Одна тайна на двоих
Часть 24 из 25 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Не говоря больше ни слова, Моника развернулась и пошла по коридору. Дойдя до своей спальни, она услышала, как захлопнулась входная дверь.
Глава 12
Моника сидела за столом и пила утренний кофе. Хотя она встала только в начале одиннадцатого, чувствовала себя совершенно разбитой. Болело плечо, но боль телесная и сравниться не могла с болью сердечной.
Вчера, после того как Джейк привез ее домой и уехал, она проплакала несколько часов. Надеялась, что он каким-то волшебным образом вернется и скажет, что готов к ее любви, но этого не случилось. Ей удалось взять себя в руки лишь за час до очередного подкаста. Впервые ей трудно было вести его.
Рассказывая, какой испытывала ужас, раскачиваясь над бездной на высоте шестнадцатого этажа, она могла думать только о Джейке. Когда рассказывала, как ее ранили, сердце рвалось на части. Ей как-то удалось завершить подкаст; потом она без сил рухнула в постель. Моника плакала, пока не забылась сном, но, к счастью, спала без сновидений.
Однако стоило открыть глаза, ее снова принялись одолевать мысли о Джейке.
Он был прав. Он ее предупреждал, но, как говорится, сердцу не прикажешь. И несмотря на то, что она собиралась поступить противоположным образом, сердцем она выбрала его. Больнее всего было оттого, что она всеми фибрами души понимала: Джейк тоже ее любит.
Он дурак. Запутавшийся дурак, который собирался и дальше подвергать себя добровольной изоляции из-за ложно понятого чувства вины.
Она надеялась, что ее любовь исцелит его. Она определенно надеялась, что любовь победит чувство вины, страх. Но этого не случилось.
Вздохнув, Моника встала и налила себе еще кофе. Позже она собиралась связаться с ремонтной фирмой. Пора заменить гипсокартонную перегородку в гостиной. Нужно, чтобы ее дом снова стал для нее безопасным пристанищем, что невозможно, пока стена испещрена пулями. Или… может, оставить все как есть? Глядя на стену, она будет возвращаться мыслями к той ночи, когда они с Джейком впервые поцеловались, к ночи, когда он спас ей жизнь.
Нет, она отремонтирует или заменит перегородку, а потом, может быть, выкрасит гостиную в совершенно другой цвет в ознаменование начала новой жизни.
В дверь позвонили, и она встрепенулась. Кто там? Джейк? Может, он все-таки передумал? Она вскочила. Сердце забилось с троекратной скоростью.
Моника побежала к двери, отперла ее, широко распахнула. Вся радость, наполнившая ее, мигом улетучилась.
– Папа, что ты здесь делаешь?
– Разве мне нельзя навестить дочь? Хм… чувствую запах кофе.
– Заходи, я тебе сварю. – Моника открыла дверь шире, впуская его. «Интересно, – подумала она, – зачем он явился на самом деле».
Нил Райт был человеком крупным, с большими руками – он всю жизнь работал на стройке. Год назад он вышел на пенсию, и Моника радовалась, что сейчас посвящает жизнь рыбалке и гольфу.
Отец прошел на кухню и сел за стол.
– Смотрел я твой вчерашний подкаст.
Моника положила в кофеварку брикет прессованного кофе, включила ее и с удивленным видом развернулась к отцу:
– Неужели смотрел?
– Да, по правде говоря, я уже несколько раз его смотрел, но не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности, как с этим Мстителем. Ты хорошо обо всем рассказываешь, но для этого вовсе не нужно самой подвергаться опасности!
Моника с удивлением посмотрела на него. Отец только что похвалил ее. Она ждала от него похвалы много лет! И все же оказалась недостаточно хороша для Джейка. Внезапно она расплакалась.
– Эй, что ты, что ты! – Нил встал. – Что случилось? Скажи на милость, чего ты плачешь?
Моника покачала головой. Она не могла говорить, ею овладели сильные чувства.
