек, она сразу и подобреет, – решил он.
Андриана же и не думала на него обижаться. «Что с него взять, мальчишка!» – считала она. Стекляшкиным Андриану называл, поддразнивая её, дед Артура: прозвище было в честь астронома Стекляшкина из «Приключений Незнайки». Вот на Артура-старшего она тогда, в своей далёкой юности, обижалась и строго-настрого запрещала ему так называть себя. Но с него всё было как с гуся вода. Он только усмехался, как теперь усмехается его ясноглазый внук. «Сколько воды с той поры утекло», – думала Андриана. Иногда она пробовала представлять, как бы сложилась её жизнь, если бы она решилась тогда ответить согласием на предложение руки и сердца, которое ей сделал Артур.
Но она не решилась. Или, как говорила Лео, струсила. Может быть, Леокадия была права, уезжать в неизвестность, как ей тогда казалось, на край света из привычного мира, от мамы с папой и от всего прочего и впрямь было страшно. И, наверное, этот страх пересилил её любовь к Артуру. Вероятно, была права и вторая подруга Андрианы, Мила, которая говорила, что Андриана любила своего Артура недостаточно сильно. Мила имела право высказывать именно такую точку зрения, ведь она сама сорвалась с места, бросила всё и улетела за своим Иваном.
Только непонятно, кто из них оказался счастливей, она, Андриана, или Мила. Наверное, всё-таки Мила. У неё есть Виолетта. А у неё, у Андрианы…
Но гордость не позволяла Андриане Карлсоновне смириться с этой неутешительной мыслью, и она, отчаянно потряся головой, выпалила вслух:
– У меня есть Артур! Точнее, Артур-младший…
Некоторое время она стояла у окна, глядя на растущий внизу на газоне пушистый куст, усыпанный цветками, на самом деле похожими на звёзды. Сколько раз эти цветы притягивали её взгляд, радовали сердце. И ей часто хотелось залезть на газон, подойти поближе к этому чуду, вдохнуть опьяняющее благоухание и унести с собой в душе хоть небольшую частичку этой воистину небесной красоты.