К удивлению Моники, отец заключил ее в объятия. Она продолжала безудержно рыдать. Он неуклюже хлопал ее по спине, а она рыдала, уткнувшись ему в грудь.
Моника не могла вспомнить, когда отец в последний раз обнимал ее. Она проплакала несколько минут, а потом подняла голову и посмотрела на человека, который ее воспитал.
– Папа, он разбил мне сердце. Джейк разбил мне сердце!
– Скажи, где он живет, и я изобью его до полусмерти!
Его притворный гнев рассмешил ее. Она вытерла слезы, отец отпустил ее.
– Садись, а я принесу кофе.
Через несколько секунд они сидели за столом друг напротив друга.
– Ты и понятия не имеешь, как давно я хотела услышать от тебя хоть капельку похвалы, – призналась Моника.
Отец с удивлением посмотрел на нее, а потом подался вперед и смерил ее задумчивым взглядом. – Может, я не очень умел показать, как тобой горжусь. Растить твоих сестер было так легко! Они обе похожи на твою мать. Обе по натуре умеют нравиться. А ты… ты меня всегда до смерти пугала. Ты была так похожа на меня! Бунтарка, ты все подвергала сомнению. С тобой часто бывало очень трудно, детка, но я всегда любил тебя и всегда гордился тобой. Мне только казалось, что я не нужен тебе так, как твоим сестрам.
– Мне очень, очень нужно было услышать все, что ты только что мне сказал. Мне очень, очень нужно было услышать, что ты меня любишь.
Нил нахмурился:
– Прости. Я не знал. Когда твоя мать скончалась, мне стало очень страшно. Неожиданно я остался отцом-одиночкой с тремя девочками. Знаешь, тогда не было никаких учебников, где было бы написано, как вас воспитывать.
– Ты был замечательным отцом. Наверное, мне надо было почаще обращаться к тебе за помощью.
Он улыбнулся:
– Моника, запомни раз и навсегда: я тебя люблю. Люблю всем сердцем. – Он удобнее устроился на стуле. – Ну хватит разводить сопли. Вижу, у тебя перевязано плечо. Как ты себя чувствуешь?
Сердце у Моники застучало чаще от слов, которые сказал ей отец. Она очень хотела их услышать… хотела услышать много лет.
– Папа, тебе придется уважать мою работу. Я записываю подкасты, и это моя профессия. То, чем я хочу заниматься.
Он нахмурился:
– Понимаю, но не вини меня за то, что я всегда хотел для тебя самого лучшего. Вчера, когда я узнал, что с тобой случилось, очень испугался. Я могу уважать то, чем ты занимаешься, но по- прежнему хочу, чтобы ты была жива, невредима и независима с финансовой точки зрения.
– А я сомневаюсь, что еще когда-нибудь окажусь лицом к лицу с серийным убийцей.
– Надеюсь, что не окажешься. Знаю, вы с сестрами не очень близки, но я хочу, чтобы ваши отношения наладились. Не забывай, они тебе все- таки родня.
– Похоже, они не хотят иметь со мной ничего общего, – ответила Моника. – Они приглашают меня на обеды или на кофе только потому, что считают это своим долгом.
– По-моему, ты ошибаешься. Моника, ты им небезразлична.
Они проговорили с полчаса, а потом Нил ушел. Монике немного полегчало. Наконец-то они с отцом объяснились!
Но после того, как Нил ушел, она осталась наедине со своим разбитым сердцем. Много раз за день она думала: не позвонить ли Джейку? Но чего ради? Спросить, не передумал ли он? Если бы такое случилось, он уже примчался бы сюда, к ней. Нет, она не собирается выпрашивать его любовь.
Около двух часов Моника решила вздремнуть. Накануне почти не спала, потому что никак не могла выплакаться.
Она сразу же заснула, и ей снился Джейк. Он обнимал ее, а потом они занимались любовью. А после сидели за столом у него на кухне и смеялись. Наконец, они гуляли по тротуару, толкая перед собой коляску с близнецами. В коляске сидели маленькая темноволосая девочка и маленький темноволосый мальчик. Близнецы.
Она проснулась в слезах. Никогда, никогда она не будет счастлива с любимым мужчиной!
Придется ей снова посвящать всю страсть и все силы работе и перестать думать о Джейке… каким-то образом перестать любить Джейка Ламонта.
Прошло еще пять дней. В большом городе всегда много новостей, серийный убийца понемногу забывался. У ее подкаста росло число подписчиков, и Моника внушала себе: все хорошо. Она сходила к семейному врачу, он сменил ей повязку и выписал антибиотики.
Надвинулся холодный фронт, и вдруг лето, как всегда неожиданно, сменилось осенью. Моника убрала в шкаф летние вещи, достала свитера и одеяла. Собрала две сумки одежды и обуви для бездомных. Сотрудники ремонтной фирмы за два дня поменяли ей гипсокартонную перегородку в гостиной, потом она полдня красила ее. Она купила новые картины, развесила их на стене и вообще развила бурную деятельность – все, что угодно, лишь бы не думать.
Ей удавалось убедить себя, что все нормально, до долгих, мрачных ночных часов. Иногда ей казалось, будто Джейк ее преследует, словно призрак. Она ощущала его запах на простынях, ей казалось, будто ее греет жар его тела. Она внушала себе, что со временем забудет Джейка. Но каждый день просыпалась с той же болью в сердце из-за того, что могло быть – но не случилось.
Наконец она решила как следует отскрести кухню – от пола до потолка. Заодно прибраться в кладовке и отмыть плитку на полу. Она надела джинсовые шорты и старую темно-синюю футболку, а волосы собрала в неряшливый конский хвостик.
Она убивала время единственным способом: постоянно чем-то себя занимала. Ей не хотелось сидеть и размышлять, потому что мысли неизменно переключались на Джейка. И всегда заканчивались слезами.
Еще одним хорошим следствием ее сенсационного репортажа о Мстителе стало то, что позвонили обе сестры – предлагали ей любовь и поддержку. Она договорилась через неделю пообедать с ними. Пусть она проиграла в любви, зато сблизилась с родственниками.
Моника начала отмывать плиточный пол за раковиной чистящим средством с лимонным запахом. Работая, она старалась думать о своем подкасте и о том, что сообщит сегодня подписчикам. Некоторые сюжеты привлекали ее внимание и призывали копнуть поглубже. Поскольку через несколько дней начинался учебный год, она заранее записала интервью со специалистом по безопасности, который рассказывал о проблемах в школах.
От работы ее отвлек звонок в дверь. Наверное, отец заскочил выпить кофе. Позавчера по телефону он намекал на то, что, может быть, скоро снова к ней заглянет.
Моника распахнула дверь и тихо ахнула. Джейк! Выглядел он так, словно много недель не спал. Лицо осунулось, глаза запали и потемнели.
– Можно войти?
Она открыла дверь шире, впуская его. Зачем он приехал? Моника старалась крепиться. Джейк не выглядел как человек, который приехал признаться в любви; скорее, вид у него был замученный.
– Стена выглядит очень мило, – заметил он, входя в гостиную. – Мне нравится новый цвет.
– Вряд ли ты здесь для того, чтобы оценить мой ремонт. Зачем приехал? – Моника посмотрела на него в упор, и сердце у нее забилось быстрее.
Он устало опустился на диван и глубоко вздохнул.
– После того как убили Сюзанну, я решил, что до конца своих дней останусь один. Мы с ней всегда были вдвоем против всего мира, и без нее я чувствовал себя потерянным.
Моника села в кресло напротив дивана. Неужели он приехал облегчить душу? Неужели он испытывает потребность еще раз назвать все причины, почему не может ответить любовью на ее любовь?
Моника ничего не сказала, но по-прежнему смотрела ему в глаза.
– Ты должна была оставаться всего лишь напарницей, пока мы искали убийцу. Ни о чем другом мы не договаривались…
Глава 12
Моника сидела за столом и пила утренний кофе. Хотя она встала только в начале одиннадцатого, чувствовала себя совершенно разбитой. Болело плечо, но боль телесная и сравниться не могла с болью сердечной.
Вчера, после того как Джейк привез ее домой и уехал, она проплакала несколько часов. Надеялась, что он каким-то волшебным образом вернется и скажет, что готов к ее любви, но этого не случилось. Ей удалось взять себя в руки лишь за час до очередного подкаста. Впервые ей трудно было вести его.
Рассказывая, какой испытывала ужас, раскачиваясь над бездной на высоте шестнадцатого этажа, она могла думать только о Джейке. Когда рассказывала, как ее ранили, сердце рвалось на части. Ей как-то удалось завершить подкаст; потом она без сил рухнула в постель. Моника плакала, пока не забылась сном, но, к счастью, спала без сновидений.
Однако стоило открыть глаза, ее снова принялись одолевать мысли о Джейке.
Он был прав. Он ее предупреждал, но, как говорится, сердцу не прикажешь. И несмотря на то, что она собиралась поступить противоположным образом, сердцем она выбрала его. Больнее всего было оттого, что она всеми фибрами души понимала: Джейк тоже ее любит.
Он дурак. Запутавшийся дурак, который собирался и дальше подвергать себя добровольной изоляции из-за ложно понятого чувства вины.
Она надеялась, что ее любовь исцелит его. Она определенно надеялась, что любовь победит чувство вины, страх. Но этого не случилось.
Вздохнув, Моника встала и налила себе еще кофе. Позже она собиралась связаться с ремонтной фирмой. Пора заменить гипсокартонную перегородку в гостиной. Нужно, чтобы ее дом снова стал для нее безопасным пристанищем, что невозможно, пока стена испещрена пулями. Или… может, оставить все как есть? Глядя на стену, она будет возвращаться мыслями к той ночи, когда они с Джейком впервые поцеловались, к ночи, когда он спас ей жизнь.
Нет, она отремонтирует или заменит перегородку, а потом, может быть, выкрасит гостиную в совершенно другой цвет в ознаменование начала новой жизни.
В дверь позвонили, и она встрепенулась. Кто там? Джейк? Может, он все-таки передумал? Она вскочила. Сердце забилось с троекратной скоростью.
Моника побежала к двери, отперла ее, широко распахнула. Вся радость, наполнившая ее, мигом улетучилась.
– Папа, что ты здесь делаешь?
– Разве мне нельзя навестить дочь? Хм… чувствую запах кофе.
– Заходи, я тебе сварю. – Моника открыла дверь шире, впуская его. «Интересно, – подумала она, – зачем он явился на самом деле».
Нил Райт был человеком крупным, с большими руками – он всю жизнь работал на стройке. Год назад он вышел на пенсию, и Моника радовалась, что сейчас посвящает жизнь рыбалке и гольфу.
Отец прошел на кухню и сел за стол.
– Смотрел я твой вчерашний подкаст.
Моника положила в кофеварку брикет прессованного кофе, включила ее и с удивленным видом развернулась к отцу:
– Неужели смотрел?
– Да, по правде говоря, я уже несколько раз его смотрел, но не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности, как с этим Мстителем. Ты хорошо обо всем рассказываешь, но для этого вовсе не нужно самой подвергаться опасности!
Моника с удивлением посмотрела на него. Отец только что похвалил ее. Она ждала от него похвалы много лет! И все же оказалась недостаточно хороша для Джейка. Внезапно она расплакалась.
– Эй, что ты, что ты! – Нил встал. – Что случилось? Скажи на милость, чего ты плачешь?
Моника покачала головой. Она не могла говорить, ею овладели сильные чувства.
К удивлению Моники, отец заключил ее в объятия. Она продолжала безудержно рыдать. Он неуклюже хлопал ее по спине, а она рыдала, уткнувшись ему в грудь.
Моника не могла вспомнить, когда отец в последний раз обнимал ее. Она проплакала несколько минут, а потом подняла голову и посмотрела на человека, который ее воспитал.
– Папа, он разбил мне сердце. Джейк разбил мне сердце!
– Скажи, где он живет, и я изобью его до полусмерти!
Его притворный гнев рассмешил ее. Она вытерла слезы, отец отпустил ее.
– Садись, а я принесу кофе.
Через несколько секунд они сидели за столом друг напротив друга.
– Ты и понятия не имеешь, как давно я хотела услышать от тебя хоть капельку похвалы, – призналась Моника.
Отец с удивлением посмотрел на нее, а потом подался вперед и смерил ее задумчивым взглядом. – Может, я не очень умел показать, как тобой горжусь. Растить твоих сестер было так легко! Они обе похожи на твою мать. Обе по натуре умеют нравиться. А ты… ты меня всегда до смерти пугала. Ты была так похожа на меня! Бунтарка, ты все подвергала сомнению. С тобой часто бывало очень трудно, детка, но я всегда любил тебя и всегда гордился тобой. Мне только казалось, что я не нужен тебе так, как твоим сестрам.
– Мне очень, очень нужно было услышать все, что ты только что мне сказал. Мне очень, очень нужно было услышать, что ты меня любишь.
Нил нахмурился:
– Прости. Я не знал. Когда твоя мать скончалась, мне стало очень страшно. Неожиданно я остался отцом-одиночкой с тремя девочками. Знаешь, тогда не было никаких учебников, где было бы написано, как вас воспитывать.
– Ты был замечательным отцом. Наверное, мне надо было почаще обращаться к тебе за помощью.
Он улыбнулся:
– Моника, запомни раз и навсегда: я тебя люблю. Люблю всем сердцем. – Он удобнее устроился на стуле. – Ну хватит разводить сопли. Вижу, у тебя перевязано плечо. Как ты себя чувствуешь?
Сердце у Моники застучало чаще от слов, которые сказал ей отец. Она очень хотела их услышать… хотела услышать много лет.
– Папа, тебе придется уважать мою работу. Я записываю подкасты, и это моя профессия. То, чем я хочу заниматься.
Он нахмурился:
– Понимаю, но не вини меня за то, что я всегда хотел для тебя самого лучшего. Вчера, когда я узнал, что с тобой случилось, очень испугался. Я могу уважать то, чем ты занимаешься, но по- прежнему хочу, чтобы ты была жива, невредима и независима с финансовой точки зрения.
– А я сомневаюсь, что еще когда-нибудь окажусь лицом к лицу с серийным убийцей.
– Надеюсь, что не окажешься. Знаю, вы с сестрами не очень близки, но я хочу, чтобы ваши отношения наладились. Не забывай, они тебе все- таки родня.
– Похоже, они не хотят иметь со мной ничего общего, – ответила Моника. – Они приглашают меня на обеды или на кофе только потому, что считают это своим долгом.
– По-моему, ты ошибаешься. Моника, ты им небезразлична.
Они проговорили с полчаса, а потом Нил ушел. Монике немного полегчало. Наконец-то они с отцом объяснились!
Но после того, как Нил ушел, она осталась наедине со своим разбитым сердцем. Много раз за день она думала: не позвонить ли Джейку? Но чего ради? Спросить, не передумал ли он? Если бы такое случилось, он уже примчался бы сюда, к ней. Нет, она не собирается выпрашивать его любовь.
Около двух часов Моника решила вздремнуть. Накануне почти не спала, потому что никак не могла выплакаться.
Она сразу же заснула, и ей снился Джейк. Он обнимал ее, а потом они занимались любовью. А после сидели за столом у него на кухне и смеялись. Наконец, они гуляли по тротуару, толкая перед собой коляску с близнецами. В коляске сидели маленькая темноволосая девочка и маленький темноволосый мальчик. Близнецы.
Она проснулась в слезах. Никогда, никогда она не будет счастлива с любимым мужчиной!
Придется ей снова посвящать всю страсть и все силы работе и перестать думать о Джейке… каким-то образом перестать любить Джейка Ламонта.
Прошло еще пять дней. В большом городе всегда много новостей, серийный убийца понемногу забывался. У ее подкаста росло число подписчиков, и Моника внушала себе: все хорошо. Она сходила к семейному врачу, он сменил ей повязку и выписал антибиотики.
Надвинулся холодный фронт, и вдруг лето, как всегда неожиданно, сменилось осенью. Моника убрала в шкаф летние вещи, достала свитера и одеяла. Собрала две сумки одежды и обуви для бездомных. Сотрудники ремонтной фирмы за два дня поменяли ей гипсокартонную перегородку в гостиной, потом она полдня красила ее. Она купила новые картины, развесила их на стене и вообще развила бурную деятельность – все, что угодно, лишь бы не думать.
Ей удавалось убедить себя, что все нормально, до долгих, мрачных ночных часов. Иногда ей казалось, будто Джейк ее преследует, словно призрак. Она ощущала его запах на простынях, ей казалось, будто ее греет жар его тела. Она внушала себе, что со временем забудет Джейка. Но каждый день просыпалась с той же болью в сердце из-за того, что могло быть – но не случилось.
Наконец она решила как следует отскрести кухню – от пола до потолка. Заодно прибраться в кладовке и отмыть плитку на полу. Она надела джинсовые шорты и старую темно-синюю футболку, а волосы собрала в неряшливый конский хвостик.
Она убивала время единственным способом: постоянно чем-то себя занимала. Ей не хотелось сидеть и размышлять, потому что мысли неизменно переключались на Джейка. И всегда заканчивались слезами.
Еще одним хорошим следствием ее сенсационного репортажа о Мстителе стало то, что позвонили обе сестры – предлагали ей любовь и поддержку. Она договорилась через неделю пообедать с ними. Пусть она проиграла в любви, зато сблизилась с родственниками.
Моника начала отмывать плиточный пол за раковиной чистящим средством с лимонным запахом. Работая, она старалась думать о своем подкасте и о том, что сообщит сегодня подписчикам. Некоторые сюжеты привлекали ее внимание и призывали копнуть поглубже. Поскольку через несколько дней начинался учебный год, она заранее записала интервью со специалистом по безопасности, который рассказывал о проблемах в школах.
От работы ее отвлек звонок в дверь. Наверное, отец заскочил выпить кофе. Позавчера по телефону он намекал на то, что, может быть, скоро снова к ней заглянет.
Моника распахнула дверь и тихо ахнула. Джейк! Выглядел он так, словно много недель не спал. Лицо осунулось, глаза запали и потемнели.
– Можно войти?
Она открыла дверь шире, впуская его. Зачем он приехал? Моника старалась крепиться. Джейк не выглядел как человек, который приехал признаться в любви; скорее, вид у него был замученный.
– Стена выглядит очень мило, – заметил он, входя в гостиную. – Мне нравится новый цвет.
– Вряд ли ты здесь для того, чтобы оценить мой ремонт. Зачем приехал? – Моника посмотрела на него в упор, и сердце у нее забилось быстрее.
Он устало опустился на диван и глубоко вздохнул.
– После того как убили Сюзанну, я решил, что до конца своих дней останусь один. Мы с ней всегда были вдвоем против всего мира, и без нее я чувствовал себя потерянным.
Моника села в кресло напротив дивана. Неужели он приехал облегчить душу? Неужели он испытывает потребность еще раз назвать все причины, почему не может ответить любовью на ее любовь?
Моника ничего не сказала, но по-прежнему смотрела ему в глаза.
– Ты должна была оставаться всего лишь напарницей, пока мы искали убийцу. Ни о чем другом мы не договаривались…